В случае с Таджикистаном можно говорить не столько об изменении, сколько о возвращении его в лоно таджикско-персидской культуры. Это не единственный пример. Так совершенно очевидно влияние турецкого кино на азербайджанское. Узбекское кино, безусловно, подражает индийскому, но здесь речь идет не о культурном и геополитическом, а скорее о чисто кинематографическом влиянии: индийские фильмы и в советское время были чрезвычайно популярны в Узбекистане. А что происходит в этой связи с казахским кино? Или с киргизским? Попробуем разобраться.
Гульнара Абикеева. Кино икультурные влияния в Центральной Азии
Открытие границ с приходом независимости не могло не повлиять на изменениене только политической, но и культурной ситуации. Если в советское времяЦентральная Азия была искусственно изолирована от ее исторических соседей запределами СССР, то с независимостью естественные культурные связи должны былибы вернуться, равно как и культурные влияния. Так ли это? И как эти процессыотражаются в кинематографе?
Начну с личного наблюдения. В 2006 году мне довелось быть в составемеждународного жюри кинофестиваля «Дидор», проводимого раз в два года вДушанбе. Обсуждение результатов шло на трех языках - фарси, русском ианглийском, потому что режиссерами, приглашенными в качестве членов жюри, былииранец Мохсен Махмальбаф, киргиз Актан Арым Кубат, таджики Майрам Юсупова,живущая в России, Джамшет Усмонов, живущий во Франции, и я - казахстанскийкиновед. Все, кроме Махмальбафа, понимали по-русски. Все, кроме нас с Актаном,говорили на фарси. Обсуждение поэтому одновременно шло либо на русском, либо нафарси, но при этом возникало ощущение, что отличаются не только языки, нокультурные и кинематографические концепции. Мнения, кто должен получитьгран-при, были кардинально противоположными, и потому время от времени мыпереходили на английский, который служил отстраненным и нейтральным языком длянапряженных переговоров. Но как только эмоции перехлестывали через край, каждыйвозвращался к тому языку, который был наиболее удобен для самовыражения. И… мытак и не договорились. Конечно, решение было принято большинством в результатеголосования, но потом, вспоминая эту жаркую дискуссию, я поняла, чтосрабатывала даже не разница вкусов, но различия культурного контекста.Произошло столкновение мировоззрения людей, воспитанных в единой традициисоветской киношколы, и людей, воспитанных в единой ирано-таджикской культурнойтрадиции. При этом зачастую эти две идентичности сталкивались в одном и том жечеловеке. И речь здесь шла о людях среднего поколения.
Иная картина наблюдалась на церемонии закрытия кинофестиваля, когдавручались призы. Зрительный зал был полон молодых людей, скорее всего,студентов. Объявлялся каждый гость, каждый участник кинофестиваля. И чтопоразительно: зал довольно спокойно приветствовал участников из Грузии,Кыргызстана, России, Казахстана, но как только объявлялся участник из Ирана илиАфганистана - раздавалась буря аплодисментов. Я так и не поняла: то ли публикадействительно лучше знала произведения именно этих авторов в силу единого языковогопространства, открытых границ и свободного доступа фильмов из Ирана иАфганистана, распространяемых на DVD, то ли это была простая реакция наперсидские имена, «владельцам» которых аудитория выражала свое одобрение иприветствие. Как бы то ни было, со стороны было очевидно, что те из нас, ктоприехал из бывших советских республик, воспринимаются в большей степени какиностранцы, нежели гости из Ирана и Афганистана. Вот тогда в первый раз язадумалась о том, что культурные тяготения и влияния изменяются вместе сосменой поколений.
В случае с Таджикистаном можно говорить не столько об изменении, сколько овозвращении его в лоно таджикско-персидской культуры. Это не единственныйпример. Так совершенно очевидно влияние турецкого кино на азербайджанское.Узбекское кино, безусловно, подражает индийскому, но здесь речь идет не окультурном и геополитическом, а скорее о чисто кинематографическом влиянии:индийские фильмы и в советское время были чрезвычайно популярны в Узбекистане.А что происходит в этой связи с казахским кино? Или с киргизским? Попробуемразобраться.
