Среди всех возникших после распада СССР регионов, отличающихся высокой интенсивностью различных этнополитических процессов, одним из ключевых и, одновременно, редко попадающих в поле зрения российских средств массовой информации является Юг Молдавии. Эта местность, известная так же как Буджак (тюрк. - угол), исторически являлась зоной контакта различных цивилизаций, этносов, культур и религий.
Среди всех возникших после распада СССР регионов, отличающихся высокой интенсивностью различных этнополитических процессов, одним из ключевых и, одновременно, редко попадающих в поле зрения российских средств массовой информации является Юг Молдавии. Эта местность, известная так же как Буджак (тюрк. - угол), исторически являлась зоной контакта различных цивилизаций, этносов, культур и религий. В результате событий середины – второй половины XX века (речь идет о послевоенном переделе границ в Восточной Европе и возникновении ряда независимых государств на территории Советского Союза в конце прошлого столетия) Буджак оказался разделенным между двумя независимыми государствами - Украиной и Молдавией. Между тем, современные административные границы проведены без учета этнических, культурных и хозяйственных аспектов, искусственно разделяя компактно проживающее в регионе болгаро-гагаузское население государственными и административными границами. В свою очередь в ходе бурных политических событий 1989-1991 годов, связанных с процессом становления гагаузской государственности, приведших к появлению в 1994 году национальной автономии в составе республики Молдова, болгары и гагаузы молдавской части Буджака оказались вновь разделенными, на этот раз административными границами Гагаузии (Гагауз-Ери) и Тараклийского автономного района. Наряду с де-факто независимой Приднестровской Молдавской республикой именно южные регионы Молдавии, для которых традиционно характерны полиэтничность и широкое распространение русского языка, стали на рубеже 80-90-х годов XX века преградой агрессивному национализму прорумынского толка, отрицавшего право самого молдавского народа на существование и угрожавшего физическому существованию других этносов Молдавии. Румынизм или унионизм, ставший официальной идеологией молдавской правящей элиты после обретения республикой независимости и подпитываемый материально и идеологически с румынской территории, по сути, был направлен на ликвидацию Молдавской государственности через «воссоединение» с Румынией и ассимиляцию молдаван румынами. Принципиальное, вплоть до готовности противостоять ей с оружием в руках, неприятие этой идеологии жителями Приднестровья и юга Молдавии стало залогом сохранения Молдавией своей независимости. Однако в дальнейшем политические элиты болгар и гагаузов не смогли умерить собственные амбиции и воплотить историческое единство двух народов в политические формы. Данная проблема сохраняет актуальность и в наши дни, так как вопрос болгаро-гагаузских отношений тесно увязан с проблемами дальнейшего укрепления Молдавской государственности, которое неизбежно связанно с процессом федерализации страны, а также дальнейшей судьбой русскогоязычного населения республики. Данная статья основана на полевых наблюдениях автора в ходе двух экспедиций, проведенных в 2007 и 2008 годах в селах и городах ГАТО Гагауз-Йери (Гагаузии) и Тараклийского района республики Молдова, а также Болградского района Одесской области Украины, а также на современных статистических материалах и статьях молдавских и украинских ученых.
История формирования современной этнической мозаики южных регионов Молдавии и Украины относится к XVIII – XIX векам, когда после ряда успешных для России русско-турецких войн царское правительство начало привлекать иностранных колонистов для заселения вновь приобретенных территорий. Центральное место в этом процессе заняло так называемое «Болгарское водворение», под которым понимается процесс массового переселения болгарского, гагаузского, сербского, греческого, албанского и другого христианского населения с Балкан на территорию русской Бессарабии. Этот процесс достаточно подробно исследован еще в советское время (напр. Мещерюк И.И. Социально-экономическое развитие болгарских и гагаузских сел в Южной Бессарабии (1808-1856). Кишинев, 1970). Кратко его можно охарактеризовать как бегство православного населения из северо-восточной части Болгарии (Добруджи) на территорию Российской Империи, вызванное усилением экономического гнета и жестоких османских репрессий на рубеже XVIII-XIX веков. Прибывшие на территорию Бессарабии переселенцы получали значительные льготы от царского правительства в виде выделения земельных наделов, временного освобождения от уплаты налогов, исполнения воинской повинности и прочее. Эти меры превращали недавних беженцев в «образцовое земледельческое народонаселение, … которому равного доселе нет в империи». Несмотря на то, что переселение болгар и гагаузов происходило, по-видимому, раздельно, исследователи вплоть до середины XIX века не выделяли гагаузов из основной массы болгарского населения, что было связанно с бытовавшей в исследовательской среде склонностью считать гагаузов этнографической группой болгар. Кроме того, гагаузские переселенцы склонны были записываться греками иди болгарами. Причины этой идентификационной стратегии гагаузов довольно подробно исследованы в монографических исследованиях И.И. Мещерюка и Е.Н. Квилинковой. Несомненно, однако то, что в процесс формирования и ранней этнической истории гагаузов, происходивший в позднем средневековье – начале нового времени в болгарском окружении Северо-Восточной Болгарии, вкупе с двухвековым опытом совместного проживания на территории Буджака, обусловили культурную и духовную близость этих двух народов. Советский период буджакской истории, фактически начавшийся после освобождения Бессарабии от фашистской оккупации в 1944 году привнес еще одну важную особенность в гагаузо-болгарские отношения, поскольку именно в это время происходят процессы, приведшие в итоге к формированию еще одной общей для двух народов черты – русскоязычия.
