Андрей Медведев: атмосфера недоверия не позволяет решить водную проблему в Центральной Азии

Дата:
Автор: ИАЦ МГУ
Имеющиеся противоречия между странами региона, связанные с распределением и использованием водных ресурсов продолжают нести в себе весьма мощный конфликтный потенциал. Республики бывшей советской Средней Азии так и не смогли, несмотря на все попытки мирового сообщества, настроиться на волну взаимодействия. В итоге имеем то, что имеем – желание извлечь односторонние сиюминутные выгоды и атмосфера всеобщего недоверия привели к затягиванию решения проблемы, и в итоге к потерям для всех, ухудшению социально-экономической обстановки в регионе в целом и повышению градуса его взрывоопасности.
Андрей Медведев: атмосфера недоверия не позволяет решить водную проблему в Центральной Азии

В Центральной Азии проблема воды остается одной из важнейших проблем для всего региона. Попытки решить ее до сих пор не дали того эффекта, на который рассчитывают участники диалога. С просьбой прокомментировать ситуацию вокруг проблемы водных ресурсов в Центральной Азии редакция JEEN обратилась к директору Института Центральной Азии и Кавказа Андрею Медведеву.

JEEN : Андрей, как бы вы охарактеризовали нынешнее состояние проблемы воды в Центральноазиатском регионе?

А.М.: Имеющиеся противоречия между странами региона, связанные с распределением и использованием водных ресурсов продолжают нести в себе весьма мощный конфликтный потенциал. Республики бывшей советской Средней Азии так и не смогли, несмотря на все попытки мирового сообщества, настроиться на волну взаимодействия. В итоге имеем то, что имеем – желание извлечь односторонние сиюминутные выгоды и атмосфера всеобщего недоверия привели к затягиванию решения проблемы, и в итоге к потерям для всех, ухудшению социально-экономической обстановки в регионе в целом и повышению градуса его взрывоопасности.

JEEN : Есть ли реальные возможности решить эту проблему, какие факторы являются ключевыми?

А.М.: Парадокс заключается в том, что во всех без исключения странах региона имеется понимание, что так вечно продолжаться не может, также не оспаривается тезис о том, что необходимы совместные действия в решении этих проблем. Более того, что в мировой практике достаточно примеров успешного развития сотрудничества в области управления совместными водными ресурсами, которое приносит пользу всем его участникам. Имеются также и подтверждаемые признанными экспертами выводы о том, что даже самые масштабные инвестиции в освоение гидроэнергетического потенциала Сырдарьи и Амударьи окупятся в минимальные сроки за счет получения дополнительной прибыли от устойчивого развития сельского хозяйства и выработки электроэнергии. Но из-за низкого уровня кооперации страны продолжают нести существенные потери, как в орошаемом земледелии, так и в энергетике.

При этом, существующие форматы переговоров не справляются со своей задачей. И здесь важно понимать, что дело не в критике в адрес того, или иного формата или переговорной площадки. К сожалению, среди них нет лучших. Несмотря на их разность, объединяет их одно - пока ни одна не справилась со своей задачей вне зависимости от регулярности раундов переговорного процесса, количества средств, вложенных в его поддержание. Отсюда вывод – дело не в площадках, а в атмосфере недоверия, существующей, прежде всего, между лидерами стран региона.

Не поменяв данную атмосферу, пожалуй, будет сложно найти приемлемое всеми решение. Атмосфера недоверия, когда любые попытки договориться между собой, рассматриваются не как стремление к компромиссу, а исключительно через призму «а где они меня… обманывают», именно эта атмосфера является ключевым фактором.

Не преодолев его, мы будем продолжать топтаться на месте. Как его преодолеть? Вопрос сложный. Для поиска вариантов его разрешения необходимо, прежде всего, изучать уже имеющийся международный опыт. Не стоит изобретать велосипед. Мне, например, понравилось, как разрешились затяжные противоречия между Индией и Бангладешем по поводу вододеления стока реки Ганг. Если в двух словах, и, не вдаваясь в подробности, то Бангладеш с 1976 года в течение 20 лет на различных международных уровнях поднимал вопросы вододелении, но перелом в ситуации произошел только в 1996 после прихода к власти в обоих государствах новых политических партий. Возможно, пример далеко нелицеприятный, но как один из возможных вариантов…

Существующее международное право позволяет применять имеющиеся универсальные подходы к разрешению водных проблем региона. Однако необходимо понимать, что на сегодняшний день международное право не даст конкретного выхода из конкретной ситуации. Само по себе оно не является панацеей для участников переговорного процесса, который в большей степени зависит все же от политической воли его участников.