Таджикистан: тяготение к Ирану
В таджикском кинематографе сегодня присутствует ярко выраженное тяготение ксовременному иранскому кино. Прежде всего, это простые повествования с сильнойчеловеческой и эмоциональной составляющей. Во-вторых, это склонность к созданиюхудожественных обобщений, которые подводят к тому, что рассказываемая историяпрочитывается как метафора эпохи или жизни какой-то социальной группы.В-третьих, это абсолютная внутренняя культурная самодостаточность, когдаматериал для фильмов берется исключительно из жизни определенного сообщества.
В результате гражданской войны (1992-1996) техническая база киностудии«Таджикфильм» была практически разрушена, а многие деятели кино уехали изстраны. Поэтому казалось, что производство игровых полнометражных фильмоввозобновится здесь не скоро. В 1990-е годы, однако, существовало, такназываемое, «кино в эмиграции», то есть фильмы, снятые таджикскими режиссерами,которые нашли финансирование за рубежом. Это «Кош ба кош», «Лунный папа»Бахтияра Худойназарова, «Полет пчелы», «Ангел на правом плече», «Если хочешьпопасть в рай, вначале надо умереть» Джамшета Усмонова и ряд других. Именно этиленты, принимая участие в международных кинофестивалях, напоминали миру осуществовании такой страны, как Таджикистан. Но уехавшие режиссеры все большеадаптировались к тем странам, в которых жили, и, скажем, Бахтияр Худойназаровстал снимать кино в России: картины «Шик», «Танкер “Танго”» сделаны именно там.
В 2003 году на киностудии «Таджикфильм» была запущена первая полнометражнаяигровая лента эпохи независимости - «Статуя любви» - молодого режиссера УмедшоМирзоширинова, рассказывающая о любви подростка к девушке из его кишлака. В2005 году появились еще две картины: «Овора» («Бродяга») режиссеров ГуландомМухаббатовой и Далера Рахматова, а также «Календарь ожиданий» СафарбекаСолиева. В 2008 году на том же кинофестивале «Дидор» в основном конкурсе былопоказано два новых таджикских фильма: «Охота жить» режиссера Юнуса Юсупова и«Источник желаний» Орзу Шарипова; и отдельно - целая программа, состоящая из 8таджикских фильмов, снятых за последние два года! Понятно, что все это кино,снятое на видео, зачастую не отличается особым качеством съемки. Но зато в нем присутствуетмощная динамика возрождающегося интереса к кино, особенно среди молодых.
Любопытно, что тематически большинство таджикских картин посвящено детям имолодежи. Так, в уже упомянутой картине «Овора» главный герой - семилетниймальчишка по имени Абдулло. Его воспитывают дед с бабушкой, мать - неизвестногде, отец вроде бы уехал на заработки в Россию, а на самом деле он в России, ноне на заработках, а в тюрьме. Подходит время делать мальчику обрезание, ноденег на празднество нет. Тогда дед с бабкой решают продать на базаре своюединственную козу. Однако Абдулло - против. В то время, пока бабушка на рынкедремлет, мальчик всячески отговаривает потенциальных покупателей. Неожиданно изМосквы (так кажется мальчику) приезжает друг отца и привозит деньги наотмечание ритуального обряда. Финал картины - Абдулло сидит на пригорке удороги, которая ведет в его кишлак, и в силуэте каждого приближающегося мужчиныон видит своего отца. Картина очень добрая, я бы даже сказала, сентиментальная.Более того, в ней есть элемент чудесного, сказочного: мальчик постояннопребывает в ожидание своего «мифического» отца.
