Давать однозначные оценки реальным целям и задачам этой программы, как мне кажется, преждевременно, потому что, во-первых "Восточное партнерство" еще не состоялось как успешный проект, необходимо время для более внятной оценки перспектив. Во-вторых, конечно, предлагается широкий контекст взаимодействия, включая визовый режим,торгово-экономическое сотрудничество, программы повышения административных функций управления, открытие банков для свободного перемещения рабочей силы, но это на уровне деклараций со стороны ЕС, а справится ли Брюссель с новым визовым режимом, например. Здесь полного понимания последствий этого шага, как мне кажется, пока нет.
А.В.Власов – генеральный директор ИАЦ
Восточное партнерство: уравнение со многими неизвестными.
В последнее время вновь актуализировалась тема, связанная с развитием программы Европейского Союза «Восточное партнерство», которую многие российские эксперты, а также специалисты из стран СНГ рассматривают едва ли не как целенаправленное ограничение российского влияния на постсоветском пространстве; в связи с включением в данный проект не только таких стран, как Украина, Грузия и Молдова, но и в государств, традиционно считающихся союзниками России, в частности, Армении и Белоруссии.
Давать однозначные оценки реальным целям и задачам этой программы, как мне кажется, преждевременно, потому что, во-первых "Восточное партнерство" еще не состоялось как успешный проект, необходимо время для более внятной оценки перспектив. Во-вторых, конечно, предлагается широкий контекст взаимодействия, включая визовый режим,торгово-экономическое сотрудничество, программы повышения административных функций управления, открытие банков для свободного перемещения рабочей силы, но это на уровне деклараций со стороны ЕС, а справится ли Брюссель с новым визовым режимом, например. Здесь полного понимания последствий этого шага, как мне кажется, пока нет.
Широта охвата тем сотрудничества, которая была заявлена на Первом саммите «Восточного партнерства», состоявшемся в мае в Праге, как мне кажется, в какой-то степени и не позволяет говорить об этом проекте как о реально действующей программе с четко обозначенными перспективами развития. Действительно, можно говорить о том, что идет процесс активной адаптации постсоветских стран к диалогу с ЕвроСоюзом в перечисленных выше областях. Понятно также, что, несмотря на все попытки Грузии и Украины в форсированном режиме войти в ЕС, не говоря уже о Белоруссии или Армении, их путь в Европу окажется тернистым, сложным и долгим, по крайней мере, это произойдет точно не в рамках двух ближайших десятилетий.
По этому поводу очень верно заметил госпоин Рар: "Конечно же, есть вопросы, решение которых для Европейского Союза тоже будет создавать головную боль. ЕС, конечно, идет на определенные риски, но он уже пошел на риск через расширение своего состава. Он понимает, что миграция в Старый Свет будет продолжаться и дальше, но будут найдены возможности все-таки ограничивать или регулировать эти потоки, в том числе через разные договоры по ряду меньшинств, возвращению нелегалов из третьих стран и так далее. Здесь также нельзя ожидать каких-то быстрых, «топорных» решений".
Программа «Восточное партнерство» - это некий адаптер, «переходник», который должен позволить постсоветским политиям приспособиться к требованиям ЕС, выработать некие оптимальные формы коммуникации, артикулировать взаимные интересы, а самое главное, сформировать у населения этих стран более привлекательный образ ЕвроСоюза как главного партнера, особенно для той части населения и политической элиты тех стран, которые испытывают «фантомные боли» о прошлом Советской империи и автоматически переносят на Россию те же негативные характеристики, которыми обладал Советский Союз.
Более того, участие в «Партнерстве» формально не означает для стран-участниц обязательного включения в ЕС. Как заявляют официальные лица, все будет зависеть от естественного развития двухсторонних отношений. Насколько далеко пойдет Брюссель в выстраивании контактов с каждой из перечисленных стран, действительно, зависит и от ЕвроСоюза, и от желания тех государств, которые сейчас вошли в «Восточное партнерство», то есть будет преобладать индивидуальный подход.
Как ко всему этому должна относиться Россия? Насколько я знаком с оценками представителей Совета по внешней и оборонной политике, настроения достаточно тревожные. Точнее есть устойчивое мнение, что ЕвроСоюз не мытьем, так катаньем сможет привлечь в орбиту своего влияния даже те постсоветские страны, которые еще числятся в союзниках России.
С другой стороны, эта аморфность и неопределенность партнерских программ, вроде бы, на первый взгляд показывает, что особых поводов для беспокойства нет. В целом, «Восточное партнерство» может оказаться в итоге очередным мертворожденным проектом.
Мне кажется, что дальнейшее развитие «Восточного партнерства» будет зависеть от двух обстоятельств. Первое: формат диалога между Россией и ЕвроСоюзом. Какая из стратегий – «в Европу вместо России» или «в Европу вместе с Россией» - будет преобладать.
Второе: формат взаимоотношений между Россией и каждой из перечисленных стран. Например, допустим, та же Украина в случае смены политической элиты в январе 2010 года, может проводить совершенно другой курс по отношению и к ЕвроСоюзу, и к России, и к вхождению в Североатлантический альянс. Движение в Европу сохранится как один из базовых трендов, но могут смениться формы, темпы, информационная подача этого процесса.
Особый случай это Белоруссия, которая ведет торг и балансирует между Россией и Западом в поисках, прежде всего, максимальных экономических преференций. Но существует и мнение, что Александр Лукашенко принял решение о переформатировании внешне политики страны в сторону боле выраженного западного вектора. Но это постепенное движение Беларуси в сторону Запада растянется, опять-таки, на достаточно продолжительное время и скорее всего, завершится в постлукашенковский период.
Дмитрий Медведев, как мне кажется, предельно откровенно вычказался по поводу этого проекта: «Не вижу ничего сверхъестественного в этом «Восточном партнерстве». Но я, откровенно говоря, и пользы особой от него не вижу. И это мне подтверждают все участники этого «Партнерства», с кем я разговаривал. Но я не вижу ничего направленного непосредственно против нашей страны», - подчеркнул президент.
Поэтому в целом можно сказать, что вопросов в этой теме больше чем ответов. Но игнорировать «Восточное партнерство» и не предлагать политическим элитам стран СНГ альтернативные проекты, построенные в логике раздела прибыли, а не текущих убытков – я думаю, со стороны России такой подход будет, по меньшей мере, близоруким. Ну, а вписывается ли он в ближайшие перспективы внешней политики России, покажут уже следующие несколько месяцев.
