Лесные и торфяные пожары, потрясшие центральную Россию этим летом, заставили задуматься о том, что же происходит с лесным комплексом России. Стихийные бедствия подобные нынешним могут случиться в любой стране, обладающей лесными ресурсами, к примеру, в соседних Скандинавских странах. В Финляндии это лето тоже выдалось жарким, хотя, конечно, местную погоду нельзя сравнить с российской. Однако в нашей стране леса горят каждый год, лесные же пожары для наших соседей на северо-западе - явление не столь частое. Интересно, что леса, отданные в аренду финским и шведским компаниям уже в России - в Карелии - гораздо реже становятся жертвами природных аномалий.
Лесные и торфяные пожары, потрясшие центральную Россию этим летом, заставили задуматься о том, что же происходит с лесным комплексом России. Стихийные бедствия подобные нынешним могут случиться в любой стране, обладающей лесными ресурсами, к примеру, в соседних Скандинавских странах. В Финляндии это лето тоже выдалось жарким, хотя, конечно, местную погоду нельзя сравнить с российской. Однако в нашей стране леса горят каждый год, лесные же пожары для наших соседей на северо-западе - явление не столь частое. Интересно, что леса, отданные в аренду финским и шведским компаниям уже в России - в Карелии - гораздо реже становятся жертвами природных аномалий. Наиболее активно леса в Карелии осваивают финские транснациональные корпорации, занимающиеся обработкой древесины и производством бумаги. Главные из них: Stora Enso, UPM и Metsäliitto. Присутствие столь крупных игроков жизненно важно для экономики региона, зависящей от лесного хозяйства, однако объемы инвестиций снижаются. Первые компании вышли на российский рынок в конце 90-х, а пик заключений контрактов о сотрудничестве пришелся на 2002-2004 года. Затем интерес к российскому лесу стал падать, несмотря на многообещающую риторику двусторонних переговоров на высшем уровне. Изначально финские инвесторы рассматривали российский лес как источник сырья для вывоза и высокотехнологичной обработки на финских предприятиях. В начале 2000-х более 40% доходов от лесного комплекса составлял экспорт необработанной древесины. Российские власти, заинтересованные в инвестициях и развитии региона, пытались убедить финскую сторону открывать производство на северо-западе, высказывая недовольство осторожностью финнов. Однако уговоры в разгар реформы лесного кодекса вдохновили финско-шведскую Stora Ensoна в 2004 году лишь на постройку предприятий по производству тары и упаковки, оставив высокотехнологичные проекты за пределами России. Тогда правительство решило встать на путь протекционизма, подняв в 2007г. таможенные пошлины на вывоз леса, чтобы стимулировать лесопереработку внутри страны. Финская сторона ответила обвинениями в нарушении соглашений с ВТО и введением налоговых льгот для компаний на родине – долгожданных инвестиций не последовало. 2009 год должен был поставить окончательный таможенный барьер вывозу леса. Однако Лесной союз Финляндии стал рассматривать вопрос переориентации на азиатские и южноамериканские рынки. Пытаясь отыграть назад, российское правительство разменяло вопрос о пошлинах на позицию Хельсинки по «Северному потоку». О заморозке пошлин Владимир Путин объявил на Балтийском саммите в феврале 2010 года. И все же финские инвесторы стали уходить из российского леса. Руководство Stora Enso заявило в своем отчете, что качество российской древесины позволяет производить лишь менее дорогую немелованную бумагу, что косвенно должно объяснять отсутствие крупных и технологичных комплексов в России. Вопрос о качестве леса и его падения напрямую увязан с принципами работы Скандинавских компаний. Основа этих принципов – экологичность производства и забота об окружающей среде, а так же - о местном населении, живущем за счет лесных ресурсов, далее следует социальная ответственность бизнеса. В этих условиях необходим постоянный мониторинг закупаемого сырья - финские компании предпочитают не вести вырубку, а закупать лес у российских лесорубов напрямую или через финские фирмы-посредники. Главный критерий - наличие у леса сертификата о легальном происхождении и отсутствии вреда экологии при вырубке. Такие сертификаты выдают мировые неправительственные организации по защите окружающей среды – всемирный фонд дикой природы WWF или Лесной попечительский совет FSC. Отсутствие подобного документа негативно сказывается на имидже компаний, работающих по всему миру. В начале деятельности на российском рынке схемы поставок сырья для шведских компаний были проанализированы аналитиками WWF, чтобы исключить нелегально