Еще более мифологична картина режиссера Саиджона Кадырова «Махди»(«Пророк»). Фильм начинается с эпизода работы женщин на хлопковых полях. Накромке поля - импровизированный детский сад, где все женщины оставляют своихдетей. Тут же кружит самолет-«кукурузник», опрыскивающий поля. В один из своихзаходов кукурузник слишком низко спускается к земле и цепляет проволоку, а заней и колыбель, в которой спит ребенок. Женщины в панике. Но колыбель чудомзастревает в кроне дуба, мальчик остается жить и вырастает необычным ребенком.Когда в пять лет ему по мусульманским традициям делают обрезание, наутровыясняется, что рана его заросла, и тогда родичи обращаются к мулле за советом.Тот говорит: «Берегите этого мальчика, он - махди, посланник неба». Мальчикрастет, хорошо учится, опережая школьную программу, легко усваивает языки - ианглийский, и арабский, пишет замечательные стихи, лишний раз подтверждая своюодаренность. Но жители кишлака его опасаются, между ним и другими детьми ивзрослыми возникают стычки. Тогда отец мальчика решает забрать сына и уехать.Символический итог фильма демонстрирует, что традиционное общество боится всегостранного, необычного, отвергает людей, не похожих на остальных.
Доминирование детских образов в современном таджикском кино может показатьсядовольно странным. Таджики - народ с древнейшей культурой, и казалось былогичным делать акцент на мудрых старцах. Однако все старики в этих фильмах -несерьезные, смешные, негероические персонажи. Мужчины-отцы либо отсутствуют,либо предстают как несбыточная детская мечта, либо как-то связаны скриминальной сферой. И именно дети выступают как надежда на возрождениетаджикского народа и его культуры. В их образах, в истории их взросления,становления передается идея возрождения нации. А мотив чудесного, сказочногоприсутствует в фильмах как отражение поэтичности и символизма традиционнойтаджикско-персидской литературы.
Эти же черты свойственны иранскому кинематографу, особенно на заре егонынешнего подъема, то есть двадцать лет назад, когда появились такие удивившиемир картины, как «Маленький чужак Башу» (1989) режиссера Бахрама Бейзаи или«Где дом друга?» (1987) Аббаса Кьяростами. Точно так же и в фильмах МаджидаМаджиди «Дети небес» (1997) и «Цвет бога» (1999) главными становятся образыдетей.
Говоря о влиянии иранского кино на современное таджикское, нельзя не сказатьо том, что сегодня один из крупнейших мировых режиссеров Мохсен Махмальбаф проживаетв Таджикистане. Свой первый таджикско-иранский фильм «Сукут» («Молчание») онснял в 1998 году. В нем рассказывается о слепом мальчике Хуршеде, которыйзарабатывает на жизнь для себя и матери, настраивая музыкальные инструменты.Махмальбаф не только снимает в Таджикистане свои последние фильмы, но иорганизационно помогает таджикским кинематографистам в проведении фестиваля«Дидор», финансово и технически поддерживая молодых режиссеров.
Узбекистан: центральноазиатский Болливуд
В Узбекистане сложилась уникальная ситуация, не свойственная ни для какогоиз государств бывшего Советского Союза, - внутренний прокат стал здесьдействительно национальным, 90% фильмов, показываемых в кинотеатрах, -узбекские. Отсюда и появившаяся в стране система производства поп-звезд -актеров и певцов. Отсюда и поставленное на поток производство недорогих впостановке фильмов, дающих быстрый возврат вложенных средств. Причембольшинство этих картин выпускается на частных студиях. Если в среднем в годвыпускается 35 фильмов, то только 5-6 из них финансируются государством черезкомпанию «Узбеккино». А в это время местные продюсеры занимаются маркетингом иследят за тем, чтобы опередить своих соперников и выпустить картину именно тогожанра, по которому уже начал скучать зритель. В результате мы видим динамичноразвивающееся коммерческое кино, построенное на национальных реалиях.
