К вопросу о взаимосвязи выводов комиссии А.Н.Яковлева по политической и правовой оценке договора о ненападении между СССР и Германией от 23 августа 1939 года

В официальной историографии стран Балтии договор о ненападении между СССР и Германией от 23 августа 1939 года сегодня напрямую связывается с переменами 1940 года, когда в Латвии, Литве и Эстонии была восстановлена Советская власть, и прибалтийские страны вступили в СССР на правах союзных республик. Более того, официальная историография в странах Балтии период с июня 1940 года по июнь 1941года сегодня однозначно оценивает как период оккупации Латвии, Литвы и Эстонии сталинским Советским Союзом, а год Советской власти по своим последствиям оценивается как период более тяжелый, чем период нацистской оккупации с 1941 по 1945 год. В Латвии применительно к периоду с июня 1940 года по июнь 1941года в официальной историографии утвердилось название «Страшный год», заимствованное из арсенала нацистской пропаганды 1942 года.

Виктор Иванович Гущин,
кандидат исторических наук,
директор Балтийского центра исторических и
социально-политических исследований


Тезисы выступления на Международной научной конференции
«Общая Победа: к 65-летию Победы в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.».
Москва, Российский государственный гуманитарный университет, 23 апреля 2010 года.

К вопросу о взаимосвязи выводов комиссии А.Н.Яковлева по политической и правовой оценке договора о ненападении между СССР и Германией от 23 августа 1939 года с современным курсом стран Балтии на реставрацию довоенных режимов и пересмотр итогов Второй мировой войны