Все вышеперечисленные особенности послужили основанием для создания в конце 50-х годах XX века молдавским ученым И.И. Мещерюком проекта Болгаро-Гагаузской республики. Сразу следует упомянуть, что идея болгаро-гагаузской автономии выдвигалась жителями южной Бесасрабии еще в 1861 году, когда эта территория отошла по условиям Парижского мирного договора 1856 года Молдавскому княжеству. В 1918 году обсуждался проект создания Буджакской республики. Являясь крупным специалистом по истории освоения Бессарабии в начале – середине XIX века, в частности «болгарского водворения», И.И. Мещерюк опирался на большой опыт совместного проживания болгар и гагаузов, а также на их давнюю пророссийскую ориентацию. Понимая, что граница между Украинской и Молдавской ССР, возникшая после воссоединения Бессарабии с СССР в 1940 году искусственно разделяет болгаро-гагаузское население края, И.И. Мещерюк с 1957 по 1959 год трижды обращался к Н.С. Хрущеву с письмами, в которых обосновывал необходимость административного объединения молдавских и украинских территорий, населенных болгарами и гагаузами в единую Болгаро-Гагаузскую Автономную Советскую Социалистическую Республику с центром в городе Болграде с последующим подчинением ее Молдавской ССР. Среди приводимых Мещерюком доводов в пользу столь серьезной перекройки административного устройства двух советских республик были устранение препятствий в развитии экономики и культуры болгаро-гагаузских районов Бессарабии, создание научной базы для изучения истории, этнографии, языка и литературы, содействие укреплению национального и советского гражданского самосознания местных гагаузов и болгар через организацию образовательных учреждений, издание учебно-политической литературы на болгарском и гагаузском языках, выпуск национальных газет и организацию радиовещания.
Несмотря на то, что в силу ряда причин проект И.И. Мещерюка не был реализован, буджакские гагаузы и болгары в течение 60-80-х годов глубоко интегрировались в советское общество. Этот процесс нашел свое отражение в экономическом развитии болгарских и гагаузских сел на юге МССР, успехи в аграрном освоении буджакских степей. Завершение к концу 50-х годов процесса коллективизации, а затем создание крупных агрохозяйств позволили колхозам юга Молдавии уже к середине 70-х годов по многим показателям обогнать остальные районы республики. Основными отраслями хозяйства Буджака стали винодельческая, табачная, эфироперерабатывющая промышленность.
В 80-е годы началась разработка проекта обводнения Юга Молдавии. Для реализации этой важнейшей для Буджака задачи планировалось создать инфраструктуру, позволявшую подать воду из Дуная в Тараклийский, Вулканештский, Чадыр-Лунгиский, Комратский, Бессарабский районы. К сожалению, начавшиеся в конце 80-х смутные времена не позволили реализовать этот проект до конца. По сей день близь города Тараклии существуют остатки оросительных систем, а Буджак по прежнему страдает от недостатка питьевой и технической воды.
В 50-80-е годы произошел значительный прогресс в развитии образования, культурной жизни населения Буджака. За три десятилетия с 1959 по 1989 гг. доля гагаузов, получивших высшее образование, выросла в 32 раза, составив к 1989 году 32 лица с высшим образованием на 1000 человек, а доля болгар с высшим образованием выросла в 11,8 раза, составив 71 обладателя высшего образования на 1000 человек.