Называется эта продукция «хон-тахта», что означает «доска для нарезкиовощей», то есть быстро и дешево производимый фильм, стоимость которого составляетне более 30 000 долларов США. При стоимости билета в 1500-2000 сумов (1,1-1,5долларов) достаточно, чтобы фильм посмотрело 25 000 человек. С учетом размеранаселения в 20 миллионов практически любая картина окупается в течение двухнедель, бывают и сверхприбыльные ленты, которые находятся в прокате понесколько месяцев. При этом интерес к зарубежным фильмам - минимальный, смотрятв первую очередь индийские, потом американские, но, как правило, зарубежныекартины зрители предпочитают на домашнем видео. Моя знакомая из Ташкентарассказывала, что на показе в кинотеатре фильма «Пираты Карибского моря - 3» взале было три человека: она и две ее внучки. Конечно же, фильмы разряда«хон-тахта» представляют собой довольно примитивные поделки в жанре мелодрамы иликомедии. Очень часто в таких картинах снимаются известные узбекские музыканты;появилась и отдельная категория популярных актеров «хон-тахта».
Три независимые киностудии - «Шарк-синема», «Даур С» и «Замин-фильм» -поставляют на рынок Узбекистана коммерческие фильмы. Мелодрама, конечно же,самый популярный жанр. Чего здесь только ни увидишь: история «Золушки»пересказывается на узбекский манер в картине под названием «Зумрад и Киммат»режиссера Бахрома Якубова. Печальная история любви между братом и сестрой, неподозревающих о своем кровном родстве, рассказана на индийский манер в картине«Подкидыш» того же режиссера. Самой популярной мелодрамой 2008 года вУзбекистане стала картина «Тельба» («Идиот») Аюба Шахобиддинова. Продюсерфильма Аваз Таджиханов на пресс-конференции во время кинофестиваля «Евразия»рассказывал, что при бюджете картины в 35 000 долларов его компания заработалана этом фильме 350 000 долларов. Это история любви девушки из богатой семьи кпарню, нанявшемуся в дом к ее родителям смотрителем за собаками. Характерно,что такую популярность приобретает картина, обнажающая ситуацию сильнойсоциальной стратификации общества.
На втором месте стоит комедия. В том же 2008 году самой кассовой средикомедий была лента «Бойвачча» («Молодой парень») Жахонгира Пазилджнова. Самрежиссер - довольно популярная поп-звезда и узнаваемое в молодежной среде лицо.Поэтому и картина с юмором рассказывает о том, что больше всего волнует молодыхлюдей: как встретить свою любовь и что после этого происходит.
Конкуренция заставляет отслеживать выход картин, чтобы одновременно непоявлялись только мелодрамы или комедии, поэтому активно идет расширениежанрового репертуара. Каково было мое удивление при обнаружении тенденции кпоявлению... фантастических фильмов! Еще пять лет назад появилась картина обузбеках, полетевших на Луну, потом фильм «Небо рядом» (2007) Тимура Мусакова -о призраке, спасающем жизнь людей, а в прошлом году - лента «Севгинатор» (2008)Абдувохида Ганиева. Она рассказывает о молодом ученом, спроектировавшемженщину-робота, и узбекскую еду умеющую приготовить, и ведущую себя всоответствии с узбекскими обычаями. Но робот-севгинатор хочет большего - любви.Не получив ответного чувства, севгинатор проектирует для себя такого же, какхозяин, мужчину, только, в отличие от него, ее любящего.
Продюсер фильма «Севгинатор» Рустам Сагдиев считает, что внутренний рынокуже завоеван и теперь нужно выходить на рынки стран центральноазиатскогорегиона. И этот процесс уже начался. «Черные» рынки как в Казахстане и Кыргызстане,так и в Таджикистане заполнены узбекскими фильмами, и зритель смотрит их дажебез перевода.
В отличие от таджикского кино, герои узбекских фильмов уже не подростки, авзрослые, хотя и вполне молодые, люди. Они живут активной жизнью, не будучи отягощеннымикакими-либо комплексами или проблемами. Кино здесь тоже играет роль мифа, нодругого плана - о хорошей и счастливой жизни. Узбеки - бизнесмены, которыеоткрывают свои фирмы в Японии («Великан и коротышка») или Америке («Родина»).Молодежь ездит на «крутых тачках» («Бойвачча») и учится за рубежом («Мальчики внебе»). Не говоря о том, что узбеки строят роботов и летают на Луну!