В официальной историографии стран Балтии договор о ненападении между СССР и Германией от 23 августа 1939 года сегодня напрямую связывается с переменами 1940 года, когда в Латвии, Литве и Эстонии была восстановлена Советская власть, и прибалтийские страны вступили в СССР на правах союзных республик. Более того, официальная историография в странах Балтии период с июня 1940 года по июнь 1941года сегодня однозначно оценивает как период оккупации Латвии, Литвы и Эстонии сталинским Советским Союзом, а год Советской власти по своим последствиям оценивается как период более тяжелый, чем период нацистской оккупации с 1941 по 1945 год. В Латвии применительно к периоду с июня 1940 года по июнь 1941года в официальной историографии утвердилось название «Страшный год», заимствованное из арсенала нацистской пропаганды 1942 года.
Данная трактовка последствий договора о ненападении между СССР и Германией от 23 августа 1939 года не является новой, она получила широкое распространение сразу после окончания Второй мировой войны, когда на смену краткому периоду сотрудничества СССР, Великобритании и США в рамках Антигитлеровской коалиции пришел длительный период Холодной войны. Тезис о том, что перемены 1940 года в Латвии, Литве и Эстонии были ничем иным как оккупацией СССР независимых прибалтийских государств, и естественной предтечей оккупации явился пакт Молотова-Риббентропа, после 1945 года самым активным образом пропагандировали оказавшиеся на Западе бывшие сторонники авторитарных режимов К.Ульманиса, А.Сметоны и К.Пятса, а также бывшие нацистские литовские, латышские и эстонские коллаборационисты. Естественно, что этот тезис активно поддерживали и антисоветские и русофобские политические силы в странах Запада.
Фактически эту же точку зрения в декабре 1989 года поддержала и комиссия А.Н.Яковлева, созданная 2 июня 1989 года на 1-м съезде народных депутатов СССР для политической и правовой оценки советско-германского договора о ненападении от 1939 года.
В Пояснительной записке от 14 декабря 1989 г. Съезду народных депутатов СССР Комиссия отмечала, что «в глазах широких слоев населения Прибалтийских государств советско-германские договоренности 1939 года являются отправной точкой для оценки последовавших в 1940 году событий, приведших к включению Литвы, Латвии и Эстонии в состав СССР». (1)
А в Сообщении комиссии по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года, которое на 2-м съезде народных депутатов СССР 23 декабря 1989 года зачитал председатель комиссии А.Н.Яковлев, говорилось: «Встав на путь раздела добычи с хищником, Сталин стал изъясняться языком ультиматумов и угроз с соседними, особенно малыми, странами. Не счел зазорным прибегнуть к силе оружия — так произошло в споре с Финляндией. В великодержавной манере осуществил возвращение в состав Союза Бессарабии, восстановление Советской власти в республиках Прибалтики. Все это деформировало советскую политику и государственную мораль». (2)
Комиссия не только предложила осудить секретный дополнительный протокол к договору о ненападении от 23 августа 1939 года, но и одновременно пришла к выводу, что «… последующие события развивались точно «по протоколу»». (3)
Одновременно ни в Пояснительной записке, ни в докладе А.Н.Яковлева ничего не говорилось о массовом народном движении в поддержку Советской власти в Латвии, Литве и Эстонии, а также о том, что это движение, по сути, являлось выражением не только просоветских настроений, сохранившихся с 1918 года и укрепившихся к концу 1930-х годов, но и выражением традиций длительного совместного проживания народов России и прибалтийских республик.
Отказываясь принимать во внимание внутриполитические процессы в странах Прибалтики при оценке событий 1940 года, а сосредоточившись лишь на внешнеполитическом факторе, а именно на советско-германских договоренностях 1939 года, как основной причине этих событий, комиссия А.Н.Яковлева в результате встала на сторону тех политических сил на Западе, которые не только отрицали решающую роль народных масс в событиях 1940 года в Латвии, Литве и Эстонии, но и стремились к политическому и национальному реваншу, к развалу СССР и восстановлению в республиках Прибалтики этнократических политических режимов.
2-й съезд народных депутатов СССР, основываясь на выводах комиссии А.Н.Яковлева, 24 декабря 1989 года принял Постановление «О политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года». В пункте 7 Постановления говорилось: «Съезд народных депутатов СССР осуждает факт подписания «секретного дополнительного протокола» от 23 августа 1939 года и других секретных договоренностей с Германией. Съезд признает секретные протоколы юридически несостоятельными и недействительными с момента их подписания.
Протоколы не создавали новой правовой базы для взаимоотношений Советского Союза с третьими странами, но были использованы Сталиным и его окружением для предъявления ультиматумов и силового давления на другие государства в нарушение взятых перед ними правовых обязательств». (4)
Не подвергая критике вывод съезда о юридической несостоятельности секретных протоколов с момента их подписания, следует еще раз обратить внимание на тот факт, что в Постановлении ничего не говорится о решающей роли народных масс в переменах 1940 года в республиках Прибалтики. Национал-радикальными (национал-экстремистскими) силами в Латвии, Литве и Эстонии, а также на Западе этот пункт постановления съезда был однозначно воспринят как признание со стороны СССР факта оккупации прибалтийских государств в 1940 году. Таким образом, делегаты съезда, поддавшись уговорам своих коллег из прибалтийских республик, согласно известной поговорке, «вместе с водой выплеснули из таза и ребенка».
Делегат съезда писатель Марина Костенецкая, народный депутат СССР от Прейльского района Латвийской ССР, в одной из своих статей рассказала, как проводилась подготовительная работа для принятия этого постановления. «Большая политика, - отмечает она, - делается в курилках туалетов, в гостиничных номерах, в гостиничных коридорах... Все-таки совсем по-настоящему объяснить рядовому депутату, почему он должен проголосовать за признание пакта Риббентропа-Молотова можно только в секретном дыму мужского туалета. Ну, не совсем в туалете, а в курилке, где стояли Г.Старовойтова, М.Костенецкая, задыхаясь от густого табачного дыма. Дискуссии велись в курилке или по вечерам собирались в чьем-либо гостиничном номере, где на общем столе были обязательное украинское сало, молдавский коньяк и грузинская какая-нибудь зелень. И вот за этим общим столом выясняли, а что же в истории было на самом деле». (5)
Вот так, не на научной конференции и не в кругу историков, шла дискуссия о том, какие последствия для республик Прибалтики имел подписанный в августе 1939 года министрами иностранных дел СССР и Германии договор о ненападении с приложенными к нему дополнительными секретными протоколами. И это было не случайно. Представлявшие Народные фронты и движение «Саюдис» народные депутаты СССР от Латвии, Эстонии и Литвы не нуждались в научном обсуждении проблемы. Они стремились навязать остальным депутатам свою, политизированную, правду о событиях 1940 года в Прибалтике, которая сводилась к однозначному выводу, что никаких революций в Латвии, Литве и Эстонии тогда не было, а СССР просто оккупировал территорию независимых прибалтийских государств.
