Украинское общественное мнение запутано: даже в рамках концепции геноцида остаётся неясным, идёт ли речь о геноциде этноса, то есть по преимуществу этнических украинцев, или о геноциде украинской нации, то есть политической общности – тех, кто объединены гражданством Украины, являются носителями украинской политической идеи, то есть нации в культурно-политическом смысле слова. Но с научной точки зрения реальная проблема всё-таки находится не здесь, то есть не в различении геноцида нации и геноцида этноса, а в том, есть ли связь между национальной политикой, которая проводилась на Украине, и голодом 1932–1933 годов. Этот вопрос и стал центральным для нашего коллоквиума, который мы провели в декабре 2009 года.
Вокруг Голодомора. Интервью руководителя Центра украинистики и белорусистики исторического факультета МГУ МихаилаДмитриева.
На дняхАпелляционныйсуд Киева признал семерых человек виновными в организации геноцида украинцев в1932–1933 годах. Среди них руководители Советскогогосударства – генеральный секретарь ЦК ВКП(б) Сталин, председатель СовнаркомаСССР Молотов, секретари ЦК ВКП(б) Каганович и Постышев, а также представителисоветской власти на Украине – генсек ЦК Коммунистической партии Украины Косиор,второй секретарь Хатаевич и председатель Совнаркома УССР Чубарь. Тем самым судподтвердил версию Службы безопасности Украины, согласно которой руководителиСССР и Украинской ССР создали жизненные условия, рассчитанные на частичноефизическое уничтожение украинцев. Речь, как хорошо известно, идёт о массовомголоде 1932–1933 гг. В судебном постановлении говорится об «убийстве голодом»миллионов жителей Украины, а также о якобы имевшем место намерении советскогоруководства изменить этнический состав страны путём переселения туда десятковтысяч человек из России.
Принятое за два дня решение киевскогосуда нельзя назвать неожиданным, да и вынесение приговора прямо наканунепрезидентских выборов на Украине едва ли случайно. Борьба за признание намеждународном уровне голода начала 30-х годов (на Украине его чаще называютГолодомором) геноцидом украинского народа является официальной политикойпрезидента Ющенко. Формально-юридическая оценка событий тех лет – лишь ещё одиншаг официального Киева в этом направлении.
Инициативы киевского руководства,связанные с Голодомором, всегда имеют широкий общественный отклик, в то времякак взгляды представителей украинского и российского академических сообществостаются малоизвестными. Между тем даже утверждения украинских историков,которые считают голод 1932–1933 годов геноцидом, не говоря уже о взглядах ихроссийских коллег, довольно сильно отличаются от того, что выдаётся чиновникамиза действительную картину прошлого и тиражируется в средствах массовойинформации. Но если на Украине этот вопрос, в полном смысле слова политический,обсуждается весьма живо, российское общественное мнение к теме голода начала30-х гг. относится довольно равнодушно. На наш взгляд, совершенно незаслуженномнения и украинских, и оппонирующих им российских историков широкой публике вРоссии практически неизвестны, да и мало кто знает, что такая полемика вообщеведётся. По этой причине мы решили обратиться за комментарием к руководителюЦентра украинистики и белорусистики исторического факультета МГУ им. М. В.Ломоносова, д. и. н., профессору исторического факультета Михаилу ВладимировичуДмитриеву.
Московский Центр украинистики ибелорусистики не первый год занимается спорными вопросами украинской ироссийской истории. В 2007–2009 гг. центр при поддержке фонда «Русский мир»провёл ряд круглых столов и конференций с участием ведущих украинских ироссийских историков, представителей общественности, посвящённых спорнымвопросам украинско-российской истории. Последняя такая встреча состояласьсовсем недавно – в декабре 2009 года. Мы попросили профессора Дмитриеварассказать о том, какие вопросы, связанные с голодом 1932–1933 гг., обсуждалисьроссийскими и украинскими специалистами.
