Встреча лидеров тюркского мира событие огромного геополитического значения. Хотя очевидно, что Баку, Анкара, Астана имеют разные мотивы с точки зрения своего участия в интеграционных проектах, направленных на создание союза тюркских государств.Геополитические интересы преобладают у Анкары, которая заинтересована в расширении своего влияния как на Южном Кавказе, так в Центральной Азии.
Встреча лидеров тюркского мира событие огромного геополитического значения. Хотя очевидно, что Баку, Анкара, Астана имеют разные мотивы с точки зрения своего участия в интеграционных проектах, направленных на создание союза тюркских государств. Геополитические интересы преобладают у Анкары, которая заинтересована в расширении своего влияния как на Южном Кавказе, так в Центральной Азии.
Тем более, что интересы Турции связаны не только с программами социокультурного, гуманитарного и образовательного сотрудничества в рамках организации ТЮРКСОЙ, но и с серьезной заявкой на то, чтобы Астана выступала в регионе самостоятельным игроком, таким же, как Пекин, Брюссель, Москва и Вашингтон, в Центральной Азии, опираясь на настроения определенной части интеллигенции этих стран, на идеи тюркского единства.
Конечно, эти шансы были выше в начале девяностых годов, когда Турция впервые вошла в этот регион на развалинах Советского Союза. Но сейчас, когда совершенно очевидно, что идея движения Анкары в Евросоюз откладывается на неопределенное время, на замену этому тренду формируется новая евразийская составляющая продвижения Турции и ее геополитических интересов.
И Астана, на мой взгляд, эту партию в какой-то степени разыгрывает вместе с Анкарой. Другое дело, что интересы Нурсултана Назарбаева и казахстанской элиты лежат в сфере имиджевой стороны проекта. Ведь Казахстан, ни для кого не секрет, активно развивает целый спектр интеграционных проектов – ШОС, ЕврАзЭС и другие.
И это направление интеграции тюркского мира укладывается в имиджевую идею и представление о Нурсултане Назарбаеве как о главном евразийском интеграторе. Тем более что идея практического евразийства – это казахстанское ноу-хау, выдвинутое еще шестнадцать лет назад.
И, наконец, Азербайджан, который больше заинтересован в развитии двустороннего диалога по линии Баку – Анкара или, допустим, Баку – Астана. Но в целом Ильхам Алиев, не возражает, против идеи развития тюркских проектов в сфере экономики, энергетической сферы, ну и деятельности ТЮРКСОЙ. Так что у каждой стороны свои интересы, а в целом пока ситуация с этим проектом неопределенная, возможно, из-за того, что на выходе каждая из сторон желает получить свои бонусы.
Что же касается позиции Ташкента, то ответ абсолютно прост и ясен – ни в каких интеграционных структурах Ислам Каримов не горит желанием принимать участие. Ни под эгидой России, ни под эгидой Запада, ни с другими представителями тюркского мира, в данном случае, прежде всего, с Казахстаном и Турцией.
Причина двояка. Первое – это склонность Каримова выстраивать любые контакты на уровне двухсторонних отношений.
Второе – определенную играет роль отсутствие личного понимания с другими лидерами региона, которые остаются у власти с начала создания СНГ.
Я имею в виду отношения с Нурсултаном Назарбаевым.
Ташкенту проще формировать экономические, образовательные, гуманитарные проекты по тем линиям, которые выгодны самому узбекскому президенту. Поэтому говорить о перспективах участия Узбекистана в ШОС, ЕврАзЭС или в тюркской интеграции, мне кажется, было бы по меньшей мере наивным. Для Ислама Каримова прагматизм важнее, чем имидж государства-интегратора. Таковы реалии.