Узбекское кино, как и болливудское, - это сказка о прекрасной жизни. Номожно ли здесь говорить о геополитическом влиянии Индии на Узбекистан? Скореевсего, нет. Просто узбекскими кинематографистами была взята на вооружениеименно модель Болливуда: снимать свои фильмы для своего зрителя. А чтобызритель хотел смотреть отечественные фильмы, они должны быть развлекательными ижанрово разнообразными.
Туркменистан: замкнутые на себе
После того как в 1998 году в Ашхабаде была закрыта киностудия«Туркменфильм», новостей о кинопроизводстве в этой стране долгое время не былослышно. Однако прошлый год показал, что отношение к кинематографу новых властейменяется. В 2007 году указом президента Гурбангулы Бердымухаммедова былообразовано творческое объединение «Туркменфильм» (до этого кино было объединенос телевидением). Возрожденная киностудия получила имя легендарного прародителятуркмен - хана Огуза.
В 2008 году в Туркменистане было снято три полнометражных игровых фильма ввидеоформате. Картина «Мелодия души» режиссера Ораза Оразова - экранизациячетырех легенд из священной книги туркмен «Рухнама». Первая - о всепрощающейлюбви матери, вторая и третья - о взаимоотношениях между детьми и родителями,четвертая - о подвиге мастера, совершенном во имя его возлюбленной.
Вторая картина - «Это называется жизнь» Басима Агаева - мелодрама, действиекоторой начинается в роддоме. Одна женщина при родах теряет ребенка, втораярожает двойняшек, и, пожалев соседку, отдает ей одного из своих детей. Этатайна долгие годы никому не раскрывается, а женщины продолжают дружить, пока ихдети не вырастают и не влюбляются друг в друга. Когда смотришь фильм, то сразустановится ясно, что весь упор в картине делался на создание различных сюжетныхмотивировок, необходимых для того, чтобы показать современно оборудованнуюбольницу.
Вообще, что в первом, что во втором фильме все мизансцены буквально«вылизаны» - в них отсутствуют любые намеки на действительные реалиисовременной туркменской жизни. В этом плане несколько выбивается из поучительно-благополучногостиля туркменского кино картина «Покаяние» Дурды Ниязова. Этоисповедь-раскаяние бывшего наркомана, который вышел из тюрьмы и пришел проситьпрощения у своей матери.
Несмотря на незамысловатый сюжет этих картин, радует сам факт возобновлениянационального туркменского кинопроизводства. Понятно, что страна в этой областиотброшена на много лет назад, но сохранившиеся традиции сильного, философскогокинематографа в будущем могут способствовать появлению по-настоящему интересныхкартин.
Казахстан: тяготение к России
Совершенно другая тенденция наблюдается в казахстанском кино - это желаниеразомкнуть свои границы, быть интересными кому-либо еще, кроме самих себя.Интересно, что реализуется эта тенденция в коммерческом кино, которое реально началозарождаться в Казахстане только 3-4 года назад, причем в частном секторе. Ивыражается эта тенденция в тяготении к России.
Еще один пример из личных наблюдений. Довольно давно, в начале 2000-х, мнепришлось участвовать в «круглом столе» на тему «Куда движется наш отечественныйшоу-бизнес?». Там собрались не только деятели искусства, культурологи ижурналисты, но так же и молодые бизнесмены, которые проявили себя в качествеэстрадных и телевизионных продюсеров, кураторов в изобразительном искусстве. Обсуждениепоразило меня тем, что все они в один голос говорили, что если им доведетсяснимать кино, то они пригласят российских режиссеров и актеров. Когда мы -искусствоведы и кинокритики - начали спорить с ними и говорить, что они простоне знают потенциала казахстанских кинематографистов, они отвечали буквально «изнать не хотим». Главным их аргументом в споре было «на кого зритель пойдет».Почему в этих словах была своя правда? Потому что Казахстан жил и продолжаетжить в информационном поле России: наш зритель, особенно в городах, смотритроссийские телеканалы, а значит, и российские телесериалы, в кинотеатрах широкоидут российские фильмы.
