Постоянный секретарь Французской академии анализирует значение отставки Бориса Ельцина, десятилетие которой отмечается сегодня 31 декабря 1999 г., когда россияне собирались, позабыв все заботы, отпраздновать наступление 2000 года, вдруг, словно гром среди ясного неба, они услышали слова Бориса Ельцина, сообщавшего своим согражданам, что в тот же день оставляет власть и делает это добровольно.
"Le Figaro", Франция
Элен Каррер д'Анкосс
Постоянный секретарь Французской академии анализирует значение отставки Бориса Ельцина, десятилетие которой отмечается сегодня 31 декабря 1999 г., когда россияне собирались, позабыв все заботы, отпраздновать наступление 2000 года, вдруг, словно гром среди ясного неба, они услышали слова Бориса Ельцина, сообщавшего своим согражданам, что в тот же день оставляет власть и делает это добровольно. Он вверяет страну премьер-министру, назначенному на этот пост четырьмя месяцами ранее, - Владимиру Путину, у которого есть 90 дней для того, чтобы подготовить проведение президентских выборов и обеспечить непрерывность власти в соответствии с условиями, определенными Конституцией 1993 г. Приверженность Бориса Ельцина положениям Конституции как документа, определяющего рамки и гарантирующего протекание переходного процесса - уже само по себе было чем-то новым для России, где передача власти всегда была плодом определенного соотношения сил и даже применения силы. Этот столь спокойный, продуманный и мирный уход россияне восприняли как чудо. В самом деле, с 1917 года ни один политический лидер СССР не ушел из власти по своей воле. У всех ее либо отнимали, либо из нее изгоняли, и зачастую эти люди одновременно лишались жизни. За последние полвека, наверное, только два человека лишились власти в менее трагичных обстоятельствах, но, тем не менее, их падение имело для них тяжелые последствия. В 1964 году Никита Хрущев, отстраненный от власти своими коллегами, остался в живых; но его приговорили к политической смерти и к полному исключению из социальной жизни. До самой своей кончины он оставался "никем". В декабре 1991 г. Михаил Горбачев ушел с поста президента СССР. Но к тому времени, как он это сделал, СССР уже был распущен, а власть у него отнял Борис Ельцин, на следующий день после путча в августе 1991 г. Несмотря на все его усилия, а в особенности на все его огромные заслуги перед страной, Горбачев больше никогда не играл сколько-нибудь значимой роли на российской политической сцене. Отставка Бориса Ельцина 31 декабря 1991 г. - первый случай добровольного отказа от власти в российской истории. Его президентский мандат к тому времени не закончился, и никто не представлял себе, что он может от него отказаться. Для своего неожиданного жеста он выбрал вдвойне символический момент: конец тысячелетия, в котором произошла христианизации России, то есть приобщение ее к европейской истории, о принадлежности к которой Россия заявляет со времени распада СССР, и вступление в новый век, подчеркивающее отмежевание от трагического XX столетия, худшего в российской истории. Политическое послание Ельцина своим согражданам совершенно ясно: Россия вступает в эпоху цивилизованной власти. Отставка президента и организация конституционного процесса передачи власти свидетельствуют о том, что властные институты работают, что больше никого не будут убивать с целью захвата власти и что никто уже не боится из нее уйти. В этот день, 31 декабря, молодое российское государство, еще не уверенное в себе, на которое озадаченно смотрит остальной мир, преодолело решающий этап своей истории. Ельцин показал, что в этом государстве политический мир гарантируют государственные институты, а не то или иное соотношение сил. Если в 2008 году Владимир Путин не стал менять Конституцию, чтобы остаться на третий срок (притом что его к этому со всех сторон побуждали), то именно потому, что ему запрещало это сделать решение, принятое Борисом Ельциным 31 декабря 1999 г. Управление политической жизнью в России должно основываться на прецеденте 1999 г. и на утвержденном тогда примате Конституции. К этому новшеству Борис Ельцин добавил еще одно. Тот, кто покидает власть, должен отчитаться перед своей страной. В своей речи он признал, что годы его президентства были оплачены большими страданиями народа, что он не смог этому помешать и не смог добиться задуманного. Не нужно недооценивать важность этого признания. В политике принято каяться, сваливая вину на кого-то другого: на своих предшественников, своих предков, обвиняя в этом обстоятельства, - но гораздо реже случается, чтобы кто-то лично брал на себя ответственность за ошибки и за то, что не было сделано. 31 декабря Ельцин прямо признал, что не был на высоте положения и не выполнил всех своих обязательств. За это он с большим достоинством попросил прощения у своего народа. И он был прав. Его второй срок отнюдь не был блистательным. Человек, который 31 декабря покинул власть, придал своей стране иногда жалкий, иногда даже карикатурный образ. Его болезнь, а также свойственные ему "излишества" влияли на его поведение. Череда сменявших друг друга премьер-министров, капризы на международном уровне, коррупция, достигшая в 1995 г. президентского окружения - все это приводило в отчаяние и унижало его соотечественников. Несколько раз - в частности, в первый год его президентства - парламент пытался сместить его или принудить уйти в отставку. Тем не менее, несмотря на все конфликты и кризисы, Борис Ельцин продолжал осуществление проекта, который он по-настоящему считал своей исторической миссией. Он хотел привести к власти постсоветское поколение, то есть тех, кто родился после Сталина. И он назначал главой правительства людей, олицетворявших собой этот проект: Гайдара, Кириенко, Степашина. Поскольку эти попытки оканчивались провалом, он на какое-то время обратился к руководителям, вышедшим из советской системы, большой опыт которых успокаивал население: Примакову и Черномырдину. Последним воплощением попытки найти подходящего представителя постсталинского поколения стал Владимир Путин. Борис Ельцин однажды набросал портрет своего преемника, который подошел бы для выздоравливающей России. Нам нужен, писал он, серьезный человек, мыслящий одновременно демократически и новаторски, но твердый, военного типа. Не было ли это портретом Владимира Путина? Десять лет переходного периода, отделяющие коммунистическую эпоху от XXI века, были кошмарными для России. Ни одна другая страна бывшего коммунистического блока не пережила таких потрясений. Россия, входившая в новое тысячелетие, могла погибнуть в пучине гражданской войны, которая едва не разгорелась в 1993 г., в ужасах Чеченской войны 1994-1996 гг. и ее нового витка в конце 1990-х годов, в экономическом крахе 1992, а затем 1998 годов, в разнузданной приватизации, в результате которой умножилось число незаконно нажитых состояний и которая привела к ужасающей бедности. Но, в конечном итоге, Борису Ельцину, с его общепризнанной политической интуицией, удалось если не предотвратить эти катастрофы, то, по крайней мере, избежать развала страны, угроза которого была реальна, а главное - ввести ее в новую эпоху в атмосфере гражданского мира и при наличии институциональных правил, которые впервые были четко определены и которым впервые следовали. Идея обращения 31 декабря 1999 года состояла в том, что Россия становится политически цивилизованной страной, а это в ее долгой истории насилия и пренебрежения к праву стало настоящей революцией.
