Ряд западноевропейских государств уже не первый год и даже не десятилетие пытаются законными путями сопротивляться проникновению восточного образа жизни в традиционный уклад европейцев. В частности, несколько лет власти Франции борются с ношением в школах религиозной атрибутики, а буквально на прошлой неделе в бельгийском парламенте ввели запрет на ношение паранджи. Пример бельгийцев воодушевил одного из лидеров немецких либералов, которая предложила распространить запрет на всю территорию Европейского союза.
Ботагоз Сейдахметова из Алматы
Ряд западноевропейских государств уже не первый год и даже не десятилетие пытаются законными путями сопротивляться проникновению восточного образа жизни в традиционный уклад европейцев. В частности, несколько лет власти Франции борются с ношением в школах религиозной атрибутики, а буквально на прошлой неделе в бельгийском парламенте ввели запрет на ношение паранджи. Пример бельгийцев воодушевил одного из лидеров немецких либералов, которая предложила распространить запрет на всю территорию Европейского союза.
В то же время в Иране существует закон, согласно которому ни одна женщина, включая иностранку, не имеет права ходить с непокрытой головой и обнаженными выше локтя руками. И таких примеров немало.
Запад и Восток вопреки всем известным теориям о столкновении и взаимопроникновении цивилизаций умудряются сохранить свою суть: с одной стороны - западная рациональность, с другой - восточная иррациональность
Мне наивно казалось, что мы, то есть то пространство, которое некогда объединяла великая советская империя, лежим где-то между классическим Западом и классическим Востоком. Моя пионерская уверенность в некой идеальности и универсальности мира, в котором проходила моя юность, была следствием воинствующего атеизма как нового вида религии. Эта религия позволяла мне, потенциальной мусульманке, быть выше традиционных восточных запретов, быть открытой новому и рациональному. В моем советском детстве я успела перечитать практически всю западную классику, которая, несомненно, оставила свой след в моем мировоззрении.
Ислам, христианство, буддизм, собственно религия казались чем-то регрессивным, тянущим нас в мракобесие прошлого. Мы же все выросли на советской атеистической пропаганде. Помните Ильфа и Петрова с их классической фразой: “Почем опиум для народа”? Или фильмы Гайдая, где религиозная атрибутика служила фоном для карикатуры на отрицательного героя...
После распада всего того, о чем грустно вспоминаешь особенно сегодня, в майские дни, когда просыпаются рефлексы и хочется с утра напевать: “Утро красит нежным светом стены древнего Кремля”, в какие-то считанные годы все население бывшей империи вдруг ощутило себя мусульманами, православными, католиками, буддистами. Взамен утерянной национальной идеи о всеобщем равенстве и коммунизме пришла (точнее, вернулась) идея о вечной жизни и грехе.
И тут оказалось, что мы тоже вовлечены в вечную мировую дискуссию о том, что такое Запад и что такое Восток.
Впрочем, Восток такой разный.
В каждой стране Европы "свои" мусульмане
Согласно геополитической концепции американского политолога Сэмюэля Ф. Хантингтона о столкновении цивилизаций, к НЕзападным цивилизациям относятся: цинская, японская и мусульманская. По его мнению, это самые динамичные цивилизации последней четверти прошлого века. Азиаты и мусульмане подчеркивают превосходство своих культур над западной культурой. А представители индусской, православной, латиноамериканской, африканской могут говорить о самобытности своих культур. Хантингтон считает, что азиатская самоуверенность основана на стремительном экономическом росте. Конечно, имеются в виду Япония и “четыре азиатских тигра” - Гонконг, Тайвань, Южная Корея, Сингапур. Сегодня этот список пополнился новыми “тиграми” в лице Китая, Малайзии, Таиланда, Индонезии, Индии, Филиппин и даже Вьетнама.
По его мнению, с начала 50-х годов прошлого века, когда начался этот экономический рост в Азии, “англосаксонская модель развития, перед которой все преклонялись последние четыре века как перед лучшим способом модернизации экономики развивающихся стран и строительства жизнеспособной политической системы, сегодня не работает”.
Что касается этого Востока, то мне часто на ум приходит моя стажировка в США шестилетней давности. На восточном побережье страны, а именно в городе Лос-Анджелесе, по программе мы посетили местную тюрьму и знаменитый университет UCLA (к слову, тот самый, в котором провел свои последние минуты жизни Майкл Джексон). Так вот, тюрьма была заполнена черными и латиноамериканцами, а университет состоял на 99 процентов из американских японцев, китайцев и корейцев. Те и эти - потомки иммигрантов в пятом и десятом поколениях и очень не любят друг друга.
Причина тривиальна. Первые иммигранты из Азии жили коммунами (самая живучая из них - “Чайна таун”, и все заработанные деньги и пособия ими терпеливо вкладывались в образование детей. Так что в США и Европе (читай: на Западе) самые престижные профессии на сегодняшний день заняты потомками первых азиатских иммигрантов. А это значит - самые высокие доходы и общественный статус.
В это же время первые иммигранты из стран Латинской Америки, а также чернокожие потомки рабов и сегодня не считают образование выше среднего чем-то очень уж необходимым. Отсюда и результат.