С того круглого стола прошло всего 5-6 лет, и слова бизнесменов обрели своереальное воплощение. Начиная с картины «Монгол» (2007) режиссера СергеяБодрова-старшего в Казахстане появилась масса казахстанско-российских проектов.Сначала это касалось картин арт-хаусного плана: в 2007 году были сняты такиефильмы, как «Тюльпан» Сергея Дворцевого (российско-казахстанский режиссер),«Подарок Сталину» Рустема Абдрашева (казахстанский режиссер, но с российскимисопродюсером и актрисой Екатериной Редниковой), «Баксы» Гульшад Омаровой(сопродюсер Сергей Сельянов).
В 2008 году казахстанские студии начинают приглашать в свои коммерческиефильмы звезд российского кино: Дмитрия Дюжева в картину «Обратная сторона»,Дарью Мороз на одну из главных ролей в фильме «Прыжок Афалины». И, наконец, в2009 году тяготение казахстанского кинематографа к России становитсяофициальной стратегией государственной киностудии «Казахфильм», причем главныйаргумент здесь уже другой: выйти на обширный зрительский рынок России. Однакодля этого одного участия российских звезд недостаточно. Настоящая копродукцияначинается с сотрудничества на уровне продюсеров. Поэтому в этом годукиностудия «Казахфильм» делает основной упор на привлечение российскихпродюсеров и режиссеров: Тимура Бекмамбетова на фильм «Золотой воин», РенатаДавлетьярова на картину «Соблазнить неудачника», Егора Кончаловского на фильм«Афганец». Тем более, что у двоих из них есть казахстанские корни: ТимурБекмамбетов родился в Казахстане, Егор Кончаловский - сын казахстанской актрисыНатальи Аринбасаровой и российского режиссера Андрея Михалкова-Кончаловского.
Главный признак коммерциализации - выход на жанровый кинематограф. Если вснимающемся сейчас триллере «Цветочник» режиссера Хуата Ахметова казахскийгерой в исполнении Асанали Ашимова спасает русского парня, то картина «ПрыжокАфалины» Эльдора Уразбаева идет еще дальше. Фильм не просто затрагиваетказахстанско-российские связи. Это, можно сказать, первый межгосударственныйполитический триллер, снятый с исключительной политкорректностью. Он обращен кпервым лицам в государстве: завязка фильма строится на том, что два президента- Путин и Назарбаев - проводят встречу на яхте в Каспийском море, и во времяэтого рандеву на них готовится покушение. Конечно, силы безопасностипредотвращают теракт. Этот фильм, равно как и другие, снимаемые сегодня вКазахстане, заслуживает не только культурологического, но и политологическогоанализа.
Тяготение казахстанского кино к российскому выражено еще и в том, что здесьснимаются картины большого стиля - исторические полотна, в которых широкоосмысляется исторический опыт, в том числе опыт взаимососуществования симперской Россией. Таков фильм «Мустафа Шокай» (2008) Сатыбалды Нарымбетова - овидном деятеля Алаш-орды, провозгласившем идею независимого Туркестана. К этомуже жанру можно отнести и фильм о событиях сталинской эпохи, а именно об историипервого атомного взрыва, готовившегося как «подарок Сталину» (одноименнаякартина Рустема Абдрашева).