Одновременно в гагаузских и болгарских сел создавались условия для развития национальной культуры.
В целом для болгарского и гагаузского населения Буджака характерна высокая степень удовлетворенности своим положением в СССР, несмотря на такие трагические моменты как депортации и голод конца 40-х годов XX века. В частности, это проявилось в годы развала СССР, когда в ходе проведенного властями недавно образованной Гагаузской ССР в марте 1991 года Референдума большинство населения Гагаузии высказалось за сохранение СССР. Более того, в ходе полевых экспедиций в Гагаузию и Тараклийский район в 2007-2008 годах автор статьи, общаясь с болгарскими и гагаузскими респондентами, неизменно сталкивался с позитивным, зачастую ностальгическим отношением к советскому прошлому, сожалением о распаде великой державы.
В ходе драматических событий 1989-991 годов болгаро-гагаузское население Буджака активно участвовало в этнополитических процессах, происходивших в Молдавии. В ответ на давление радикально настроенных прорумынских националистов, выразившемся в выдвижении проектов о государственном языке, предусматривавшем перевод государственного делопроизводства и официального общения на молдавский (румынский) язык, на Юге Молдавии стали обсуждаться различные проекты здесь территориальной автономии, в том числе с включением части Придунайских земель Украины. С самого начала дискуссии было выдвинуто три конкурирующих проекта – Бессарабской республики, основанной на территориальном признаке, Гагаузо-болгарской автономной республики и чисто Гагаузской автономии, как формы самоопределения гагаузского народа. Общим для всех перечисленных проектов было то, что основным смыслом создания автономии было сохранения официального статуса русского языка, являющегося основой сохранения национального самосознания и культуры всех этносов Буджака. Кроме того, именно отношение к русскому языку стало одним из главных пунктов разногласий между общереспубликанским Интернациональным движением «Единство», народным движением «Гагауз Халкы», народом Приднестровья с одной стороны и прорумынскими национал-радикалами из Народного фронта Молдовы.
Программа «Единства» нашла отклик на юге, в Чадыр-Лунгском районе, в котором помимо гагаузов проживает немало болгар. Вполне логично, что собрание представителей трудовых коллективов Чадыр-Лунгского района, проведенного по инициативе общества «Бирлик» («Единство») 16 апреля 1989 года, признало единственно правильным курс на «решение всех социально-экономических, этнополитических и этнокультурных проблем путем создания Гагаузо-Болгарской Автономной Советской Социалистической Республики», а также постановило «считать единственно верным и приемлемым русско-национальное двуязычие в Молдавии». Однако этому проекту, как и проекту Буджакской автономии, которая должна была включать не только районы компактного проживания гагаузов и болгар, но и русскоязычный Кагул и прилегающие к нему села с молдавским населением, не суждено было быть реализованным. Неудача обозначенного проекта связывалась с тем, что никто из видных молдавских ученых-болгаристов не был привлечен к работе над ним. Кроме того, активность гагаузского национального движения вызывала у болгарской общественности довольно серьезные опасения за будущее болгарского населения в составе планируемой автономии. В частности болгар беспокоила проблема сохранности болгарского языка в случае объявления гагаузского языка государственным. Еще одним фактором, настораживавшем болгар были проявления экстремизма в гагаузском национальном движении. И хотя лидеры «Гагауз Халкы» гарантировали права всех четырех языков – русского, гагаузского, молдавского и болгарского в будущей автономии и предлагали на роль государственного широко распространенный среди болгар русский, противоречия между болгарскими и гагаузскими лидерами так и не удалось преодолеть. Важную роль в расколе болгар и гагаузов сыграл республиканский центр, сохранявший контроль над администрацией Тараклии и болгарских сел. Например, в районной газете были опубликованы данные социологического анкетирования, инициированного по инициативе парламентской комиссии под руководством заместителя Председателя Верховного Совета Молдовы В.С. Пушкаша и проведенного под руководством райисполкома и партийного аппарата, из которых следовало, что население Тараклийского района отвергает любые варианты автономии. В то же время, по мнению авторитетного молдавского историка, болгарина И.Ф. Грека, «большинство болгарского населения с самого начала стояло на позициях создания гагаузо-болгарской автономии». В то же время, против идеи совместной автономии выступили члены болгарского национально-культурного общества «Возрождение», базировавшегося в Кишиневе. Они указывали на существование отдельного болгарского государства за пределами Молдавии, выражали опасения, что в рамках совместной с гагаузами автономии болгары столкнутся уже с гагаузским шовинизмом, и даже ссылались на то, что в случае создания Болгаро-Гагаузской республики, молдавские болгары препятствовали своим украинским соплеменникам путь к национальному самоопределению. На этом фоне наиболее радикальные представители чадыр-лунгской организации «Гагауз Халкы» под лозунгами борьбы с болгарским засильем на руководящих должностях попытались сместить секретаря райкома Арнаута и редактора районной газеты «Знамя» И. Минчева. В ответ на это председатель общества «Возрождение» Иван Забунов обратился к республиканскому руководству с требованием спасти болгар от гагаузского произвола. Таким образом, честолюбивые и радикальные устремления части болгарской и гагаузской общественности привели к возникновению взаимного недовольства, недоверия и отчужденности у двух соседских народов. И хотя впоследствии взаимное недоверие удалось преодолеть, этого было достаточно для того, чтобы совместная автономия не состоялась.
