В конце 1980-х, в эпоху, которая уже кажется бесконечно далекой, известный в Грузии прозаик Леван Саникидзе написал книгу под названием «777 грузинских добродетелей». В духе «пробуждающегося национального самосознания» в книге рассказывалось о нравственных и ратных подвигах предков за многовековую историю Грузии, самопожертвовании, беззаветном служении отечеству, верности долгу, а также непоколебимости их христианской веры.
В конце 1980-х, в эпоху, которая уже кажется бесконечно далекой, известный в Грузии прозаик Леван Саникидзе написал книгу под названием «777 грузинских добродетелей». В духе «пробуждающегося национального самосознания» в книге рассказывалось о нравственных и ратных подвигах предков за многовековую историю Грузии, самопожертвовании, беззаветном служении отечеству, верности долгу, а также непоколебимости их христианской веры. Всего три года спустя, когда разразилась беспощадная гражданская война, конфликты в Абхазии и Южной Осетии, а страна оказалась в пучине хаоса, общественной деградации и нравственного упадка, тот же писатель, великолепно знавший историю своей родины, написал другую книгу с не менее примечательным названием «309 грузинских позора». В ней он рассказал уже о том, что наряду с благодеяниями, святыми, мучениками за веру, героями и патриотами, в истории Грузии было много постыдного и немало позорных страниц. Цифра, вынесенная в название второй книги, была не столь «красивой», что само по себе показательно и свидетельствует о том, что она оказалась не менее правдивой, чем первая. Однако эта книга писателя–патриота не нашла понимания в среде националистической общественности. Один из «непримиримых» даже назвал самого Левана Саникидзе «310-ым грузинским позором». В минувшую среду в Грузии произошло событие, которое наверняка могло бы пополнить последнюю книгу ныне покойного Левана Саникидзе. Вдова первого президента страны Звиада Гамсахурдиа Манана Арчвадзе в присутствии толпы журналистов и фанатичных звиадистов, вознамерилась вырыть из могилы прах своего покойного мужа, чтобы перезахоронить его из Мтацминдского пантеона во двор фамильной Колхидской башни. Чтобы понять всю зловещую подоплеку этого омерзительного действа, следует вспомнить об еще одном важном событии новейшей истории страны. В 1987 году на экраны СССР вышел фильм Тенгиза Абуладзе «Покаяние». Тогда он, можно сказать, потряс всю советскую общественность, став первым советским фильмом, который в аллегорической форме рассказывал о страшных репрессиях сталинской эпохи. Картина снималась еще в 1984 году и «всевидящее око» КГБ, конечно, знало об этом. Однако знаменитый режиссер занял в фильме весь цвет грузинской творческой интеллигенции и первый секретарь ЦК Компартии республики Эдуард Шеварднадзе не решился запретить съемки. Впрочем, авторы, как и партийные бонзы, считали, что лента все равно обречена остаться на полке. Но вот объявили «перестройку» и «гласность». Вышли в свет запрещенные произведения. А в том, что «Покаяние» все-таки сняли с полки, решающую роль сыграл вовсе не Александр Яковлев, считавшийся главным идеологом «перестройки», а Егор Кузьмич Лигачев. Несколько лет назад сам Эдуард Шеварднадзе рассказал в интервью автору этих строк, что окончательное добро на прокат фильма дал именно второй секретарь ЦК КПСС по идеологии. Общество наслаждалось пьянящим воздухом свободы и правды, хотя уже тогда раздавались голоса критиков, осторожно заявлявших, что в художественном плане «Покаяние» вовсе не является лучшим творением Тенгиза Абуладзе. Во всяком случае, не может идти ни в какое сравнение с «Древом желаний», тем более, бессмертным фильмом «Лурджа Магданы», удостоившимся в 1956 году Золотой пальмовой ветви Каннского фестиваля. Но еще более серьезный протест выразили многие представители грузинской православной церкви. В основу сюжета фильма Абуладзе положена страшная традиция, реально существующая в западногрузинской провинции Самегрело и описанная в рассказе писателя Нодара Цулеискири. Не дать похоронить мертвого и не дать ему покоя - самая страшная месть в Самегрело, откуда был родом Звиад Гамсахурдиа, провозгласивший независимость в 1991 году и почти сразу ввязавшийся в кровавую войну в Южной Осетии. Сколько бы защитники прогремевшего на весь Союз фильма не говорили, что это всего лишь притча и художественная гиперболизация, верующие возражали: «Покой праха – фундамент христианской веры, а кощунство невозможно оправдать свободой творчества». Впрочем, спор этот так и остался бы в сфере вполне нормальных дискуссий, идущих в любом обществе, если бы не ужасные аналогии в реальной жизни современной Грузии. Сын классика грузинской литературы Константина Гамсахурдиа Звиад, свергнутый в январе 1992 года в результате кровавого переворота, покончил с собой в самом конце гражданской войны, 30 декабря 1993 года. Ближайшие соратники похоронили его в селе Хибула Цаленджихского района, на родине писателя Нодара Цулеискири, автора фабулы «Покаяния». Затем, когда спецназ МГБ Грузии окружил село, они тайно вырыли прах и перезахоронили в соседнем селе Джихашкари. Однако и там прах президента пробыл недолго - семья Гамсахурдиа, а также ближайший друг Звиада президент Ичкерии Джохар Дудаев настояли, чтобы он был вновь перезахоронен. На этот раз в Грозном. Три года назад прах еле нашли в развалинах бывшей правительственной резиденции (во дворе которой он был предан земле) и снова перезахоронили на Мтацминде. Там покоятся самые известные общественные деятели и творцы, когда-либо жившие в Грузии, в том числе Грибоедов, однако не только они, но и мать Сталина Екатерина Джугашвили. Звиада Гамсахурдия, покончившего с собой, не отпевали в Кафедральном соборе Святой троицы, как на том настаивала семья. Но некоторые священнослужители все-таки присутствовали на похоронах, ссылаясь на то, что согласно одной из версий, Звиад был убит агентами Шеварднадзе. И вот 17 декабря 2010 года вдова покойного президента вознамерилась захоронить его уже в пятый раз - в знак протеста против ареста своего сына Цотне, который, по версии обвинения, стрелял из огнестрельного оружия и ранил соседа во время бытовой ссоры у Колхидской башни. «Если сына первого президента, провозгласившего независимость страны, арестовывают и содержат в тюрьме несмотря на то, что он уже второй месяц держит «смертельную голодовку», такая страна недостойна того, чтобы президент покоился в ее пантеоне», - твердо, без тени сомнения и фальши сказала вдова журналистам. Чудовищность ее заявления превосходит все, что создано Тенгизом Абуладзе в сюрреалистическом фильме. И гораздо страшнее, поскольку это не притча, а реальность, в которой приходится жить нынешнему поколению грузин. Сторонники первого президента по приказу вдовы уже взялись за лопатки и почти выкопали могилу, когда взмолился батюшка из церкви отца Давида, построенного у пантеона. Несколько часов он слезно умолял госпожу Арчвадзе опомнится, оставить прах в покое: «Мертвые восстанут в день страшного суда из могил». Но все было тщетно. Наконец, священник произнес тоном, которым верующие произносят только проклятье: «Да простит вас Бог!», осенил пантеон крестным знаменем, решительно повернулся спиной к могиле и ушел. Только тут вмешались власти, весь день внимательно следившие за происходящим. Полиция оттеснила фанатичную толпу от могилы и взяла ее под охрану. Впрочем, вдова утверждает, что «все равно выроет», повторяя незабвенные слова героини «Покаяния». Потрясенная страна весь день с ужасом наблюдала за происходящим на Мтацминде и в Лавре отца Давида, столь же священной для грузин, как гора Афон для греков и всех православных. Жизнь и реальность превзошли страшное творение мастера, может быть, потому что само общество, по словам талантливейшей писательницы Наиры Гелашвили, за последние 20 лет оказалось не готово «искать и найти не орошенную пустыню в далекой глубине своей души». И похоронить наконец-то, что должно покоиться в прошлом. Иначе у этой страны просто нет будущего. Автор: Георгий Калатозишвили, Тбилиси. Специально для ВК