Герои казахстанских картин - люди среднего возраста, имеющие за своей спинойразносторонний жизненный опыт. Однако в отличие от других центральноазиатскихкинотрадиций, здесь наиболее размыта национальная идентичность. В последнеевремя появляются картины, в которых режиссеры заняты поиском национальногохарактера, попытками определить особенности взаимоотношения традиционнойкультуры и современной массовой. Таковы картины «Охотник» (2005) режиссераСерика Апрымова, «Вдвоем с отцом» (2008) Данияра Саламата, «Келин» (2009)Ермека Турсунова, «Секер» (2009) Сабита Курманбекова, но эти фильмы - скорееисключение из правил, нежели доминирующая тенденция.
Кыргызстан: островок демократии и поиск своей идентичности
Каждая новая полнометражная картина, снимаемая в Кыргызстане, претендуетбыть явлением не только в культурной, но и в политической жизни страны.Доказательство тому - идейное содержание фильмов и их большой успех унационального зрителя.
Так, действие картины «Неизвестный маршрут» (2008) Темира Бирназаровасосредоточено в одном автобусе, где люди разных поколений и социальных группвынуждены находиться долгое время из-за того, что спустился туман и водительпотерял дорогу. Блуждание в темноте равноценно путешествию во времени - товперед, то назад. Главная же драматургическая коллизия - дебаты о том, комувести этот автобус. Очевидно, что сбежавший водитель - прозрачная метафорабывшего президента страны Аскара Акаева. На его место приходит другой, при этомборьба за власть в данном случае - борьба за право управлять автобусом - непрекращается.
Не менее политизирована и другая картина - «Адеп Ахлак» (2007) МаратаАлыкулова, хотя по жанру она относится к молодежной драме. Три парня живут водном дворе и дружат с детства, зная друг о друге все: и любовные приключения,и жизненные неурядицы. Фоном происходящих с ними событий служит предвыборнаякампания кандидата в президенты, человека, когда-то читавшего им в университетепредмет «Адеп Ахлак», то есть «Морально-нравственные каноны поведениячеловека», по своей сути являющийся не чем иным, как отражением - вквазинаучной форме - абсурда современной жизни.
Несмотря на время от времени возникающую в стране «революционную ситуацию»,киргизские кинематографисты сформулировали и последовательно начали выполнятьпрограмму развития национального кинематографа «10+». Это документ на 43страницах, состоящий из 12 пунктов, в котором проанализированы проблемы,связанные с управлением кинематографом: в чем недостатки законодательства, какдолжно осуществляться производство и финансирование фильмов, какмодернизировать техническую базу «Кыргызфильма», в каком направлении долженразвиваться кинопрокат, какими должны быть внешняя маркетинговая стратегия идистрибуция фильмов, и так далее, вплоть до кинообразования. Программарассчитана до 2010 года, а ее название указывает на то, что к этому моментудолжно быть создано 10 значительных полнометражных картин. В принципе, прогнозысбываются. В год появляется 2-3 достаточно успешных фильма, которые принимаютучастие в международных кинофестивалях.
Самым ярким событием 2007 года стало появление картины «Боз салкын»(«Светлая прохлада») Эрнеста Абдыжапарова. Рассказанная в ней история кражи невестышокирует только в начале, потом зритель понимает, что фильм в большей степенирассказывает о том, как зарождается любовь. Картина сделана в жанре лирическоймелодрамы с элементами комедии, и несмотря на то что в Кыргызстане нет точныхданных по кассовым сборам, журналисты утверждают, что успех у фильма огромный,его посмотрел каждый второй киргиз. С таким же энтузиазмом в Кыргызстане былапринята картина «Райские птицы» (2006) Талгата Асыранкулова и Газиза Насырова,копродукция Казахстана и Кыргызстана. Фильм рассказывает о группе молодыхлюдей, невольно вовлеченных в перевозку наркотиков на границе Кыргызстана иТаджикистана.
