Нет, это невозможно. Если вы придумаете, как это сделать, вы получите все премии, какие существуют в мире. Электроэнергия не сохраняется. Хотите, анекдот расскажу? У курсанта военного училища спрашивают: что больше - скорость света или скорость звука? Тот отвечает: «Скорость света». - Правильно. Почему? - «Когда взрывается вдалеке, сначала ты видишь взрыв, потом слышишь». - «Правильно, - говорит физик, - А с точки зрения физики расскажите». - «Елки-палки, глаза же ближе, чем уши»... Электроэнергия - не сохраняется. Просто, решив энергетические проблемы, можно решить и водные. То есть надо все в комплексе решать. Устранять причину, а не следствие.
Н.Е.: Эрнест, а когда эта вода летом нормально идет - нельзя эту электроэнергию как-то копить?
Э.К.: Нет, это невозможно. Если вы придумаете, как это сделать, вы получите все премии, какие существуют в мире. Электроэнергия не сохраняется. Хотите, анекдот расскажу? У курсанта военного училища спрашивают: что больше - скорость света или скорость звука? Тот отвечает: «Скорость света». - Правильно. Почему? - «Когда взрывается вдалеке, сначала ты видишь взрыв, потом слышишь». - «Правильно, - говорит физик, - А с точки зрения физики расскажите». - «Елки-палки, глаза же ближе, чем уши»... Электроэнергия - не сохраняется. Просто, решив энергетические проблемы, можно решить и водные. То есть надо все в комплексе решать. Устранять причину, а не следствие.
Влад Юрицын: Я так понял, этим узлом все равно проблема не решается. Вроде бы вода спускается в ирригационном режиме, как положено, летом, но через ответвления все равно уходит в песок?
Э.К.: Это зимой. В.Ю.:
А летом уже не уходит?
Э.К.: А летом ее мало, ее даже не хватает.
В.Ю.: Здесь обводной канал ничего не решает. Можно на двоих договариваться, и все равно вода будет доходить до Аральского моря. Казахстан и Кыргызстан договариваются, и вода все равно доходит до Аральского моря.
Э.К.: Нет, смотрите, если она в ирригационном режиме будет работать, за счет ТЭС потребность будет покрываться. То есть она же будет менять нагрузки: потребление зимой увеличивается, летом уменьшается. И тогда можно регулировать Токтогульскую ГЭС таким образом, что она будет работать в трех режимах. Если река будет переполняться - в холостом режиме, если воды будет не хватать - в энергетическом и ирригационном. Нужно сделать, чтобы вода, не подмерзая в межсезонье, равномерно протекала и уходила. Зимой и осенью она же никому не нужна.
Джанибек Сулеев: А вот такой безумный вопрос. Мы все сделаем, а киргизы возьмут и свой аппендикс «включат»? Назло? Мало ли что?
Э.К.: Очень хороший вопрос. К новой конфигурации таджики тоже присоединяются, у них проект уже готовый. Ходжент в таком случае уходит к нам мимо Узбекистана. Вот Нурлан задавал вопрос, могут ли казахи без киргизов обойтись, без Токтогулки? Могут - потому что в регионе есть такое понятие, как регулирование частоты. Вся энергосистема Советского Союза работает с частотой 50 Гц. Почему 15 апреля такой сбой пошел? Потому что когда автоматика отключилась, вся энергосистема начала работать на частоте меньше, чем 50 Гц. Вот смотрите - регулирует частоту 50 Гц таджикская система - Нурекская ГЭС - и Токтогульская ГЭС. Эти услуги получает и Казахстан, и Узбекистан.
Теперь смотрите, в прямой конфигурации координация будет идти через Алматы. Там будет создан новый координационно-диспетчерский центр. Он будет технически решать все перетоки. Тогда узбекская энергосистема, оставаясь в изоляции (но это на крайний случай, это никогда нельзя применять), может остаться без регулирования частоты. Если перестанут регулировать эту новую систему, тогда полетят все блоки, вся энергосистема. Если энергосистема полетит, то полетит вся экономика. То есть тот рычаг существует на тот случай, если Узбекистан вдруг начнет выбирать казахскую воду, часть казахской воды, и она куда-то будет сливаться.
- А вы упомянули об угольном месторождении, там насколько лет запасов хватит?
Э.К.: Прогноз месторождения бурого угля (5000 Килокаллорий) - 4 млрд. Ккал. Открытым способом сегодня можно добывать 200 млн. Карьерным способом еще 200 млн. Н.Е.: Но это хорошие запасы?Э.К.: Хорошие. При расходе 1200 МВт, они могут 200 лет работать.
Н.Е.: Но вот мы сейчас затратим деньги, договоримся о модификации и проч. А от природы родится природа - какова гарантия, что вода всегда будет? Может быть, нам сейчас нужно переходить на уран, на другие технологии по выработке электроэнергии? Здесь все завязано на воде. Вода завтра кончится...
Э.К.: Есть официальные данные, что сегодня годовой сток воды по Сырдарье составляет 55 кубических километров. К 2100-му году его может быть в 2 раза меньше - 25-33 кубокилометра. Что делать? Во-первых, новые ГЭСы на территории Киргизии и Таджикистана должны пройти международную экологическую экспертизу. Мы предлагаем провести экспертизу независимую, от источника, то есть ледников, до Аральского моря. И на каждой территории посмотреть, кто как использует эту воду? Почему эти вопросы возникают? Где нерационально используется вода? И как влияет высыхание Арала на ледники?
Н.Е.: А ученые не могут этого сказать? Или вопрос еще не стоял?
Э.К.: Вопрос не стоит.
Н.Е.: То есть нужна ревизия...
Э.К.: Ревизия всей Нарын-Сырдарьи. Экологи говорят, что из-за высыхания Арала соле-, пылеперенос доходит до ледников. И часть ледников, в принципе, уже растаяла. То есть одна экосистема уже нарушена, ее надо восстанавливать общими усилиями. Насчет того, что нужно строить? Нам нужно строить и атомные электростанции - это однозначно. Это сегодняшнее, «горячее» решение, в режиме 911. На 20-50 лет вперед оно может решить сегодняшнюю проблему. Но и дальше надо думать - на сто лет вперед. Потому что энергия XXI века - энергия водорода - вся связана с этим.
Розани Исмаилова: Но эта проблема существует еще с советского периода. И до сих пор по ней ни к чему не пришли. Я вот, например, очень много писала публикаций по этой тематике, и публикаций критического характера. Особенно по вашему президенту много била, что он не занимается проблемой. Там я указывала, по Токтогульской ГРЭС, что весной может случиться (что и произошло 15 апреля), что нужно принимать какие-то меры. Но эта тема совершенно закрыта. Особенно у нас в Казахстане о ней вообще не говорят и не пишут. Мне даже не дали провести конференцию по водным ресурсам (проект уже был расписан), сказали: сиди со своей конференцией и не дергайся. А мы собирались как переговорщики от общественности, чтобы сдвинуть с мертвой точки эту ситуацию. В итоге вы единственный смельчак оказались, либо у вас это - такая открытая тема, что вы приехали сюда говорить о ней? У нас она закрытая.Вопрос - что с Токтогульской ГЭС? Почему вода со времен Акаева текла, а с приходом Бакиева вдруг стала исчезать?
Э.К.: Сегодня на самом деле очень низкий уровень Токтогульской ГЭС. Это однозначно. Проблема в технологически неправильной эксплуатации системы. Киргизам некуда деваться просто. Я всегда говорю: чтобы понять эту проблему, надо казахам на место узбеков себя поставить, узбекам - на место казахов или киргизов - и посмотреть, кто как вопросы эти решал. Сегодня я еще раз повторюсь: энергосистема Кыргызстана - на 99% только ГЭС. И при большой потребности зимой этой электроэнергии не хватает. Киргизы просто срабатывают воду зимой. Это - во-первых. Во-вторых, не учли тот маловодный период, который наступил. То есть энергетики, специалисты должны были заранее спрогнозировать маловодный период, и щадящим образом весной экспортировать энергию. Хотя экспортировали киргизы электроэнергию на юг Казахстана - несколько лет сливали чуть-чуть больше, чем нужно, и дошли до мертвой точки. Ситуация с 15 апреля может в этом году повториться.
Р.И. А вы сотрудничаете с Феликсом Куловым? Он же тоже по энергетической проблеме?
Э.К.: Он возглавляет дирекцию по малой энергетике.
В.Ю.: А это не малая?Э.К.: Это большая.
Н.Е.: Я замечаю, что здесь очень многое завязано на политиках, политическом решении, на интеграции. Есть в мире, может быть, в Южной Америке, Европе опыт совместного решения энергетических проблем разными странами? Или каждый сам по себе?
Э.К.: Во всем мире энергетика тоже взаимосвязана. Но водные проблемы решаются отдельно. То есть, как правило, нет таких трансграничных рек, которые могли бы проходить через несколько государств. И в этом плане наш регион уникален, его проблемы нельзя решать на примере Канады, скажем.
Н.Е.: Ну, вот Нил начался на севере и пошел на юг...
Э.К.: Но там нет таких ГЭС, и энергосистемы разных стран друг от друга не зависят.
Н.Е.: А мы здесь завязаны?
Э.К.: Да, поэтому вопрос нужно решать именно в гидроэнергетике.
В.Ю.: Если начать строить новое кольцо прямо сейчас, сколько времени уйдет?
Э.К.: По расчетам, если уже ТЭО и проект готовы, то 4 года.
Р.И.: Казахстан не отказывается эти деньги давать? У нас только одна развязка 4 млрд. стоит.
Э.К.: На сегодняшний день есть положительная справка энергетиков Казахстана, проект одобрен на уровне правительств, практически на уровне президентов двух государств. Осталось только подписать межгосударственные соглашения, ратифицировать их в парламентах двух стран, чтобы это было законно, и начинать строить. Деньги найдутся. Если таким образом не решать проблему, она будет усугубляться, потому что потребление растет с каждым годом, что в Казахстане, что в любой другой стране - на 6-7 процентов. Если сегодня такой дефицит, завтра будет еще больше. Значит, будет больше сброс воды, больше потребление. Данияр Ашимбаев: Каков износ всей энергосистемы на данный момент?
Э.К.: Всей энергосистемы Центральной Азии - где-то 70 процентов. Это официальные данные. На севере Казахстана - всего два Экибастузских ГРЭСа плюс ТЭЦы - все на ладан дышат. Три ТЭЦа г. Алматы - каждый год ремонтируют. - А атомная?Э.К.: Ее пока запустят, лет 15 пройдет.
- Много копий ломается вокруг Рогунской (?) ГРЭС. Если она будет введена, проблема энергетического дефицита как-то решится. В чем суть спора между узбеками и таджиками? Таджики говорят: надо выше подымать. Узбеки говорят: не надо.
Э.К.: Официальная позиция Узбекистана: провести сначала международную экспертизу. И в принципе, никто не против станции. И Узбекистан тоже не против. Вопрос в том, что мы друг друга сейчас не приглашаем строить вместе. Там строит кто? Ставится совсем другой флаг, этого флага в регионе нет. Узбекистан, как нормальное государство, говорит: давайте мы проведем экспертизу. После того, как новые станции будут построены, они начнут задавать режим. И координационно-диспетчерский центр должен действовать на какой-то межгосударственной законодательной базе. Эти станции должны работать таким образом, чтобы это было не в ущерб какого-то из государств, расположенных вниз по течению реки, и Казахстана это тоже касается. Поэтому сегодня мы предлагаем всем пяти государствам собраться (сегодня Арал и Амударья и через Туркменистан проходят) и межправительственные соглашения на 10-20 лет подписать. Ратифицировать их в парламентах, указать режимы всех будущих ГЭС, станций, режим попусков воды, как это все будет распределяться и т.д. Пока этого не будет, остается риск возникновения конфликтных ситуаций.
Р.И.: Это сегодня вопрос национальной безопасности региона Центральной Азии.
Э.К.: Правильно. Сегодня каждое государство региона старается свою государственную, энергетическую, экономическую безопасность обеспечить. Но сегодня нужно выстраивать все это по-другому. Нужно выстроить так, чтобы безопасность была региональная, в первую очередь. И внешний вектор политики региона должен быть один. Я вам просто приведу один пример. Смотрите: сегодня есть американский проект, его инициировал Всемирный Банк. Называется Катаран-1000. Что им предусматривается? Американцы говорят: давайте, киргизы, чтобы вы с соседями не ругались, сколько вы там экспортируете электроэнергии на юг Казахстана и Узбекистан, мы от Токтогульской ГЭС построим высоковольтную линию через Узбекистан, Нурек в Афганистан и Пакистан. Но хозяевами будем мы, американцы, то есть контрольный пакет за нами, и будем поставлять энергию в Афганистан, Пакистан. Там цены - по 30 центов за КВт. Сегодня Кыргызстан и Таджикистан подписали много всяких протоколов. Заканчивается проект этой линии - на первый взгляд, это очень хорошо.
Почему бы эту линию не построить - и экспорт будет и т.д. Но очень такой каверзный вопрос: если хозяевами этой линии будут американцы, они будут просто выбирать электроэнергию из этих ГЭСов, Нурека и Токтогула, например, в зимнее время. Подтапливать будет? Будет. На лето может воды не остаться: ни Узбекистану, ни Казахстану. Поэтому нужно инициировать, чтобы в проект вошли и Узбекистан, и Казахстан. То есть, по сути, это экспорт электроэнергии не из государств, лежащих выше по течению Сырдарьи, Амударьи, а из всего Центрально-Азиатского региона. То есть вектор политический, экономический - он должен быть из региона.
Н.Е.: Возникает проблема, как бабки делить потом?
Э.К.: Нет, система-то общая.
В.Ю.: Такое впечатление, как будто страны готовятся к войне. Железная дорога закольцовывается, энергетические вещи закольцовываются. То есть я так понял, что интеграция не идет?
Э.К.: Нет, интеграция не идет.
В.Ю.: И при этом на локальном уровне проблема не решается?
Э.К.: Она и не решится. Почему? Потому что, в первую очередь, я считаю, Сырдарья должна обеспечить всех своих потребителей. Это население всех центральноазиатских государств и самый основной потребитель - Аральское море. Если мы Арал потеряем, то все
.Н.Е.: Сырдарья - это трансграничная река, как и Амударья. Есть ли законы, регулирующие отношения стран, находящихся вдоль одной реки, допустим? Почему, допустим, некая международная инстанция не выразит протест в адрес Казахстана за то, что он строит Коксарай и т.д.? Есть некий смотрящий и регулирующий орган? Или каждый, что хочет, то и делает?
Э.К.: Вы знаете, было с 1998 года межправительственное соглашение пяти государств по рациональному, эффективному использованию водно-энергетических ресурсов Центральной Азии. И в этом документе было все прописано. На сегодняшний день этот документ не исполняется. Практически я думаю, что он уже не действует. Нет законодательных актов, учитывающих сегодняшние проблемы. Поэтому я и говорю, что на уровне глав правительств должны быть подписаны межправительственные соглашения пяти государств, где и будут описаны все эти вещи. Пусть на это год уйдет, но это надо делать.
Н.Е.: Вы можете отойти от этой сферы, но в любом случае чувствуете ее отголоски. Есть ли у руководителей этих стран политическая воля выработать это решение? Другой вопрос: где-то не получается, у каждого эколога, водника собственные интересы. Но есть ли политическая воля у президентов стран?
Э.К.: Сегодня политическая воля у президентов Казахстана и Кыргызстана, в общем-то, есть. Этот проект одобрен.
- Какова позиция узбекского коллеги?
Э.К.: Новая конфигурация этой энергосистемы - сегодня только озвучивается официально.
- Узбеки войну начнут.
Э.К.: Официально об этом заявлено впервые, поэтому, какая реакция будет, я не знаю. Но вопрос стоит такой: Узбекистан против строительства Камбаратинской ГЭС, он говорит: давайте мы экспертизу проведем и т.д. Ну, хорошо, не будем строить Камбаратинскую ГЭС, давайте тепловую построим. Но если они против этого пойдут... Здесь, я думаю, вопрос стоит такой. Когда все цифры будут показаны, в Узбекистане тоже есть аналитические центры, институты - они все это подсчитают.
- Так рубильник же уходит...
Э.К.: Нет, рубильник уже в другом месте будет - в Алматы. Но единственное - мы им предложим условия, от которых они не должны отказаться, они должны присоединиться к этой системе. Есть существующее кольцо, есть новое энергетическое кольцо, но есть еще третье, большое кольцо - три энергетических кольца, которые дадут возможность...
- А с Таджикистаном будет четвертое?
Э.К.: Нет, Таджикистан просто по прямой будет подсоединен на Датку, в сторону Киргизии.
- Какая республика наиболее выгодно расположена в смысле энергетической, водной безопасности?
Э.К.: В сегодняшней конфигурации очень выгодно расположен Узбекистан. Но при новой конфигурации, над которой совместно будут работать Казахстан и Кыргызстан, конечно, позиция изменится.
Р.И.: Есть же два главных фактора - электроэнергия и поливная вода.
Э.К.: Правильно, их надо решать как один фактор. Вот о чем речь. Повторюсь: нельзя решать отдельно воду и энергетику. Уникальность региона заключается в том, что одна река проходит через все государства. Она дает еще электроэнергию, от которой зависимы некоторые государства.
Н.Е.: Даже если вести речь только о технических моментах, скажем, об административной реформе - сейчас водный комитет проходит в Министерстве сельского хозяйства, энергетики - в Министерстве энергетики и т.д.
Э.К.: Сегодня и в Кыргызстане Департамент сельского хозяйства находится в Министерстве сельского хозяйства, а энергетика и промышленность - отдельно. Есть инициатива - я думаю, что она будет реализована после выборов новой структуры правительства в Кыргызстане - создать министерство энергетики и водных ресурсов. И то же самое здесь должно быть, чтобы энергетики и водники решали проблему в комплексе.
- А может быть, взять и консорциум создать?
Э.К.: При имеющихся препятствиях на разных уровнях между государствами, консорциума не будет. Об этом можно говорить хоть миллион лет, его не будет. Нужно реальные, практические проекты внедрять, интеграционные, а на их базе уже подтянутся и политические, и экономические. А специально создать консорциум - это невозможно, время показало.
Д.С.: Вы говорите, что есть подвижки, новый проект создаете. Вот вы встречались, наверное, с чиновниками и т.д., они вообще проникнуты этой идеей?
Э.К.: С кем я встречался, все прониклись.
Д.С.: А можете хоть одну фамилию назвать?
Э.К.: Пока не буду называть.
- Некоторые руководители КЕГОК говорили, что при помощи кольца «Север - Юг» удастся связать южные регионы с энергоизбыточными северными регионами. И таким образом, отказаться от услуг Киргизии и Узбекистана. Возможно ли такое?
Э.К.: Невозможно. «Север-Юг» покроет тот дефицит, который сегодня есть на Юге. Завтра дефицит снова возникнет. Пропускная способность двух линий - 530, 531-й - и новой, параллельной, ограничена. По этим линиям максимально можно провести 740 МВт, чтобы автоматика не сработала. А при щадящем режиме - где-то 500 МВт. Это будет 1000 МВТ идти по двум линиям. Потребность Юга намного больше. Если запредельными мощностями это все делать - на первые год-два можно покрыть. Но вопрос еще в том, что без регулирования частоты (а регулируют частоту две энергосистемы - ГЭСы в Кыргызстане и Таджикистане) система просто может выйти из строя. То есть системы должны работать параллельно.
- Ожидается ли рост цен на электроэнергию и насколько?
Э.К.: В Казахстане, насколько я знаю, недавно в Караганде повысили цены на электроэнергию, было 3,9 тенге, стало 4,7. Сейчас частные энергетические компании за счет повышения тарифов пытаются получить какие-то дивиденды. Аргумент такой: давайте повысим тарифы, и мы модернизируем систему. Но нужны другие методы, нужно инвесторов привлекать, показывать им возвратные механизмы этих денег и т.д. Поэтому я думаю, цены будут, наверно, расти.
- Самый худший прогноз ситуации, если не договоримся?
Э.К.: Ну, Кыргызстан с Казахстаном практически договариваются уже - это первая ласточка. Надо переговоры вести таким образом, чтобы стороны не воевали, а наоборот, шли одним вектором и делали проект. Все понимают, что если нерационально это все использовать, будет на самом деле катастрофа. Основной потребитель может просто высохнуть - это самое плохое. Если не будет никаких проектов - дальше будет дефицит, подтопление, нерациональное использование воды, зимой однозначно будут сбои в энергосистемах, нехватка воды не только для Аральского моря, но и для потребителей, для населения. Чтобы не произошло экологической катастрофы, нужно всем вместе решать одну проблему, вдоль всей реки
.Р.И.: Прошлую зиму мы тяжело пережили. Ожидается ли в этом году повторение той же ситуации?Э.К.: Вероятность очень высокая, потому что уровень воды на Токтогульской ГЭС очень низкий. А те нагрузки потребления, которые сегодня есть, очень высоки, и энергетические мощности могут их не покрыть. Что нужно делать? Заранее масштабно, верно отключать электроэнергию. И если ситуация дефицита может возникнуть, ее нужно прогнозировать. Казахстану нужно ставить перемычки, уходить из параллели с Центральной Азии, потому что в Таджикистане очень большая нехватка. Это закон физики, закон Ома: где большое потребление, там нет сопротивления - и все идет туда. Получается, вся энергетика будет направлена в сторону Кыргызстана, дальше Узбекистана, а из-за перегрузок автоматика срабатывает. Поэтому чтобы несанкционированно она не сработала, нужно заранее, перед тем, как эти большие нагрузки начнутся, КЕГОКу просто ставить перемычки, и тот дефицит, который существует, надо ликвидировать за счет веерных отключений, заранее запланированных.
Р.И.: Вы как давно работаете в этой отрасли?Э.К.: В 1992 года.
В.Ю.: А с 1992 года в Ташкенте, Астане и Бишкеке что-нибудь поменялось?
Э.К.: Существуют различные мировые институты. Каждый советует свое. Всемирный банк приезжает в Киргизию, советует одно, приезжает в Узбекистан - советует совсем другое, в Казахстан - третье. И он предлагает шаблон развития и выхода из кризиса. Я еще раз повторюсь: у плохого хозяина гости диктуют условия. Поэтому нам самим надо решать свои проблемы. У нас у самих хорошие специалисты есть: и водники, и энергетики. Если они все соберутся, и им дать просто команда сверху будет - сделайте что-нибудь интересное, они такие вещи сделают! И никакие подобные организации не нужны. И тогда проблема будет решаться нами сообща.
- А вы сами 15 апреля где были?
Э.К.: Здесь в Алматы.
В.Ю.: А в Ташкенте тоже сбой был?
Э.К.: Везде сбой был.
В.Ю.: То есть у них тоже света не было?
Э.К.: Да, в Ферганской долине.
- Вопрос такой. Как мы знаем, сейчас начался период маловодья - 12-летний цикл. Чем у нас собираются Коксарай наполнять?
Э.К.: Проблема в том, что нет в Коксарае воды. И даже при средней водности Сырдарьи - его невозможно наполнить. На самом деле начался маловодный период - цикл бывает разный, от 5 до 12 лет. Сейчас водники прогнозируют 12-летний. И получается так, что Коксарай построен впустую. Можно было эти деньги на другой проект пустить.
- Потом перед Коксараем же Арнасай?
Э.К.: Еще больше воды туда уходит. Арнасайское понижение - это географическая впадина, естественная, и воде зимой легче уходить туда. На самом деле так и получается: 4 млрд. из 7 идет туда.
Р.И.: А почему вы решили рубильник поставить все-таки в Алматы?
Э.К.: Я хочу подтвердить ту идею, о которой мы говорили, и позицию нашей команды - надо максимально интегрироваться. Киргизы могли бы, если деньги найдут, обособиться. Вот сейчас, извиняюсь, свистнут, Китай построит эту станцию, вот так закольцует ее - и все. Завтра еще какая-нибудь страна заинтересуется, приедет в Кыргызстан, скажет: продайте нам эту землю, мы будем управлять Узбекистаном и югом Казахстана, например, да? Но если мы, два братских государства: Кыргызстан и Казахстан - объединимся и построим станцию в Алматы, то мы можем решить эту проблему на долгие годы. Ее можно было изначально в Бишкеке предложить, но я думаю, что споров не будет. Я думаю, что Кыргызстан тоже согласится, потому что команды будут работать поочередно: киргизские и казахские. 3-5 лет работают казахстанские специалисты, потом киргизские. Поэтому, на мой взгляд, это один из интеграционных проектов, который поможет решить наши общие проблемы.
Н.Е.: Я думаю, что если мы должны затратить огромные миллиарды, чтобы рубильник был у нас в Алматы, то лучше еще немного добавить и сделать его в Астане (смех в зале).
Э.К.: Вы говорите: выделяются огромные деньги, но при этой конфигурации окупаемость проекта - 10 лет. При нынешних ценах.
Д.А.: Вы говорили про атомную энергетику, какие перспективы в этом плане у Узбекистана и Киргизии? Казахстан я, само собой, имею в виду.
Э.К.: И в Узбекистане, и в Киргизии имеются месторождения урановые.
Д.А.: А сейсмически, географически?
Э.К.: По сейсмике - и юг Казахстан в сейсмозоне находится. Вопрос стоит такой: строить АЭС надо, просто после Чернобыльской аварии все мы к атомной электростанции относимся негативно и с опаской. Но если у профессиональных энергетиков спросить, то они говорят так: самая надежная, самая безопасная электростанция сегодня - это АЭС. То есть в мире есть такая статистика: по инвестиционной привлекательности, окупаемости стоит на первом месте АЭС, потом тепловая, потом ГЭС, потом возобновляемые, солнечные, ветровые и т.д. Почему у нас возобновляемая энергетика не развивается? Потому что у нас нет законодательной базы. То есть закон такой должен быть, чтобы система выкупала по себестоимости у этих маленьких электростанций, солнечных, ветровых и т.д. их продукцию. Если такой закон будет, тогда малые станции будут, как грибы, расти. А сейчас им некуда деваться - весь рынок покрыт, и цены очень высокие. Рынок диктует естественный монополист.
Н.Е.: Вчера у меня дома не было света часа четыре. Вы знаете, было ощущение позора и беспомощности. Поэтому - мне не нужны глобальные проекты, экспорт и т.д. - мне нужен свет в моем доме. Есть вещи, которые сегодня меня просто коробят. ВXXIвеке, когда я звоню за границу, и меня спрашивают: «Как дела?» я вынужден отвечать: «Да вот в темноте сижу». - «Да ты что?!» Они не понимают, что значит: нет света в доме. То есть это просто позорище. Я хочу, чтобы мы об этом писали, чтобы мы об этом говорили, чтобы мы сегодня на повестку дня общества поставили именно эту проблему. Ведь есть же банальное выражение одного нобелевского лауреата, что третья мировая война начнется из-за воды. Я не хочу, чтобы Центральная Азия была эпицентром этой войны.Подготовила Алия КЫЗЫЛКУЛОВА