JEEN : Справедлива ли точка зрения, что та часть истеблишмента в государствах Центральной Азии, которая принимает решения по водной проблеме, редко принимает в расчет мнение экспертов – специалистов в этой области? То есть, условно, что в этой проблеме больше политического, чем технологического?

А.М.: Вы задали очень интересный вопрос. Совсем недавно я общался с чиновником из Исполнительного Комитета МФСА. Я туда ездил, чтобы познакомиться и обсудить формат возможной конференции, проведение которой я хотел бы инициировать от имени возглавляемой мною некоммерческой организации. Так вот, в беседе он высказал мысль о том, что достаточно многочисленные мероприятия, проходящие в регионе по водной проблематике, зачастую несут больше вреда, чем пользы. Это, по его мнению, происходит потому, что в них в основном обсуждаются политические аспекты, а отнюдь не технологические, и принимают в них участие в основном дилетанты, возомнившие себя экспертами. Не выработав чисто технологические подходы, невозможно решать политические. А попытки возможные политические договоренности автоматически, командным образом спроецировать на технологический уровень их исполнения, как правило, вообще заканчиваются крахом. Таких примеров – сплошь да рядом, когда эйфория подписанных деклараций разбивалась о реальность отсутствия механизмов их реализации. Не скрою, меня задела такая постановка вопроса, и нам пришлось долго общаться. Мы сошлись во мнении, что качество проводимых мероприятий, как раз и определяются составом его участников. Если организация-инициатор сможет не только пригласить качественный и разноплановый состав участников, но и сможет обеспечить доброжелательную атмосферу для высказывания пусть и диаметрально противоположных точек зрения, но в конструктивном формате, позволяющем не только высказаться, но и услышать оппонента, то ради этого и стоит проводить конференции. Если ставить лишь цель - в итоге обязательно принять никого ни к чему не обязывающую резолюцию, то это уже из разряда, как в анекдоте про горе-охотников – «ружья с собой не брать, из автобуса не выходить». Для меня всегда важно, чтобы проводимые конференции не являлись «междусобойчиками», чтобы на них присутствовали и специалисты-технари, и журналисты, и политологи, и бизнесмены, и политики, и чиновники, и представители международных структур. Качество конференции определяется тем, что после своего формального окончания она продолжает жить своей жизнью, ее участники продолжают общаться между собой, в результате чего рождаются новые проекты или находятся конкретные разрешения той или иной международной проблемы. В моем понимании в этом и заключается смысл общественной дипломатии – обходить те препятствия, существующие на уровне официальной дипломатии.

А по поводу учитывают ли политики принимающие решения точку зрения экспертов-специалистов, то многое ведь зависит от того, в какой форме эта точка зрения изложена и каким образом она донесена до политика соответствующего уровня. Не думаю, что президенты читают доклады экспертов в специализированных изданиях.

JEEN : Смог бы исправить ситуацию толковый посредник, умелый арбитр или решение лежит в совершенно иной плоскости?