вырубленный лес. Однако такие проверки со стороны НПО, порой, идут в разрез с российским законодательством, что вынуждает финские и шведские фирмы искать разные пути взаимодействия с местными властями, которые по закону отвечают за происхождение сырья, выдавая лицензии на вырубку. Однако не раз скандинавские лесопроизводители подвергались нападкам со стороны природоохранных организаций, становясь заложниками теневых схем с участием российских чиновников. Так Greenpeace в 2006 году обвинил Stora Enso в приобретении российского леса, лицензию на который власти Карелии выдали без оценки влияния его вырубки на окружающую среду, требующейся по федеральному закону. Финские эксперты отмечают, что на переговорах об условиях работы в Карелии финские компании пытаются снизить уровень своей ответственности, но исполняют все пункты заключенных договоров. Российские же компании, занятые самой вырубкой, берут на себя серьезные обязательства, однако не выполняют их. Они часто выходят за пределы участков отданных под вырубку, примешивая к легальному лесу незаконный. Другая проблема - состояние инфраструктуры арендованных территорий: прокладка дорог, энергосетей для лесопилок и прочих коммуникаций, которая полностью ложится на плечи инвесторов. Местное население так же не остается в стороне, заготавливая древесину для нужд подсобного хозяйства. Все это вместе с серыми схемами и коррупцией ведет к снижению качества леса и как следствие – снижению рентабельности и уходу инвесторов. Сами финские и шведские игроки избегают участия в российских теневых и коррупционных схемах, свеж еще недавний скандал с менеджерами компании IKEA. И все же искать неформальные пути взаимодействия с местными органами власти приходится. Часто это проблема решается путем найма российского менеджмента, который становится посредником в налаживании контактов с местной администрацией, зная специфику российских «неформальных» институтов. Русский менеджмент договаривается об участии корпораций в программах помощи местному населению, снимая часть нагрузки с регионального бюджета. Компания UPM стала отчислять дополнительно 10% муниципальных платежей администрации Тихвина, по совету своего русского менеджмента, а также - поставлять дрова социально не защищенным группам населения, укрепив имидж компании в глазах местных жителей. И все же понимание социальной ответственности у местных администраций, населения региона и скандинавского бизнеса разное. Финские бизнес-аналитики считают виной тому отсутствие культуры частной собственности у местного населения, которое считает арендованный лес открытым как для вырубки, так и для охоты, компании же считают это браконьерством, ,беря на себя обязательства по заготовке леса для бытовых нужд населения. В Финляндии лес может являться собственностью частного лица, семьи или местной общины, давая владельцам права распоряжаться его ресурсами. В России же леса были государственной собственностью, а приватизация не предусматривала участия в ней местного населения, зависящего от лесного сектора и считавшего его общей собственностью. Лес стал частным, а его восприятие населением не меняется. Жители и местные органы власти воспринимают действия компаний по развитию инфраструктуры и помощи населению частью социальной ответственности бизнеса. Сам же европейский бизнес понимает под этим поддержку местной традиционной культуры и промыслов, связанных с лесом, новые рабочие места, систему широких социальных гарантий для сотрудников, но - не выполнение части обязанностей муниципальных служб. Все описанные факторы ведут к низкой рентабельности предприятий и постепенному уходу инвесторов на новые рынки. Metsäliitto уже закрыло большинство своих проектов в Карелии, сокращает сотрудничество Stora Enso. Финские и шведские тнк заключают более выгодные контракты в Южной Америке и Азии, а столь нужные северо-западному региону технологичные производства предпочитают открывать на более динамично растущих ранках Китая и Индии, указывая на недостаточную стабильность и рентабельность российских проектов. Источники:
Soili Nysten-Haraala. Institutions matter / Finnish Forest companies: Building trust with the
local communities // Russia lost or found. In Hiski Haukkala, Sinikukka Saari (ed.). Ministry for
foreign affairs of Finland: Helsinki, 2009. – p. 145 – 186.
Illegal Logging in Northwestern Russia And Export of Russian Forest Products To Sweden /
UPM: Russian wood tariffs could reduce paper production already this year Less-profitable mills could face closure/ Helsingin sanomat (International edition - business & finance) 6.2.2008.:
