В декабре прошлого года три представителя неправительственного сектора Грузии впервые после войны посетили Цхинвали. Правозащитница Манана Мебуке, конфликтолог Паата Закареишвили и журналист Вахтанг Комахидзе взялись ходатайствовать перед югоосетинскими властями об освобождении из цинвальской тюрьмы двух грузинских подростков, приговоренных судом к одному году лишения свободы за незаконный переход границы, провоз оружия и взрывчатых веществ. Представители грузинских НПО встретились в тюрьме с подростками и другими грузинами, которые там содержатся по обвинению в нарушении госграницы Южной Осетии. В Грузии поездку трех представителей НПО в Южную Осетию одобрили не все. Лидеры правящей партии обвинили их в «недостатке патриотизма» и в том, что они, де «сыграли роль в спектакле, поставленном Кокойты». «Мы встречались с родственниками пропавших без вести. Примечательно, что разговор шел на грузинском языке, поскольку многие из них представляют смешанные семьи. Они поставили вопрос ребром: «До выяснения судьбы наших близких мы будем против освобождения грузинских подростков». Я сказал, что выяснять судьбу пропавших без вести надо, но нельзя увязывать этот вопрос с судьбой двух конкретных людей, тем более подростков, положение которых известно – они сидят в тюрьме. Я пообещал приложить все усилия для выяснения судьбы пропавших осетин. Если они действительно содержатся где-то в грузинских тюрьмах, то спрятать их будет невозможно», - заявил ВК руководитель Института по исследованию национализма и конфликтов, один из лидеров оппозиционной Республиканской партии Паата Закареишвили. С ним обозреватель «Вестника Кавказа» Георгий Калатозишвили побеседовал о проблемах этнополитических конфликтов в Закавказье, их причинах и предпосылках.
В декабре прошлого года три представителя неправительственного сектора Грузии впервые после войны посетили Цхинвали. Правозащитница Манана Мебуке, конфликтолог Паата Закареишвили и журналист Вахтанг Комахидзе взялись ходатайствовать перед югоосетинскими властями об освобождении из цинвальской тюрьмы двух грузинских подростков, приговоренных судом к одному году лишения свободы за незаконный переход границы, провоз оружия и взрывчатых веществ. Представители грузинских НПО встретились в тюрьме с подростками и другими грузинами, которые там содержатся по обвинению в нарушении госграницы Южной Осетии. В Грузии поездку трех представителей НПО в Южную Осетию одобрили не все. Лидеры правящей партии обвинили их в «недостатке патриотизма» и в том, что они, де «сыграли роль в спектакле, поставленном Кокойты». «Мы встречались с родственниками пропавших без вести. Примечательно, что разговор шел на грузинском языке, поскольку многие из них представляют смешанные семьи. Они поставили вопрос ребром: «До выяснения судьбы наших близких мы будем против освобождения грузинских подростков». Я сказал, что выяснять судьбу пропавших без вести надо, но нельзя увязывать этот вопрос с судьбой двух конкретных людей, тем более подростков, положение которых известно – они сидят в тюрьме. Я пообещал приложить все усилия для выяснения судьбы пропавших осетин. Если они действительно содержатся где-то в грузинских тюрьмах, то спрятать их будет невозможно», - заявил ВК руководитель Института по исследованию национализма и конфликтов, один из лидеров оппозиционной Республиканской партии Паата Закареишвили. С ним обозреватель «Вестника Кавказа» Георгий Калатозишвили побеседовал о проблемах этнополитических конфликтов в Закавказье, их причинах и предпосылках. - Насколько активно было ваше участие в попытках разрешения абхазского, южноосетинского и нагорно-карабахского конфликтов? - Конфликтами занимаюсь с 1992 года. Считал и считаю, что кавказские конфликты замешаны в основном на национализме. Поэтому наша неправительственная организация так и называется «Институт по исследованию национализма и конфликтов». Если мы не будем обсуждать проблемы национализма, то не сможем выйти из кризиса, в котором оказалось все Закавказье. Мы предлагаем властям разные выходы из положения. Но они, к сожалению, ничего не хотят слышать, углубляясь в собственные проблемы. Во время грузино-абхазской войны 1992-1993 годов и позже я занимался вопросами военнопленных, пропавших без вести, а также защиты прав человека в зоне конфликта. Нам приходилось просто спасать людей. К сожалению, многих спасти не удалось - война была сильнее нас. Я пытался поддержать наших армянских и азербайджанских друзей в поиске и возвращении пропавших без вести, заложников или военнопленных. Вопросами нагорно-карабахского конфликта я занимался с 1997 по 2003 годы. Ситуация тогда была более или менее стабильной. Самое главное, чего нам удалось добиться – укрепить доверие между сторонами. Отсутствие доверия и было главной проблемой. Стороны считали, что у противника есть большое количество пленных или заложников и ими манипулирует или прячут. Я смог убедить их, что это не так – разъезжал по всем адресам, «укромным местам», выяснял реальную ситуацию. А реальность состояла в том, что ни армяне, ни азербайджанцы друг от друга пленных не прятали. Все остальное – легенда, основанная на подозрительности. Удалось выяснить, как сложилась судьба многих пропавших без вести во время войны, уточнил их судьбу, встречался с ними, по возможности обеспечивал возвращение на родину. Моя функция состояла в том, чтобы помочь сторонам получить точную информацию и определится с позицией. - Каковы ваши отношения с абхазскими лидерами? Насколько вам удавалось выполнить посредническую роль во время грузино-абхазской войны и после нее? Доверяют ли вам абхазы? - Со многими абхазами, в том числе лидерами Абхазии у меня отличные личные отношения. К сожалению, после «революции роз» 2003 года и, особенно, после августовской войны институциональные контакты с Сухуми практически