С подачи журналистов прошлогодний вооруженный конфликт в Южной Осетии стали называть «пятидневной войной». Пять дней в середине августа провел на Кавказе и я. Только мне довелось попутешествовать по Северному Кавказу: Грозный, Назрань, Владикавказ, Беслан... Пока в печати и по электронным каналам массовой информации широко обсуждалась годовщина вооруженного конфликта в Южной Осетии, я пытался оценить ситуацию там, где война, по утверждению одних, уже закончилась, а по утверждению других, по-прежнему продолжается, приобретя другой, более скрытый, характер. Мои путевые кавказские заметки состоят из нескольких частей: беседа с Рамзаном Кадыровым, поездка по маршруту Грозный - Назрань - Владикавказ, Беслан и случай во владикавказском аэропорту...
С подачи журналистов прошлогодний вооруженный конфликт в Южной Осетии стали называть «пятидневной войной». Пять дней в середине августа провел на Кавказе и я. Только мне довелось попутешествовать по Северному Кавказу: Грозный, Назрань, Владикавказ, Беслан... Пока в печати и по электронным каналам массовой информации широко обсуждалась годовщина вооруженного конфликта в Южной Осетии, я пытался оценить ситуацию там, где война, по утверждению одних, уже закончилась, а по утверждению других, по-прежнему продолжается, приобретя другой, более скрытый, характер. Мои путевые кавказские заметки состоят из нескольких частей: беседа с Рамзаном Кадыровым, поездка по маршруту Грозный - Назрань - Владикавказ, Беслан и случай во владикавказском аэропорту... Группа журналистов Радио Свобода готовилась к командировке в Грозный тщательно. Поездка должна была продлиться два-три дня, но в редакции ее начали обсуждать за месяц. Ажиотаж объяснялся необычностью цели - мы должны были записать часовое интервью с президентом Чечни Рамзаном Кадыровым. На первый взгляд, ничего из ряда вон выходящего в этой беседе быть не могло, на «Свободе» часто бывают гости и более высокого политического уровня. Но особенность все-таки присутствовала - это была «выездная» беседа, своеобразный часовой поединок с Кадыровым на его поле. В гостях хочешь или не хочешь, но часто приходится думать о корректности вопроса. Довлел и психологический фактор. В нашей журналистской группе, состоящей из шести человек, не все ранее бывали в Чечне. Некоторые даже имели о ней поверхностное представление, могли судить о процессах только по газетным статьям и теле- радиовыступлениям. Все это, не исключая критичный настрой моих коллег к собеседнику, порождало у них опасения - а вдруг чеченскому президенту или кому-то в его окружении не понравятся вопросы, не возникнет ли у них соблазна учинить провокацию в «воспитательных» целях? К слову, опасения коллег были небезосновательны. В моем личном «кавказском» опыте подобных эпизодов хватало. Помню перепалку в Черкеске, в мае 1999 года. На пресс-конференции новоизбранного президента Карачаево-Черкесии генерала Владимира Семенова, я задал невинный вроде бы вопрос: «Вас уже сравнивают с Джохаром Дудаевым, намекая на генеральское прошлое и сепаратистские устремления. Что вы по этому поводу можете сказать?» Президент-генерал отреагировал спокойно, найдя, насколько я помню, взвешенные аргументы против предположений о его сепаратистских замыслах. Мне показалось, что он даже бровью не повел, дискутируя со мной, а точнее с некими экспертами, на мнение которых я как бы сослался. Только некоторые местные журналисты болезненно отнеслись к моему вопросу. Они нарочито громко возмутились такими вольными, на их взгляд, политическими прогнозами. Какая-то пожилая дама даже прокричала с места: «А мы в это не верим!» Но президент КЧР продолжал отвечать в свойственной ему выдержанной манере, бросая на меня короткие и дежурные взгляды. Однако, как только он завершил ответ и переключился на другую тему, чья-то рука схватила сзади меня за рубашку и со всей силой