На фоне принципиального несогласия лидеров тараклийских болгар входить а автономию, носящую название «Гагаузская», возникла идея создания болгарского национально-территориального района с центром в Тараклии. Однако этот проект, который и был в итоге реализован имел ряд существенных недостатков, которые не позволяют считать его удовлетворяющим национальным и культурным интересам болгарского населения юга Молдавии. В частности, в ходе опросов болгарских и гагаузских респондентов, выяснилось, что главным недостатком существующего административно-территориального устройства юга Молдавии является, по мнению населения, то, что Тараклийский район (как и Гагауз-Ери) не имеет территориального единства, оказавшись разделенным на несколько анклавов. Это привело к тому, что жители, например, болгарского села Твардица, отделенного от остальной территории Тараклийского района гагаузскими землями, вынуждены ездить по административным, экономическим, медицинским и другим потребностям в Тараклию, преодолевая около 40 километров, хотя до Чадыр-Лунги, входящей в состав Гагаузии и имеющей всю необходимую инфраструктуру всего около 15 километров.
В итоге, к осени 1989 года дискуссия о совместной болгаро-гагаузской автономии зашла в тупик. Болгарская общественность в целом признавала право гагаузов на самоопределение, но отвергала возможность вхождение болгарских населенных пунктов в Гагаузскую национальную автономию. В гагаузской среде возобладало мнение, что болгары не готовы к созданию совместной автономии, и дальнейшая дискуссия только тормозит реализацию права гагаузов на национальное самоопределение в условиях сильнейшего прессинга со стороны Кишиневских властей. В этих условиях движение «Гагауз Халкы» взяло курс на создание гагаузской национальной автономии.
Спустя почти 20 лет после описываемых событий их участники с гагаузской и болгарской сторон по прежнему по разному видят причины неудачи совместной автономии. Так, активные участники гагаузского национального движения, в разговорах с автором статьи, говорили, в частности, что нерешительность болгар определялась наличием собственного национального государства за рубежом, обещанными Кишиневом экономическими привилегиями, «высокомерным отношение болгар к гагаузам», определявшееся их более высоким образовательным уровнем и социальным статусом. В свою очередь, представители болгарской элиты, видят причины неудачи совместной автономии в национализме гагаузских элит того времени, выразившемся в тенденции к «принижению роли болгар в истории Буджака, умалчиванию общности исторических судеб болгар и гагаузов», неприемлемом для болгар пантюркизме, склонности части гагаузской интеллигенции мифологизировать собственную историю, излишних амбициях гагаузских лидеров, оказывавших чрезмерное давление на болгар.
Для более глубокого понимания причин возникновения трений и взаимного недоверия, приведших в итоге к провалу проекта совместной болгаро-гагаузской автономии, было бы целесообразно рассмотреть такой важный аспект межнациональных отношений как комплекс этнических стереотипов, психологических и социальных установок, определяющих сегодня взаимоотношения молдавских гагаузов и болгар.