– Сама суть всего этого большого проекта, которыйосуществляется в несколько этапов, в том, чтобы соотнести то, что известно внауке о тех или иных сторонах истории России и Украины, выяснив, что у нихобщего и различного, какие вопросы являются спорными, с тем, что говорится всредствах массовой информации, что присутствует в виде стереотипов, предрассудкови клише в общественном сознании, то есть задачу проекта нельзя назвать строгонаучной, поскольку мы хотим сопоставить данные науки с тем, что присутствует внашем восприятии истории.
Последняя конференция была самой сложной из тех,что наш центр проводит благодаря поддержке фонда «Русский мир» начиная с 2008года, потому что она посвящена такому болезненному вопросу, как голод 1932–1933годов на Украине, и тому, была ли Украина в этом отношении исключением посравнению с другими республиками Советского Союза, как утверждают украинскиеисторики. Дело осложняется тем, что на Украине сейчас эта тема стала одним изаспектов политической жизни. Президент Ющенко и его аппарат, соответствующиеукраинские министерства – все они в течение уже многих лет ведут активную линиюна формирование образа Украины и украинского народа как пострадавших врезультате голода 1932–1933 годов и коллективизации вообще, и особеннопострадавших, поскольку нигде, кроме как на Украине, если верить этойинтерпретации, голод не превратился в орудие борьбы с украинским национальнымдвижением, с украинским народом, с украинской нацией. Этому способствует и то,что в украинской академической среде представление о том, что голод на Украинебыл именно геноцидом, представляется как научная концепция. Правда, тут сразунужно оговориться. У нас обычно подразумевают, что этот тезис имеет в видууничтожение украинцев как этнической группы. Однако украинские историки,представляющие диаспору на Западе, которые начали разрабатывать эту тему ещё в80-е годы, с самого начала говорили, что такой взгляд не верен, поскольку речьидёт не об уничтожении украинского народа, а об уничтожении украинской «нации»– голод был геноцидом именно в этом смысле.
– Под «нацией» они имеют в виду«политическую нацию» – активистов украинского национального движения?
– Да. Так утверждают представители украинскогоакадемического мира. Но тут возникает важная проблема: если мы посмотрим на то,что пишется в газетах, показывается на телевидении и т. д., то там очень частоне проводится никакого различия между нацией и этносом, и в общественномвосприятии, безусловно, это выглядит как тезис о том, что украинцев уничтожаликак этнос.
– Современные украинские историкиотдают себе отчёт в неясности этого разграничения? Выглядит это так, будтопублику намеренно вводят в заблуждение.
– Я думаю, этот вопрос лучше адресовать самимукраинским историкам, но в чём мы можем упрекать наших украинских коллег вовремя наших очень острых, но дружественных и открытых встреч, это в том, чтоони недостаточно активно противостоят тем взглядам, которые даже с их точкизрения не являются точными. Хотя в публичной сфере на Украине постоянно звучатслова о том, что украинцев уничтожали именно как этнос, я не знаю ни одногослучая, когда какая-то группа местных историков выступила бы публично иуточнила, что речь идёт не об этносе, а о нации.
Получается, что украинское общественное мнениезапутано: даже в рамках концепции геноцида остаётся неясным, идёт ли речь огеноциде этноса, то есть по преимуществу этнических украинцев, или о геноцидеукраинской нации, то есть политической общности – тех, кто объединеныгражданством Украины, являются носителями украинской политической идеи, то естьнации в культурно-политическом смысле слова.
Но с научной точки зрения реальная проблемавсё-таки находится не здесь, то есть не в различении геноцида нации и геноцидаэтноса, а в том, есть ли связь между национальной политикой, котораяпроводилась на Украине, и голодом 1932–1933 годов. Этот вопрос и стал центральнымдля нашего коллоквиума, который мы провели в декабре 2009 года. Встреча,проведённая нами в 2009 году, отличалась от предыдущих, которые проходили в2007–2008 гг. (те, кто этим вопросом заинтересуются, могут найти важные отсылкина сайте Центра украинистики ибелорусистики Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова ,где опубликованы транскрипты дискуссий российских и украинских историков в2007–2008 гг.). Встречи предыдущих лет были задуманы как диалог историков иобщественности – тех, кто интересуется историей Украины и России. В этот раз мыпостарались по возможности обойтись без общественности с тем, чтобы неотвлекаться на вопросы, специалистам понятные, а для непосвящённой публикиинтересные и отнимающие поэтому очень много времени, поскольку в этом случаеочень часто начинают звучать заявления политизированные, которые на пользу делуне идут.