дернула назад. Я стоял у распахнутой двери и через несколько мгновений оказался в коридоре с глазу на глаз с сухощавым человеком средних лет в сером костюме. В отдалении, у окна стола группа так называемых охранников президента, на вид - обыкновенные боевики. Лицо человека, схватившего меня за рубашку, дышало злобой. Подперев руками бока, он тихо прошипел: - Это тебе за вопрос! Я всю жизнь положил на то, чтобы лидер моего народа пришел к власти, не смей его оскорблять! - Успокойся, джигит! Если есть вопросы в обществе, их следует обсуждать. А ты вместо этого хватаешься за чужие рубашки! Думаешь, лидеру понравилась твоя выходка? Он ведь военный человек, своим эмоциям выхода не дает, - ответил я озлобленному человеку в сером костюме. Но он и сам несколько поостыл, выпустив пар. Моим словам он, похоже, не внял, возможно, они его даже не заинтересовали. Эмоциональный человек протянул мне руку и сказал уже совсем другим тоном: - Савику Шустеру (на тот момент директору московского бюро Радио Свобода - О.К.) привет! Ваше радио - отличное! Мы расстались почти друзьями, хотя я всегда опасался водить дружбу с неуравновешенными людьми. Мне кажется, что их вокруг и без того излишне много. Никто не мог дать гарантий, что подобного импульсивного и преданного «лидеру своего народа» человека не окажется рядом во время нашей беседы с Рамзаном Кадыровым. К тому же не до конца замиренная нынешняя Чечня все же - не сравнительно спокойная Карачаево-Черкесия десятилетней давности. Претензии к оппонентам в Чечне часто звучат жестко и бескомпромиссно. Хотя, согласно кавказским традициям, гость всегда от Бога, его надо хранить и опекать. Разве Рамзан Кадыров не кавказец? Примерно такие аргументы я приводил в беседе с одним из коллег. К чести группы, забегая вперед, подчеркну, что все мои коллеги в чеченской командировке вели себя достойно, вступая смело в разговоры с местными жителями, разъезжая по ночному Грозному, и, конечно, задавая президенту республики нелицеприятные для него вопросы. Никаких консультаций по поводу содержания вопросов с нами вести не было надобности. К тому же на Радио Свобода это и не принято. Темы давала сама жизнь и, увы, в большинстве своем их содержание было печальным. В Чечне что ни день, то событие. Президент республики хвастает восстановлением Грозного и обещает в скором будущем добить остатки «ваххабистов». В чеченской столице среди бела дня убивают правозащитницу, велосепидисты-смертники атакуют милиционеров, а грозненский «Терек» приобретает за баснословные деньги иностранных футболистов, на стадионе, где погиб президент Ахмад Кадыров, проводят красочные спортивные шоу. Личность сегодняшнего президента, как и сама Чечня, противоречива и нестандартна. Тем больше появляется интереса у журналистов к нему. - Рамзан с удовольствием отвечает на любые вопросы, какими бы жесткими они не казались, - заметил мой чеченский коллега и друг Казихан Ахмедов. - При этом Кадыров, говоря о серьезных вещах, часто смеется. Мне кажется, это своеобразная маска, за которые он прячет свою недостаточную образованность и неумение вести с приезжими журналистами беседу на равных. - А если я спрошу, зачем он тратит деньги на скачки и футбол, когда в республике полно голодных и безработных людей? Обидится? - спросил я Ахмеда. - Вряд ли. Скажет, что изыскивает неимоверными усилиями средства для того, чтобы люди не чувствовали себя ущемленными после войны. Почему, например, дагестанцы могут ходить на футбол и радоваться успехам своих футболистов, а чеченцы нет? На каждый ваш «неприятный» вопрос у него заготовлен свой «логичный» ответ. Заготовлен заранее, поскольку вопросы ему всегда задают однотипные. Так в итоге и получилось. Но о беседе группы журналистов Радио Свобода с Рамзаном Кадыровым, о том, в каком месте она проходила и в какое время суток - в среду на сайте ВК. Автор: Олег Кусов
