В жизнедеятельности покойного ныне первого секретаря ЦК Коммунистической партии Казахстана Динмухамеда Кунаева было немало сложных моментов и крутых поворотов. Причем многие из них были обусловлены разногласиями и непростыми отношениями с представителями партийно-государственного руководства Союза ССР, в составе которого тогда еще находился Казахстан. Но самым сложным из этих моментов безусловно стал «уход» Кунаева в политическое небытие.
ИАЦ продолжает публикацию материалов о выдающемся государственном деятеле - Динмухамеде Кунаеве. В цикле "Pro и Contra" материал Андрея Чеботарева, директора Центра актуальных исследований «Альтернатива»
В жизнедеятельности покойного ныне первого секретаря ЦК Коммунистической партии Казахстана Динмухамеда Кунаева было немало сложных моментов и крутых поворотов. Причем многие из них были обусловлены разногласиями и непростыми отношениями с представителями партийно-государственного руководства Союза ССР, в составе которого тогда еще находился Казахстан. Но самым сложным из этих моментов безусловно стал «уход» Кунаева в политическое небытие.
С приходом в 1985 году к руководству КПСС Михаила Горбачева, начавшего курс на перестройку и демократизацию общества и государства, было очевидно, что он собирается кардинально обновить свою команду, в том числе и руководителей союзных республик. Время правления Кунаева в этих условиях шло к своему логическому завершению. Хотя не исключено, что казахстанский лидер в силу своего возраста и без этого думал о своем скором уходе и о возможном преемнике.
Выбор преемника - нелегкая задача
Вместе с тем реализация так называемой операции «Преемник» в советском Казахстане была затруднена рядом факторов как объективного, так и субъективного характера.
Начнем с того, что во всех союзных республиках, всецело зависимых от руководства страны, ни о каких преемниках первый секретарь ЦК местной Компартии практически не мог даже и думать.
Во-первых, процесс передачи власти здесь был строго централизованным. Кому быть в руководстве республиканских парторганизаций решалось исключительно в Москве. Причем окончательное решение по этому вопросу принадлежало генсеку. В этих условиях мнение бывшего партийного лидера той или иной республики спрашивалось и тем более учитывалось крайне редко. Поэтому не случайно, что за все время существования СССР случаев, когда парторганизацию республики возглавлял человек из коренных жителей, было намного меньше, чем случаев руководства со стороны «варягов».
Во-вторых, для многих партийных деятелей руководство республиканской Компартией было временным этапом. Точнее говоря, своего рода ступенью для перехода на новую должность в центральном аппарате КПСС. Особенно это относилось к тем лицам, которые были родом из других республик. В случае своего ухода наверх многим из них было уже все равно, кто займет их освободившееся место.
В-третьих, даже если руководитель республики был ее коренным жителем, то к нему в качестве неформального «смотрителя», своего рода «глазами и ушами» Кремля, обычно ставился вторым секретарем представитель русской национальности. Потенциальные же преемники могли занимать лишь второстепенные в партийно-государственной системе того времени посты типа председателя Совета министров, руководителя отдела организационно-кадровой работы ЦК и т.д.
Разве что, если речь шла о партийных руководителях, являющихся коренными жителями данных республик и ушедших затем на работу в Центр, как, например, Эдуард Шеварнадзе или Гейдар Алиев, то, не исключено, что они так или иначе стремились сохранить определенный контроль за ситуацией на своей родине. В связи с этим они естественно были заинтересованы продвинуть на свой освободившийся пост особо доверенных им лиц. Другое дело, что это мало кому удавалось сделать. Чаще всего новый руководитель республики отбирался из менее приближенных к своему предшественнику партработников и после своего «воцарения» обычно вытеснял со своих постов его фаворитов, заменяя их своими людьми.
Что касается соответствующей ситуации вокруг Кунаева, то советник президента РК Ермухамет Ертысбаев в свой книге «Казахстан и Назарбаев: логика перемен» утверждает, что практически весь партийный актив республики считал таким преемником председателя Совета министров Каз.ССР Нурсултана Назарбаева. Причем, отмечается, что Кунаев относился к Назарбаеву как к сыну. А отсутствие наследника в его семье, считает Ертысбаев, сделало очень обостренным поиск наследника политического.
Так это было на самом деле или нет, точный ответ на этот вопрос никто уже, видимо, не сможет дать. Бесспорно лишь то, что Нурсултан Назарбаев действительно был личным выдвиженцем Кунаева. Впрочем то же самое можно было сказать про председателя республиканского КГБ Закаша Камалиденова, первого секретаря Кзыл-Ординского обкома Еркина Ауельбекова, первого секретаря Алма-Атинского обкома Марата Мендыбаева и многих других ведущих партийных деятелей того времени. Поэтому не исключено, что окружение Кунаева могло рассматривать в качестве преемника несколько достойных кандидатур.