Совершенно неожиданным событием стало появление картины «Метаморфоза» (2007)одного из опытнейших режиссеров киргизского кино Геннадия Базарова. В маленькийзагородный ресторан привозят людей с завязанными глазами. На то есть причина:здесь проходит смертельно опасная игра, своеобразная «русская рулетка», когдадва участника выпивают бокалы с вином, не зная, в каком из них окажетсяцианистый калий. Шоу прекращается в тот момент, когда посетительница ресторанаиз зрителя, делающего ставки, решает стать игроком. Документальные кадрысовременного Кыргызстана придают фильму определенное социальное звучание. В2008 году была завершена картина Эрнеста Абдыжапарова «Влюбленный вор» изакончились съемки фильма Актана Арыма Кубата «Свет».
Можно сказать, что сейчас более развит «социально-ответственный» варианткиргизского кинематографа, но постепенно набирает силу и коммерческое кино,вроде «У любви свои небеса», «Чингиз и Бюбюсары», «Дочь миллионера», хотя покаэти фильмы не оказывают существенного влияния на общий кинопроцесс. Как говоритрежиссер Эрнест Абдыжапаров: «Нас, киргизов, так мало - всего 1,5 миллиона, акинематографистов - вообще единицы. Поэтому, конечно же, мы ответственны за то,какие снимаем фильмы».
Если в таджикском кино мы видим развитие детских и подростковых образов, вузбекском - модель красивой жизни, в туркменском - замкнутость на культурныхтрадициях, в казахстанском - рефлексии по поводу своего исторического прошлого,то именно в киргизском кинематографе возникает наиболее полное отражение жизнисовременного Кыргызстана. Именно здесь доминируют фильмы, где активно ведетсяпоиск собственной национальной идентичности. Что, впрочем, вполне логично:Кыргызстан - страна с маленькой территорией, на которой проживает небольшое почисленности население. Здесь присутствует мощный импульс к консолидации иформированию культурной общности: один язык, одни обычаи и традиции, единоемировоззрение При этом в самом взгляде на себя и на свой народ прослеживаетсяопределенный юмор и ирония, что снимает возможный чрезмерный пафос.
Некоторые выводы
В первые годы после установления независимости вектор культурного осмысленияв кинематографе был направлен внутрь, так как было необходимо выявитьопределенную национальную идентичность, заявить об исторических этапах развитиянации и других атрибутах культурной традиции. По истечении почти двадцати летэтот вектор начинает разворачиваться вовне - теперь встает вопрос: на кого мыпохожи и с кем мы хотим дружить?
Чем слабее продумана стратегия развития национального кинематографа, тембольшее культурное влияние он на себе испытывает. Казахстан, несмотря нанаиболее благоприятную финансовую ситуацию, практически не имеет здесьсобственной стратегии развития: и если пять лет назад предпринималась попытка«завоевать Голливуд» картиной «Кочевник», то сейчас ставка делается нароссийский рынок.
Собственный кинопрокат для казахстанских картин практически потерян -прокатчики, работающие по российским схемам, с трудом и нежеланием показываютказахское кино. Причем очевидно, что казахский кинематограф никогда не завоюетроссийское кинопространство, равно как и таджикский - иранское. На этом фонеболее оправданной выглядит коммерческая стратегия узбекского кино: сначалаполностью завоевать внутренний рынок, а потом выходить на внешний.
Наиболее же последовательно работают киргизские кинематографисты: ониснимают мало из-за ограниченных финансовых возможностей, но практически каждаяих картина - событие в культурной жизни общества и информационный повод дляпредставления страны на международных кинофестивалях.
На сегодняшний день динамика кинематографического процесса в странахЦентральной Азии носит разрозненный характер: каждая из национальныхкиноиндустрий развивается сама по себе, пытаясь завоевать отечественный рынок ипробиться на зарубежный. При этом Центральная Азия в целом, с ее всеувеличивающимся населением, может быть оптимальным рынком для развитиякинематографа всех стран, ведь наиболее сильные культурные влияния и устойчивоегеополитическое единство возможны только внутри самого региона. Но пока этого,к сожалению, не происходит.
Гульнара Абикеева- киновед, кинокритик. Автор пяти книг о кинематографе Казахстана и ЦентральнойАзии. С 2005 года является арт-директором международного кинофестиваля«Евразия» в Алматы.
