В материале «150 лет автономии» http://www.vestikavkaza.ru/articles/obshestvo/tradiz/11072.html ВК коснулся проблем становления дагестанской государственности, особо не затрагивая многонациональную специфику республики. Между тем большинство экспертов признает, что полиэтнократическая модель Дагестана обладает конфликтогенным потенциалом, обращая внимание на то, что местная конституция изобилует такими понятиями как "многонациональный дагестанский народ", "народы Дагестана", но конкретно не называет ни один из 14 государствообразующих (титульных) народов. Что уж говорить о нетитульных. Некоторые исследователи говорят, что здесь живут представители примерно 120 народностей, а из приблизительно ста языков, отнесенных к языкам коренных народов России, около трети сосредоточено в Дагестане. Причем в конце 1930-х к даргинцами приписали два малочисленных народа, к лезгинам – три, а к аварцам – целых 14. Проблему межнациональных отношений осложнило и проведение широкомасштабной переселенческой политики, которая привела к тому, что народы, жившие на равнине, лишились значительной части земель, перестав жить компактно. В отличие от горских народов, у них теперь нет мононациональных районов.
В материале «150 лет автономии» http://www.vestikavkaza.ru/articles/obshestvo/tradiz/11072.html В К коснулся проблем становления дагестанской государственности, особо не затрагивая многонациональную специфику республики. Между тем большинство экспертов признает, что полиэтнократическая модель Дагестана обладает конфликтогенным потенциалом, обращая внимание на то, что местная конституция изобилует такими понятиями как "многонациональный дагестанский народ", "народы Дагестана", но конкретно не называет ни один из 14 государствообразующих (титульных) народов. Что уж говорить о нетитульных. Некоторые исследователи говорят, что здесь живут представители примерно 120 народностей, а из приблизительно ста языков, отнесенных к языкам коренных народов России, около трети сосредоточено в Дагестане. Причем в конце 1930-х к даргинцами приписали два малочисленных народа, к лезгинам – три, а к аварцам – целых 14. Проблему межнациональных отношений осложнило и проведение широкомасштабной переселенческой политики, которая привела к тому, что народы, жившие на равнине, лишились значительной части земель, перестав жить компактно. В отличие от горских народов, у них теперь нет мононациональных районов. В последние два десятилетия Дагестану пришлось пройти через серьезные испытания, связанные с обострением межнациональных отношений и угрозой раскола общества по этническому и религиозному принципу. Особенно сложными стали первые два года после распада СССР – тогда на слуху было сразу несколько конфликтов между крупными этническими группами: чечено-лакский, чечено-аварский, лако-кумыкский, кумыко-аварский, кумыко-даргинский, а также конфликт между казаками и горскими переселенцами. В Дагестане были и вооруженные столкновения, когда сельские общины раскалывались по религиозному принципу на два противоборствующих лагеря, а национальные движения становились фактом политической жизни Дагестана, вплоть до того, что любой хозяйственный или бытовой конфликт мог быть перенесен на межнациональную почву. Как свидетельствуют дагестанские историки, в частности Магомедхан Магомедханов из Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН и Магомед Расул Ибрагимов из Дагестанского госуниверситета, организованное перемещение многотысячного населения с гор на равнину, образование новых населенных пунктов и бурный рост городского населения способствовали стягиванию представителей различных народностей в переселенческие поселки и города, превратившиеся в своеобразные котлы этнических процессов. Переселенцы попали в иную среду с иным этническим окружением, другими хозяйственными и культурнобытовыми традициями, что потребовало изменения их образа жизни. Переселение горцев на равнину сломало исторически сложившуюся конфигурацию системы этнических отношений, когда каждый этнос имел свою нишу. С переселением очень быстро обнаружились противоречия - разные стартовые позиции и конкурентные условия социальной самореализации, межэтническая напряженность на почве территориальных претензий. Произошло нарушение сформировавшейся на протяжении веков системы расселения народов в пределах определенных территорий, традиционно сложившегося разделения труда между горными и равнинными районами. Эти диспропорции и сегодня негативно сказываются на ситуации в Дагестане. Прогнозы о быстром формировании «дагестанской нации» не оправдались. Здесь, правда, в дискуссию с историками вступают лингвисты, призывающие говорить не о консолидации народов Дагестана, а о межэтнической интеграции - взаимодействии и взаимовлиянии существенно различающихся по языку и культуре этносов. Однако в отсутствии у самих дагестанцев стремления к такой интеграции местные политики почему-то склонны винить Европу и США. «Запад руками своих агентов на Кавказе хочет через проблему малых народов раскачать ситуацию в Дагестане. Выделяются гранты, приезжают ученые, которые под видом изучения малых народов исследуют обстановку вокруг военных городков, погранзастав, политические настроения населения… Насаждение национализма в республике началось с создания государственных структур по национальному признаку. Недовольству незначительной части народа социально-экономической ситуацией придается националистическая окраска, и в СМИ делаются попытки преподнести это как ущемление какой-либо народности. Коррумпированные группы, чтобы удержаться у власти, нещадно эксплуатируют национальный вопрос», - уверяет глава комитета местного парламента по межнациональным отношениям, делам общественных и религиозных объединений, бывший спортсмен Суракат Асиятилов. Политологи же в своих оценках более взвешены. Так Камиль Алиев поясняет, что для Дагестана был выбран путь конструирования искусственной нации, базирующейся на общности экономических и социальных интересов, на основе которых предполагается создать местную "высокую культуру" - фундамент дагестанской нации. Но тем, кто пытается проводить в Дагестане национальную политику, не стоит забывать, что почти все из 14 титульных дагестанских народов уже стали этнокультурными нациями. «Мы имеем дело со старыми, исторически сложившимися самостоятельными этносами и в то же время новыми этнокультурными субъектами. Для их самоорганизации, саморегулирования требуется режим политической и экономической демократии… В Дагестане государство возникло раньше нации, и сегодня мы имеем "государство, намеренное стать нацией"», - убежден Алиев. Между тем в сегодняшних условиях особенно актуально звучат слова дагестанского поэта Расула Гамзатова: «Обманутые, втянутые в смертельные игры политическими авантюристами, лежат по всей планете католики, протестанты, мусульмане, православные и неверующие. Я глубоко убежден, что станет, наконец, анахронизмом пролитие крови за землю, за бога, за язык. Мне дорог и понятен только один язык – язык дружбы».