Как вспоминает М.Костенецкая, для того, чтобы этот вывод сделать более убедительным, «эстонцы во время летних каникул отпечатали на русском языке текст пакта с тайными протоколами, приложили карты, которые в 1939 году в Советском Союзе были изданы и уже на этих военных картах Прибалтика была обозначена в составе СССР. Хотя официально страны Прибалтики – Эстония, Латвия, Литва еще не оккупированы, не присоединены... И вот эти документы мы приносим в секретариат съезда народных депутатов СССР, чтобы их размножить и распространить среди депутатов. По регламенту, если депутат приносит какой-нибудь документ, он просит размножить и раздать всем депутатам съезда. Не тут-то было! (...) Нам отказали в праве копирования документов. Нам сказали, что это нехорошие документы и раздавать их не будут. Хотя документы предлагали такие же депутаты, а не какие-нибудь проходимцы с улицы. Что делаем мы? Все депутаты, кроме москвичей, жили в гостинице «Россия» и в гостинице «Москва». Я жила в гостинице «Москва». Мы ходили ночью и под двери каждому депутату, а простые смертные в этих гостиницах не жили, бросаем эти тексты. Сработало! Если бы мы документы раздавали в зале, то депутаты постеснялись публичной обстановки и, скорее всего, не прочитали бы тексты... А так между утренним кофе депутаты познакомились с пактом Молотова-Риббентропа, о котором сегодня или завтра мы будем говорить на съезде. Вот так мы работали!..» (6)
Другими словами, представители интеллигенции прибалтийских республик, никогда профессионально не занимавшиеся политикой, в угоду собственному пониманию этой самой политики решили еще подменить собой и историков. Естественно, при таком подходе не могло быть и речи о профессиональном подходе к оценке одного из самых сложных по своим геополитическим последствиям документа мировой дипломатии, речь могла идти лишь об эмоциональном подходе. Примером такого непрофессионального, эмоционального подхода стала и упомянутая выше история с атласом СССР, в котором Латвия и Эстония якобы уже были включены в состав Советского Союза. «С точки зрения логики этот факт говорил о том, что Латвия, Эстония еще не были присоединены, а карты с этими государствами в составе СССР уже были изданы. Все правильно, за одним маленьким исключением. Когда мы берем этот атлас – карманный, небольшой формат, то там почти незаметными, подслеповатыми буковками написано, что карты Латвии и Эстонии с вхождением в состав Советского Союза вклеены в этот атлас после июльских событий 1940 года. То есть нам атлас говорит правду, но мы не хотим ее видеть. Мы не хотим замечать этих маленьких буковок. Мы их отбрасываем в сторону как несуществующие и предпочитаем учитывать исторический документ в соответствии с нашим ранним сознанием», - отмечает латвийский историк Борис Равдин. (7)
Но в 1989 году прибалтийские делегации ни о каком профессиональном обсуждении вопроса не думали и потому ввели участников Второго съезда народных депутатов СССР в заблуждение, в результате чего съезд и принял упомянутое постановление.
Как сегодня, спустя два десятилетия, можно оценивать фактическое признание Вторым съездом народных депутатов СССР того факта, что в 1940 году прибалтийские республики были оккупированы СССР?
Права М.Костенецкая, которая пишет, что «только лишь после того, как 25 декабря 1989 года был принят документ о пакте Молотова-Риббентропа, могло произойти 4 мая 1990 года». Иначе говоря, после принятия этого постановления уже ничто не могло удержать республики Прибалтики в составе СССР. «Шумное раскрытие самой большой из тайн сталинской дипломатии – тайны Секретного дополнительного протокола, существование которого столь долго и столь упорно отрицали все советские руководители, сыграло свою немаловажную роль в развале Советской империи». Обнародование этого документа, «вызвав эффект домино», привело «к череде необратимых глобальных изменений», - отмечает доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института всеобщей истории РАН Джангир Наджафов. (8)
Однако одним лишь развалом Советского Союза последствия принятой съездом народных депутатов СССР политической интерпретации событий 1939-1940 гг. в Прибалтике не ограничиваются. Принятое по докладу комиссии А.Н.Яковлева Постановление стало еще и тем документом, который фактически освобождал националистические движения в республиках Прибалтики от ответственности за судьбу национальных меньшинств после обретения Латвией, Литвой и Эстонией независимости де-юре и де-факто. О какой ответственности может идти речь, если по новой политической терминологии национальные меньшинства становились просто массой гражданских оккупантов, у которой не должно быть никаких прав? Основанное на отказе внутриполитических причин перемен 1940 года в странах Прибалтики Постановление Второго съезда народных депутатов СССР по сути давало карт-бланш на начало формирования спустя полтора года в Латвии, Литве и Эстонии этнократических режимов. Но и это еще не все. Принятое съездом народных депутатов СССР постановление стало также и той точкой отсчета, с которой в мире началась дискуссия о необходимости формирования новой системы международного права. И, как следствие, многие в Европе открыто заговорили о необходимости пересмотра политических и территориальных итогов Второй Мировой войны, а в Латвии ревизия истории Второй Мировой войны оформилась не только как мнение многих влиятельных политиков правящей национал-радикальной (национал-экстремистской) политической элиты о незаконности включения территории Абрене в 1945 году в состав России, но и как курс на политическую реабилитацию местных пособников нацизма и фашизма. Другими словами, явно спорный вывод о прямой взаимосвязи советско-германского договора 1939 года и перемен 1940 года в Латвии, Литве и Эстонии, содержащийся в постановлении съезда (пример Финляндии, отстоявшей свою независимость, опровергает этот вывод убедительнейшим образом), во многом предопределил развитие правого радикализма в Европе и в Латвии, в частности.
Какой вывод можно сделать из сказанного? Вывод очевиден: историческое сообщество должно вернуться к докладу комиссии А.Н.Яковлева и заново оценить содержащиеся в нем выводы. По сути, такой возврат уже происходит, и свидетельством этого являются книги, подготовленные Фондом «Историческая память» Александра Дюкова и Фондом «Историческая перспектива» Н.А.Нарочницкой, а также изданный весной 2010 года Фондом «Историческая память» и Российским институтом стратегических исследований двухтомник Л.М.Воробьевой «История Латвии. От Российской империи к СССР». Но одних только книг историков явно недостаточно. Принимая во внимание, что тема пакта Молотова-Риббентропа и перемен 1940 года в Латвии, Литве и Эстонии уже более 20 лет является темой не столько истории 70-летней давности, сколько темой современной политики в этих странах, требуется переоценка выводов комиссии А.Н.Яковлева и на уровне современной политической элиты России и Запада. Без такой переоценки невозможно объективно оценивать не только перемены 1940 года в прибалтийских странах, но также и те политические процессы, которые идут в этих странах сегодня.