А.М.: Не смогу вам однозначно ответить на этот вопрос. Но скорее нет, чем да, если вы подразумеваете появление какого-то нового посредника. Я сейчас достаточно интенсивно общаюсь со специалистами, которые посвятили водно-энергетическому комплексу Средней Азии не один десяток лет своей жизни. Среди них много представителей старшего поколения. И среди них преобладает пессимизм. С одной стороны они с ностальгией вспоминают те времена, когда это был единый водохозяйственный комплекс в рамках единого государства, и не было даже намеков на то, что когда-нибудь все это разрушится, и возникнут непреодолимые проблемы по линии «страны верховья» - «страны низовья». С другой стороны они откровенно говорят, что опыт советского обращения с единым водохозяйственным комплексом не следует переоценивать. Ведь именно тогда в необузданном стремлении «догнать и перегнать» и были заложены «мины замедленного действия». Так вот с их точки зрения шанс разрешить существующие проблемы был в рамках ЕврАзЭС. Их позиция обосновывается не только тем, что в данном формате присутствовала Россия. Просто со вступлением в ЕврАзЭС Узбекистана, как раз и произошло изменение атмосферы переговорного процесса, о которой мы говорили выше. Был момент, когда эта атмосфера давала шанс на скорейшую выработку необходимого всем компромисса, было ощущение скорого прорыва. Кроме того, было намерение привлечь к работе над проектами документов по водно-энергетическим проблемам ЦА экспертов Туркменистана. Было намерение установить сотрудничество в водно-энергетической сфере со Специальной Программой ООН для экономик ЦА (СПЕКА). Было намерение адаптировать в договорно-правовую базу ЕврАзЭС ряд соглашений многостороннего и двустороннего формата, включая документы, касающиеся создания МФСА и МКВК, документы, выработанные в рамках Организации Центрально-Азиатского Сотрудничества (ОЦАС) и Концепцию создания Международного водно-энергетического консорциума, разработанной при поддержке Всемирного Банка. То есть был шанс создания эффективного переговорного процесса в рамках ЕврАзЭС, который не стремился бы в очередной раз «начать все заново», а адаптировал бы уже имеющийся положительный опыт, и стал бы его развивать. К сожалению, отличный замысел, как часто бывает, споткнулся об некачественное исполнение. Не получилось. Поэтому у специалистов, с которыми имеется возможность общаться, присутствуют пессимистические оценки. Стоит ли изобретать велосипед? Аналогичный скепсис присутствует и в оценках деятельности международных структур, прежде всего МФСА, в которых не представлена Россия. Хорошо, что существующие сложности не скрываются, здесь нет каких-либо секретов, достаточно прочитать «Голос Арала», периодическое издание Исполнительного комитета МФСА. В качестве примера, в январском выпуске этого издания за этот год достаточно подробно описывается содержание состоявшегося в Алма-Ате 10-11 декабря прошлого года Первого заседания Рабочей группы по совершенствованию организационной структуры договорно-правовой базы МФСА и разработке Третьего этапа Программы помощи странам бассейна Аральского моря (ПБАМ-3). Материал доступен на сайте ИК МФСА. Беглого анализа достаточно, чтобы понять, насколько трудно идет диалог, и сколько претензий к деятельности совместно созданных структур, таких как МФСА и входящих в него МКВК (Международная координационная водохозяйственная комиссия), МКУР (Межгосударственная комиссия по устойчивому развитию) и других. Становится понятным, что и этот велосипед не слишком пригоден для езды.

Поэтому я не знаю, нужно ли сейчас появление какого-то нового посредника. Опять же – пока не исчезнет атмосфера подозрительности на уровне политических элит, говорить о возможности «разрулить» ситуацию на технологическом уровне не приходится. Другое дело, что в этих условиях, у нас, представителей гражданского общества, не должны опускаться руки. Нужно продолжать инициировать и искать возможности проводить свои мероприятия. Но только не мероприятия ради мероприятия – а через них формировать пулы квалифицированных специалистов, в том числе специалистов-технарей, которые были бы способны в условиях динамично меняющейся ситуации, заполнять информационное пространство адекватными ситуации комментариями и адекватными, с точки зрения применимости, рекомендациями. Ситуация в Киргизии показала, как быстро эта ситуация может меняться.

JEEN : Вопрос в связи с последними событиями в Кыргызстане. Андрей, как вы полагаете, как будет меняться ситуация вокруг гидростанций в Кыргызстане, включая вопрос по тарифам, после смены власти? Есть ли у новых властей реальные возможности влиять на урегулирование водной проблемы с соседними государствами?

А.М.: На мой взгляд, пока рано говорить о ситуации вокруг строительства Камбаратинских ГЭС в Киргизии. Ситуация там остается сложной и неустойчивой. Впереди принятие новой Конституции, парламентские выборы. Крайне сложной остается социально-экономическая ситуация, которая без внешней помощи не улучшится. В том числе вопрос о тарифах на электроэнергию, газ, о ценах на бензин и дизельное топливо также зависят от размера внешней помощи. Состав временного правительства неоднороден, репутация вошедших в него лиц неоднозначна, с точки зрения восприятия населением, уставшим быть обманутым, доведенным до того, что «терять нечего, потому что и до этого ничего не было». Поэтому говорить о наличии единой команды не приходится. Все это очень тревожно, как с точки зрения сохранения хотя бы относительной стабильности внутри государства, так и с точки зрения понимания внешними акторами вопроса – с кем вести диалог. Пока отсутствует четкое понимание программы действий Временного правительства по выходу из сложнейшей социально-экономической ситуации. Поэтому, по крайней мере, до осени говорить о Камбарате-1, мне кажется, просто не имеет смысла.

Что касается возможностей нынешних властей влиять на урегулирование водной проблемы с соседними государствами, то, насколько я знаю, все профильные учреждения Кыргызстана сейчас работают в нормальном режиме, на плановой основе осуществляются ранее утвержденные мероприятия, смена власти в стране мало повлияла на их работу. Да и смена власти зачастую и не затрагивает долгосрочные интересы государства.

JEEN : Спасибо за интервью!

Материал подготовил: Александр Поляков

http://j-een.com/news_view/680/


Поделиться: