Суть процесса сложения наций состоит в том, как "чужие" становились "своими". Один из путей современных демократий - найти выход в мультикультурализме. Иначе говоря, мультикультурализм - это попытка выйти из проблемной дихотомии "свои" - "чужие", сделав "чужих" максимально приемлемыми для "своих". Этот вопрос особо актуален для Западной Европы с ростом мигрантов из Ближнего Востока, Северной Африки, других стран. С другой стороны, мультикультурализм весьма проблематичен для складывающихся наций: разнородность культурная способна вызвать "перегрузку" и обострить конфликты. Но в политике не бывает легких маршрутов. Предпочтителен не силовой, а безболезненный выход в решении проблем.
Суть процесса сложения наций состоит в том, как "чужие" становились "своими". Один из путей современных демократий - найти выход в мультикультурализме. Иначе говоря, мультикультурализм - это попытка выйти из проблемной дихотомии "свои" - "чужие", сделав "чужих" максимально приемлемыми для "своих". Этот вопрос особо актуален для Западной Европы с ростом мигрантов из Ближнего Востока, Северной Африки, других стран. С другой стороны, мультикультурализм весьма проблематичен для складывающихся наций: разнородность культурная способна вызвать "перегрузку" и обострить конфликты. Но в политике не бывает легких маршрутов. Предпочтителен не силовой, а безболезненный выход в решении проблем.
Обратимся к прошлому опыту стран, успешных в деле созидания нации. Для англичан ХVII века "чужими" могли быть католики, атеисты. Это положение частично сохранялось в Европе ХVIII века, в век начавших проявляться секулярных веяний. Людовик XIV, король Франции в 1685 г. отменил Нантский эдикт, дававший относительную свободу вероисповедания протестантам-гугенотам и новый закон утверждал, что быть французом и быть католиком это одно и тоже для подданных Его Величества /Blanning T. C. W. The Eighteenth Century. - Oxford - NY., 2000. - P. 135/.
Даже при демократических режимах в полиэтничных государствах существует противоречие: демократия инклюзивна, т.е. обращена ко всем гражданам, нация эксклюзивна, т.е. различает "своих" от "чужих". Серьезным вызовом демократическому режиму является неспособность режима направить веяния со стороны национализма в русло совершенствования демократических норм, принципов, механизмов и процедур. Веймарская Республика 1919-1932 гг. в Германии рухнула перед нацизмом, во многом из-за слабости собственной политической системы, так и под воздействием национал-социализма, впитавшего расистские и тоталитарные идеи.
Консолидация в нацию означает преодоление прежней значимости региональных, локальных, религиозных и прочих идентичностей. Во Франции, в течение почти всего XIX века, идея нации как гражданства (гражданской нации) практически выполнялась посредством превращения крестьян во французов. Процесс с наибольшей интенсивностью происходил и завершился, по Евгению Веберу, в период Третьей Республики (1870-1940 гг.) и завершился в период до первой мировой войны / Rokkan S. State formation, Nation-building and Mass politics in Europe. The Theory of Stein Rokkan/Ed. By Peter Flora with Stein Kuhnle and Derek Urwin/ Oxford, 1999.- P. 218/. Итогом стало восприятие крестьянами городских стандартов образа жизни и языка как нормативного, а горожане, в свою очередь, тосковали о бесхитростной сельской идиллии.
В идеале, политическая жизнь в демократическом государстве имеет две характерные черты: 1) на поверхности может быть "война всех против всех", т.е. кипение дискуссий и политических баталий по поводу налогов, уровня оплаты труда и качества жизни и развитости, принципов внутренней и внешней политики; 2) с содержательной стороны существует консенсус по базовым общественным ценностям. Но вот созидание общенациональной идентичности в национальном государстве часто оборачивается доминированием в культуре, политике и экономике представлений и ценностей ведущего этноса страны. И как следствие, неизбежный ответный всплеск национализма этнических меньшинств. Идеальный выход никем не придуман, поэтому каждой стране приходится искать наилучший путь, отвечающий чаяниям не только большинства, но и меньшинства.
В прошлом, нередко в течение всего XIX и первой половины XX века типичным средством решения противоречия между идеалом национального государства и этнической неоднородностью являлась целенаправленная политика централизации, унификации и культурной ассимиляции более слабых и обычно численно уступавших этнических групп. Российский исследователь Е. Нарочницкая, замечает: "Демократические режимы нередко преследовали эту цель с еще большим рвением нежели авторитарные. Именно Французская революция покончила с "вольностями" Бретани и сделала французский язык обязательным для администрации и обучения на территории всей страны... В 1927 г. министр образования Франции заявлял: "Для языкового единства Франции необходимо, чтобы бретонский язык исчез" / Нарочницкая Е.. Этнические конфликты и государство в западноевропейских демократиях// Европейский союз на рубеже веков /. - М: РАН. ИНИОН, 2000. С. 122/.
Авторитаризм идеально опирается на вертикальную фрагментацию общества, в том числе и по этническому признаку. Все же классификация режимов не сводится к прямолинейному делению на три типа (демократические, авторитарные и тоталитарные режимы), поскольку обнаруживается наличие гибридных режимов. Советский Союз эпохи Брежнева также представлял образец такового гибридного режима, сочетавшего как авторитарные, так и тоталитарные черты.
Тоталитаризм характеризуется стремлением к той первозданной, во многом естественной цельности человека, общества и природы. Тоталитаризм стремится и, по существу, основан на слиянии нации, государства, общества. Различие в фашистском и коммунистическом вариантах тоталитаризма заметны в отношении к этническим, социальным, религиозным, персональным идентичностям. Коммунистический тип предпочитал показывать множественность в единстве, Не случайны театрализованные представления, где множество народов (15 республик - 15 сестер) воплощали многонациональное единство советского народа. Нацизм, как видно из фильмов г-жи Рифеншталь, обращал в первую очередь внимание на единство этой разноликой массы (фильмы "Триумф воли", "Олимпия"). Нацизм признавал рыночную экономику и подчинял человека и общество; коммунисты же подчиняли человека и общество, ликвидируя частную собственность.
Унификация идентичностей затронула не только социальную структуру коммунистических обществ, но и этническое разнообразие. В царской России насчитывалось 160 народов. В эпоху Брежнева пропаганда предпочитала говорить о свыше 100 наций и народностей, не уточняя точное их количество. В 1920-х ряд этносов Средней Азии был приписан в более "укрупненные" национальности, главным образом в узбекскую. Только в период либерализации эпохи перестройки эти загоняемые вглубь идентичности смогли проявить себя. "Оживление" официально не признаваемых идентификаций повлияло на итоги переписи населения в 1989 г., когда в Ферганской долине лица из народности тюрк назвали себя не узбеками, а тюрками. В 2002 г. часть русских назвала себя поморами, казаками, продемонстрировав стойкость внутриэтнической, региональной идентификации. Советский режим форсировал сложение наций и народностей. Народности Горного Бадахшана поощрялись к слиянию с таджиками, и упоминалось, что по переписи 1979 г. они назвали себя таджиками. Не отрицался процесс ассимиляции: "Талыши растворились в азербайджанской советской нации, менгрелы, лазы, сваны - в грузинской" / Эти факты, правда, без оценок как ассимиляция см.: Агаев А.Г. Судьбы народностей - М.: Политиздат, 1978.-112 с. (13, 17, 21, 24, 29, 67) /.
При всем различии политических режимов, жизнь наций выражается емким словом - Судьба (Destiny). Понятие Судьбы, как неотрывное от нации, указано Геллнером, Дюркгеймом, Максом Вебером / Spenser P. , Wollman H. Nationalism: A Critical Introduction - London: Sage Publication, 2002. P. 19, 22, 24, 34, 89-90/. Это понятие связывает отдельное (человека с его индивидуальной жизнью) и общее (нацию). С другой стороны, национальная идентичность и классовая рабочая солидарность противоборствовали. Солидарность результативна была в плане взаимопомощи, поддержки забастовщиков. Осознание национальной общности оказалось более устойчивым, чем классовые и прочие деления внутри нации. Пример осознания общности судьбы показали в 1914 г. социал-демократы Западной Европы, в большинстве своем, поддержав правящие круги и проголосовав за военные расходы. Этим самым, они нарушили решения конгрессов II Интернационала, но признали общность Destiny со средними слоями и буржуазией своих наций.
Судьба по-разному проживается в хижинах и дворцах, группах, объединенных совместным проживанием в общинах и городских кварталах и предместьях. Эта общность судеб, неотрывность жизни индивидов от жизни нации и Отечества не всегда осознается. В мирных политических дискуссиях творится наша Судьба, понимаемая не мистически, а вполне реально, как результат деятельности граждан. Судьба обращена в первую очередь к будущему: общее будущее для казахстанцев или будущее разделено по этническим "квартирам"?
Идея судьбы затронута в старинной казахской поговорке: "Где казах, там мучения, тяготы". Кстати, Смагул Садвокасов, открыто выступавший против "малого Октября" Ф.И. Голощекина, в полемическом пылу заметил на 3-й партконференции республики (17-22 марта 1923 г.), что если слово "база", т.е. построение базы (основы) социалистического общества, прочитать наоборот, то получим слово "азаб" (мучение).
Пока в Казахстане никто не предложил выход, объединяющий настоящее с прошлым и будущим, традицию и современность, общее и различающее граждан. А от этого зависит понимание общности нашей Судьбы и перспектива формирования нации.