Некоторые историки напоминают, что в своих мемуарах «О моем времени» Кунаев дает следующую характеристику Назарбаева: «Работа в СМ республики у него не всегда шла гладко. Пришлось и здесь его поправлять и указывать на его упущения». Но это обстоятельство Кунаев отметил лишь в 1992 году. Поэтому вопрос о приоритетах выбора возможного преемника вряд ли можно изучать на основании более поздних и, вполне возможно, субъективных оценок.
Бунт на партийном «корабле»
Возможные планы Кунаева насчет своего преемника были разрушены событиями, начавшимися в феврале 1986 на XVI съезде Компартии Казахстана и закончившимися известным выступлением представителей казахской молодежи в Алма-Ате в декабре того же года.
На указанном съезде с резко критическими замечаниями относительно ситуации, сложившейся в партии и республике, выступил Назарбаев. В тех условиях, когда старая партийная гвардия была еще при делах, это был достаточно смелый шаг и даже открытый вызов ей. Тем более, что в отношении Кунаева, хотя лично о нем в докладе Назарбаева прямо и не упоминалось, это был еще и определенный персональный момент, поскольку был открыто задет его брат Аскар, бывший тогда президентом Академии наук. Не случайно, что в своих мемуарах Кунаев выразил свое возмущение именно эти фактом и назвал критику руководства АН со стороны Назарбаева необъективной.
После этого, по свидетельству самого Нурсултана Назарбаева в своей книге «Без правых и левых» и утверждениям его различных биографов, началась его открытая травля. Безусловно, что его критическое выступление по многим вопросам социально-экономического и политического развития республики того времени было правильным. Другое дело, конкретное время, когда оно прозвучало. Очевидно, что ничего подобного глава правительства не мог себе позволить даже в 1985 году, не говоря уже о предыдущем периоде.
Почему это произошло?
Каковы же были реальные причины отмеченного выше поступка председателя Совмина? Cам Назарбаев утверждает, что это было выступление «против нетерпимых больше намерений старого руководства сохранить все в прежнем виде». К тому же, по его словам, он надеялся, что «такой резкой постановкой вопросов смогу помочь ему (Кунаеву - прим.), сумею хоть как-то всколыхнуть инертную массу руководителей, ту трясину, которая рано или поздно окончательно засосет и первого секретаря ЦК».
Однако Кунаев всего этого не оценил. Уже позднее он напишет: «Конечно, одно дело, если критикуют по незнанию, сгоряча, но ведь Назарбаев - глава правительства. И возникает вопрос: куда смотрел Совмин? И почему он не поднимал эти вопросы раньше?». Но это Кунаев скажет опять-таки спустя несколько лет. А в 1986 году он поставил перед Москвой вопрос о смещении своего протеже с занимаемой должности, поскольку в тех условиях уже не мог решить этот вопрос самостоятельно.
Отсюда возникают две версии ответа на поставленный выше вопрос. Первая совпадает с позицией Назарбаева, который, если его посыл правильно интерпретировать, хотел, чтобы все было как лучше. Однако на тот момент он уже был сложившимся аппаратчиком, искушенным во внутривластных делах и играх. Поэтому он не мог заранее не просчитать реакцию своего шефа. И вряд ли следует полагать, что Назарбаев, хорошо зная личностные и политические качества Кунаева, ожидал от него если не поддержки своей позиции, то хотя бы сохранения их отношений на прежнем уровне.
Из этого выходит вторая версия, что председатель Совмина сознательно пошел на откровенный конфликт с первым секретарем ЦК КПК. Зачем? На этот вопрос напрашивается лишь один более-менее логический ответ: показать себя как партийному активу республики, так и, видимо, особенно руководству ЦК КПСС в совершенно новом качестве - как человека, проникшегося идеями перестройки и гласности и не побоявшегося выступить с критикой всего того, что, по его мнению, противоречит этим идеям и мешает их реализации.
В определенной степени эту версию подтверждают следующие шаги Назарбаева, который, по его же словам, уже после XVI съезда Компартии Казахстана обратился в ЦК КПСС и лично к Горбачеву «с изложением своего видения ситуации и настоятельной просьбой, выслать в республику комиссию, чтобы разобраться в наших делах». Хотя, скорее всего, это была защитная реакция главы Совмина на начавшееся в отношении него преследование. Обращает на себя внимание, что он даже пошел на серьезный риск, попросив освободить его от занимаемой должности.