прекратились. И это, в первую очередь, «заслуга» грузинских властей. Они не видели или не хотели видеть ресурсов примирения. Все переводили на Россию – грузинские власти не хотели признавать наличие грузино-абхазского конфликта и считали все происходящее российско-грузинским конфликтом. К сожалению, они добились в этом успеха. Москва же не считает происходящее грузино-российским конфликтом, а подспудно рассматривает его в рамках конфликта между Россией и Западом. У властей нет желания работать с другой стороной конфликта. А если так, то никакое «гражданское общество» неспособно решить конфликт. Ведь неправительственный сектор может лишь помогать властям, но не решать вопросы за них. У меня с абхазскими коллегами и политическими лидерами хорошие, близкие отношения, но воспользоваться этим грузинские власти не хотят. Что касается Южной Осетии, здесь у меня тоже есть хорошие контакты, правда, не столько с властями, сколько с представителями «гражданского общества», неправительственных организаций. Честно говоря, на этом направлении я работал не так активно. В Цхинвали нас достаточно хорошо знают, но доверяют меньше, чем в Сухуми. Видимо, в Цхинвали не хотят, чтобы в процессы был вовлечен такой человек, как я. Когда, например, на меня вышли представители Ленингорского района Южной Осетии, у них возникли проблемы в Цхинвали. То что у них возникли проблемы из-за общения со мной, странно и глупо. Грузинские же власти не хотят общаться ни с абхазской, ни с югоосетинской стороной. - Вы упомянули национализм. Как вы считаете, процесс формирования наций, начавшийся после распада СССР, неизбежно вел к возникновению конфликтов? - В конфликтах как таковых нет ничего неприемлемого. Без конфликтов нет развития. Другое дело, если конфликт интересов не хотят решать мирным путем, путем диалога, он переходит в военную стадию. Любой конфликт можно разрешить путем компромисса. Что касается формирования наций, то этот процесс в СССР завершился еще в 1930-х. В рамках республик были сформированы и нации – грузинская, армянская, азербайджанская, - но у них не было политической элиты. Была лишь культурная элита, которая подчеркивала этнические особенности. Историки, филологи, деятели культуры стали лидерами нации. Они начали укреплять различия между нациями, а не то, что их могло объединить в гражданском смысле. Не было гражданского мышления, не было политиков. Была интеллигенция, которая подчеркивала и обслуживала различие людей по национальному признаку. А ведь между нашими народами как раз больше сходства, чем различий. Наши нации веками существовали и будут существовать. Абсолютно уверен - вооруженных конфликтов в Закавказье можно было избежать при правильном подходе. - Когда вы говорили о формировании наций в СССР, имели в виду нацию в этническом, а не в гражданском смысле «нации-государства», «нации-гражданской общности» как это понимают, скажем, в Европе? - Наши народы прошли лишь половину пути модернизации. В Грузии, Армении, Азербайджане жили представители разных национальностей. Никто их не заставлял дружить между собой. То есть, шел процесс трансформации этнической нации в гражданскую. Многие негрузины, живущие в Грузии, либо неазербайджанцы, живущие в Азербайджане, неармяне, живущие в Армении, чувствовали себя гражданами Грузии, Азербайджана и Армении. После распада СССР этот процесс не был поддержан властями. С их стороны пошли совсем другие мессиджи: «Грузия для грузин», «Армения для армян», «Долой неверных» и так далее. Власти новообразованных государств поменяли парадигму, существовавшую во время СССР. Советский Союз объединял не на уровне гражданского мышления, а на уровне советского мышления - доминанты социальных ценностей, пролетариата, классов и так далее. После краха коммунистической идеологии грузинские, армянские и азербайджанские власти не сумели найти другую, неэтническую парадигму, которая была бы способна объединить общество в гражданском смысле. Потому-то мы и оказались в своих этнических квартирах. Советскую гражданскую общность мы не смогли превратить в общность европейского типа с ценностями либерализма и прав человека, а закрылись в этнонационализме. Свою роль сыграло и то, что в советский период нас всегда отталкивали от западных ценностей. Для грузин со времен Звиада Гамсахурдиа национализм стал во главе угла. Лозунг «Грузия для грузин» хотя и не озвучивался властями, но никто против него и не боролся. Проводились митинги против абхазов, осетин, был поход «мирный поход на Цхинвали» 23 ноября 1989 года. - Вы хотите сказать, что в советский период тоже шел процесс формирования «гражданской нации», но на основе коммунистических ценностей. А ведь существует мнение, согласно которому СССР был основан на определенном балансе интересов «этнических элит» союзных и автономных республик. Той самой «интеллигенции» этих народов. - Естественно, советское руководство считало, что этнический компонент важен, но он рассматривался как временный фактор. Именно поэтому этнической культуры никто не боялся, никто ее не подавлял. Существовали же феномены «грузинского театра», «грузинского кино», «грузинского футбола»… В этой сфере этническим группам в СССР давалась полная свобода. Что касается политики – другое дело. В СССР выращивались культурные элиты, а не политические элиты, которые были бы способны затем воспринять и осуществить ценности неэтнического, гражданского общества, основанного не на советских гражданских ценностях «классовой борьбы», «социального равенства» и так далее, а европейских гражданских ценностях либерализма. Как следствие, после распада СССР этнонационалистическая культура и соответствующая элита проникли в политику, и мы получили уродливый гибрид - чудовище, приведшее нас всех к кровавым конфликтам. Автор: Беседовал Георгий Калатозишвили, Тбилиси. Специально для ВК