По теории Хантингтона, другой Восток - мусульманский - начал свое возрождение вследствие впечатляющих темпов роста населения, а также нефтяного бума 1970-х, который повысил благосостояние и могущество многих мусульманских народов. Исламское возрождение второй половины прошлого века позволило перевернуть взаимоотношения господства и подчинения, которые существовали между Западом и Востоком. Американский политолог считает, что исламское возрождение состоит из принятия современности, но отвержения западной культуры и возвращения к исламу как проводнику в жизни и современном мире. Что касается исламского фундаментализма, который часто воспринимается как политический ислам, он является всего лишь одной из составляющих в процессе возрождения исламских идей. Он уверен, что это широкое интеллектуальное, культурное, социальное и политическое движение, распространившееся на весь мусульманский мир от Марокко до Индонезии и от Нигерии до Казахстана.
Так к какому Востоку относимся мы?
На одной из конференций в Алматы были приведены результаты социологических опросов. Оказалось, что у нашего населения очень низкий уровень притязаний, при этом высокий уровень удовлетворенности жизнью. Вот такой парадокс. Судите сами: в селах до сих строят школы без центрального отопления, туалеты находятся во дворе, разбитые дороги, опасные для жизни школьников, и т.д., а люди и не требуют перемен. Потому как другого в своей жизни не видели и не знают? Или тут речь идет о смирении как главной человеческой добродетели? То бишь духовном убеждении?
Я часто вспоминаю рассказ моего приятеля-востоковеда, который много раз посещал Париж и... Пакистан по работе. Пакистан - понятно почему, а в Париже, по его словам, находится самая продвинутая школа востоковедения. Так вот, он отметил, что в Париже очень высокий уровень самоубийств, к которому сами парижане очень спокойно относятся - мол, “се ля ви паризиен”. Такова, мол, судьба парижанина.
По мнению моего приятеля, причиной, по которой молодые парижане сводят счеты с жизнью, является высокий уровень конкуренции и очень высокие требования к самому себе - догнать и перегнать тех, кто уже занимает высокие позиции в мире бизнеса, политики и прочего, прочего.
А вот в Пакистане он был свидетелем таких картинок, типичных для мусульманского Востока: бедный, худой, плохо одетый отец семейства, которого дома ждут жена и куча голодных ребятишек, идет по пыльной улице, пританцовывая и счастливо улыбаясь. Он счастлив уже тем, что день удался и он жив и все живы, а что будет завтра, будет иметь значение только завтра.
Когда я слушала моего приятеля, я высокомерно и наивно думала, что такие истории относятся к тому Востоку, который ТАМ, где-то в бедных селах Индии и Пакистана. Мол, мы же часть того мира, в котором всегда были самые читающие граждане, то бишь люди с высокими идеалами, стремлениями.
Ощущение, что мы живем в параллельном мире, где мои бедные сограждане в большинстве своем тоже не ловят звезд с неба, а правительство предлагает амбициозные программамы, такую, например, как “Путь в Европу”. Читай: путь на Запад, туда, в другую цивилизацию, в которой давно прописаны стандарты качества жизни. Опять парадокс? Какой-то кризис самоидентификации: с одной стороны, мы признаем себя исламским государством, с другой - официально поставили цель идти в Европу. Конечно, как журналист и новообращенный агностик, воспитанный на исламской культуре, я понимаю стремление наших властей взять самое лучшее из западной культуры и при этом сохранить нашу восточную идентичность.
Ситуация осложнена тем, что наше общество неоднородно. До сих пор существует и даже углубляется экономический и культурный разрыв между городом и селом. Кроме того, казахов трудно отнести к ортодоксальным мусульманам, на мой взгляд, мы все же больше язычники. Нельзя не учитывать и тот факт, что наше общество можно делить еще на много разных групп и подгрупп. По этническому и религиозному признаку - типичная для любого общества группа, которая лежит на поверхности. Но есть более серьезная группа, на мой взгляд, - это люди, воспитанные на советских идеалах.
Визави этой группы - поколение, родившееся в 90-е годы прошлого века, которое не знает, кто такой Ленин и почему каждый год 1 мая старшее поколение впадает в ностальгию по парадам, белым бантикам и гольфам, шарикам и черно-белому кино. Впрочем, именно на это поколение вся надежда. Они должны стремиться к высоким стандартам жизни, но при этом сохранить высокую духовность без необходимости прятать ее под паранджой.
По разным оценкам, в Европе проживают от 25 до 30 миллионов мусульман.
При этом в каждой стране Европы свой ислам, то есть свой определенный вариант этой религии. Мусульманские общины в странах Западной Европы часто формируются не столько по религиозному, сколько по этническому принципу.
Так, в Германии ислам находится под сильным турецким влиянием и там число мусульман достигло уже 3 миллионов человек. Во Франции живут около 5 миллионов мусульман. Это в основном выходцы из стран Северной Африки, доминирует арабское влияние. В Великобритании 2 миллиона мусульман - иммигранты из Индии и Пакистана. В Нидерландах - 700 тысяч мусульман из Индонезии и Суринама.
В середине 1990-х годов появилось понятие “евроислам”, или “европейский ислам”. Его автором является профессор политологии Геттингенского университета Бассам Тиби. По его теории, светский ислам вполне может уживаться с демократическим государственным устройством и укладом жизни современных стран Запада. В качестве примера профессор Тиби приводит светский вариант ислама, развившийся в Боснии до войны на Балканах.
По мнению некоторых ученых, основными характеристиками “евроислама” будут отказ от законов шариата, верность конституции страны проживания и признание прав человека и демократических норм.