По данным этносоциологических исследований этнических предпочтений у представителей студентов и школьников основных национальностей Молдавии (молдаван, русских, украинцев, гагаузов, болгар, евреев, цыган, поляков) то гагаузы занимают лишь пятое место в рейтинге этнических предпочтений у болгар, а болгары, в свою очередь четвертое место в списке предпочтений у гагаузов-студентов и седьмое у гагаузов подростков, то есть гагаузская и болгарская молодежь оценивает друг друга ниже, чем, например, русских, молдаван и украинцев. Исследование установки на взаимодействие этнических групп, основанное на определении социальной дистанции, показало, что подростки гагаузы приемлют болгар на уровне граждан, а юноши на уровне коллег. Подростки болгары приемлют гагаузов как граждан, а юноши как соседей. При этом минимальная социальная дистанция наблюдается у болгар и гагаузов с русскими сверстниками, которых они принимают на уровне родственников и друзей. На основании приведенных выше данных можно сделать вывод о достаточно большой социально дистанции, разделяющей болгарскую и гагаузскую молодежь, причем она имеет тенденцию к увеличению от поколения к поколению. Достаточно ярко характеризуют реальное отношение болгар и гагаузов те характеристики, которые давали друг другу болгарские и гагаузские респонденты в ходе бесед с автором статьи. По мнению одного из респондентов, жительницы гагаузского села Бешалма, «гагаузы более воинственны и напористы, чем болгары. Болгары менее гостеприимны и более эгоистичны». Она также замечала социальную дистанцию между болгарами и гагаузами, поскольку для жителей Бешалмы «предпочтительный брачный партнер – гагауз, русский, молдаванин, меньше болгарин». Болгары в свою очередь называли отличительными чертами гагаузов «коллективизм, экспансивность, нетерпеливость», что, с точки зрения более «расчетливых, осторожных, индивидуалистичных» болгар, мешает зачастую добиваться успеха.
Интересным примером устойчивой дистанции, сохранявшейся гагаузами и болгарами в отношении друг друга служит село Кирсово Комратского района Гагаузии. Это одно из немногих мест, где гагаузы и болгары поселились вместе и до сих пор составляют две примерно равные по численности части села. Исторически село четко делилось на две половины – гагаузскую и болгарскую, общение между которыми было сильно ограничено, межэтнические браки были запрещены. Эта дистанция сохранялась и в советское время, когда традиционные и в болгарской и в гагаузской культуре молодежные встречи «хоро» проводились раздельно, были случаи драк между гагаузской и болгарской молодежи из-за девушек. В советское время в селе было организовано два колхоза, отличающихся этнической принадлежностью их членов. И хотя сегодня граница между болгарской и гагаузской частями села гораздо менее жесткая, феномен Кирсово, как примера одновременно совместного, но четко разделенного по этническому признаку населенного пункта сохранится еще долго.
На сегодняшний день, несмотря на создание Тараклийского района, населенного преимущественно болгарами и Гагаузского Автономного Территориального Образования Гагауз-Ери, основные этнополитические проблемы на юге Молдавии так и остаются не разрешенными. Гагаузия, оставшись без болгарских территорий, разделена на несколько анклавов, что серьезно ограничивает ее экономические и политические возможности. Создание Тараклийского района не обеспечило каких-либо законодательных гарантий этнокультурных и политических прав болгарского населения. В частности это проявилось во время административной реформы 1998-1999 годов, когда Тараклийский район был включен в состав Кагульского уезда, лишив, по сути дела, молдавских болгар какой-либо автономии. И хотя протесты болгарской общественности и общая неудача уездной реформы в Молдавии и позволили сохранить Тараклийский район, в болгарской среде снова возникли идеи о создании совместной с гагаузами автономии. Да и в целом существующая на юге территориально-административная чересполосица ухудшает положение русскоязычного населения республики в целом, лишая его возможности надежно защищать свои права, и ослабляет тем самым основы самого молдавского государства. Основными причинами неудачи создания Буджакской территориальной автономии, объединявшей многонациональное население южных регионов Молдавии на основе русского языка стали, на наш взгляд, чрезмерные амбиции национальных элит, излишний радикализм части гагаузских общественных деятелей, оттолкнувший потенциальных союзников, излишняя мнительность болгарских лидеров, испугавшихся призраков пантюркизма и ассимиляции, которые вкупе с амбициозностью и эгоизмом, присущих всем сторонам «отодрали», по меткому выражению болгарского депутата В. Нейковчена, друг от друга два родственных народа, и во многом предопределили современную нестабильность в Республике Молдова. По итогам общения с гагаузами и болгарами, проживающими на территории Буджака, автору статьи кажется правильным сделать выводы о распространенном среди них недовольстве сложившейся ситуацией и предположить, что оптимальным путем решения территориальных, экономических и национально-культурных проблем населения не только южных регионов, но и всего населения молдавского государства стало бы постепенное преобразование унитарной Молдавии в государство, построенное на федеративных принципах.