Примечания

1. От комиссии Съезда народных депутатов СССР по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года. (Пояснительная записка от 14 декабря 1989 г. Съезду народных депутатов СССР) - http://militera.lib.ru/research/1939_uroki_istorii/17.html
2. Сообщение комиссии по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года. (Доклад председателя комиссии А. Н. Яковлева 23 декабря 1989 года на II Съезде народных депутатов СССР) – «Правда», 24 декабря 1989 года.
3. Там же.
4. О политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года (постановление Съезда народных депутатов Союза Советских Социалистических Республик 24 декабря 1989 г.) – «Правда», 28 декабря 1989 года.
5. http://shh.neolain.lv/seminar14/kosteneck.htm
6. Там же.
7. Парадоксы Второй Мировой войны. Интервью С.Мазура с латвийским историком Борисом Анатольевичем Равдиным. – Seminarium Hortus Humanitatis. Альманах № VIII. Русский мир и Латвия. – Рига, 2007. – Стр. 70.
8. Наджафов Д.Г. Об историко-геополитическом наследии советско-германского пакта 1939 года. – В кн.: Правда Виктора Суворова-2. Восстанаваливая историю Второй мировой / Сост. Д.Хмельницкий. – М.: Яуза-пресс, 2007. – Стр. 35-36.