– Итак, есть ли связь междунациональной политикой в конце 20-х – начале 30-х годов и голодом 1932–1933 гг.на Украине? Какие аргументы приводят украинские историки в пользу её наличия ичто им можно возразить?
– Уточню вопрос, который был предложен дляобсуждения: можно ли считать обоснованным современными исследованиями тезис отом, что голод 1932–1932 гг. фактически был продолжением национальной политикимосковского руководства, Сталина и его окружения, нацеленной на подавлениеукраинского национального движения? В самом простом виде вопрос выглядит так:действительно ли в Кремле боялись украинского национального движения,действительно ли в ходе коллективизации хотели решить две задачи: провестиреорганизацию в деревне и побороть украинское национальное движение? Вокругэтой проблемы все дискуссии и ведутся. Если коротко резюмировать, то российскиеисторики констатируют, что нигде и никем до сих пор не доказано – нидокументально, ни по эмпирическим свидетельствам – не только то, что голод1932–1933 гг. был геноцидом украинцев как нации, но не доказана и связь междунациональной политикой и голодом.
Один из вопросов, который мы предложилисобравшимся, звучал так: национальная политика и голод связаны причинамипричинно-следственными, корреляционными, или это два параллельных явления?Иными словами, был ли голод следствием национальной политики, между ними естьопределённая связь, но не причинно-следственная, или же связи нет, и два этихявления просто хронологически совпадают? Мне как специалисту не по этомувопросу, но тем не менее внимательно наблюдающему за тем, что пишетсяисториками, трудно не признать, что никаких оснований для того, чтобы объявлятьголод следствием национальной политики кремлёвского руководства, нет. Естьизвестные основания считать, и это признают и российские историки, что, когдаголод уже разразился, сложившиеся чрезвычайно тяжёлые обстоятельства былииспользованы как повод, как основание для того, чтобы вести внутрипартийнуюборьбу, для расправы с неугодными членами советского партийного аппарата – длятого чтобы ударить по тем, кого в то время называли украинскими буржуазныминационалистами. Но это корреляция; для утверждений о том, что голод сталсредством борьбы с украинскими националистами или даже членами партийногоаппарата на Украине, нет оснований. Таким образом, доказать, что голод как средствоустрашения и частично уничтожения украинской нации был продолжениемнациональной политики на Украине, что утверждается украинскими историками,невозможно. Это необыкновенно важный момент.
– На Украине голод 1932–1933 годовизучается исключительно как геноцид, или существуют группы историков илиисторики-одиночки, которые не согласны с такой трактовкой событий тех лет?
– Мы этот вопрос специально задавали,обнаружилось, что в украинском академическом мире практически не слышны голосатех, кто не согласен с концепцией 1932–1933 годов как геноцида украинскогоэтноса, хотя из частных бесед известно, что противники такого взглядасуществуют. И это настраивает на немного грустный лад, потому что складываетсявпечатление, что даже в академической среде таким специалистам трудновысказаться публично. Ну а что касается государственной линии в этой области,против неё выступают те или иные журналисты, общественные деятели, и иногда этовыглядит довольно остро, но в целом, судя по тому, что мы видим в украинскихсредствах массовой информации, складывается ощущение, что официальная точказрения на голод как геноцид совершенно доминирует в украинском общественноммнении. Это подкреплено принятым Верховной радой в 2006 году законом о том, чтоголод был именно геноцидом. В 2007 году президентом Ющенко в Раду был внесёнзаконопроект, предусматривающий уголовное наказание за отрицание геноцида.Правда, законопроект не был и, скорее всего, не будет принят, тем не менее онхарактерно отражает некоторые тенденции в общественном мнении на Украине в этомотношении. Складывается такое ощущение, что должного плюрализма, свободногообмена мнений на этот счёт в украинской академической среде и в публицистикенет.
