Следует отметить, что в Казахстане данный вопрос довольно активно обсуждался среди общественности и в экспертных кругах в 1995-2002 гг. Главным образом это было связано сперва с заметными в то время проявлениями протеста и сопротивления уйгуров по отношению к дискриминационной политике китайских властей в СУАР и выступлениями в их поддержку со стороны казахстанских соплеменников. Затем с проявлениями международного терроризма и политико-религиозного экстремизма в Центральной Азии и принятием соответствующими государствами мер по противодействию этим явлениям в контексте обеспечения региональной безопасности. В первом случае в свое время наблюдалась активность таких неформальных объединений, как Организация освобождения Уйгурстана (Уйгур азатлик ташлахты) и Объединенный национальный революционный фронт Восточного Туркестана, возглавляемые покойными ныне Аширом Вахиди и Юсупбеком Мухлиси соответственно. Однако еще в 1995 году. Андрей Чеботарев, директор Центра актуальных исследований «Альтернатива», заместитель генерального директора ИАЦ МГУ
Драматические события в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая актуализировали так называемый «уйгурский вопрос». Данный термин, судя по всему, отражает всю совокупность социально-политических отношений, которые связаны с жизнедеятельностью уйгурской диаспоры, населяющей главным образом СУАР КНР и республики Центральной Азии, включая Казахстан.
Следует отметить, что в Казахстане данный вопрос довольно активно обсуждался среди общественности и в экспертных кругах в 1995-2002 гг. Главным образом это было связано сперва с заметными в то время проявлениями протеста и сопротивления уйгуров по отношению к дискриминационной политике китайских властей в СУАР и выступлениями в их поддержку со стороны казахстанских соплеменников. Затем с проявлениями международного терроризма и политико-религиозного экстремизма в Центральной Азии и принятием соответствующими государствами мер по противодействию этим явлениям в контексте обеспечения региональной безопасности. В первом случае в свое время наблюдалась активность таких неформальных объединений, как Организация освобождения Уйгурстана (Уйгур азатлик ташлахты) и Объединенный национальный революционный фронт Восточного Туркестана, возглавляемые покойными ныне Аширом Вахиди и Юсупбеком Мухлиси соответственно. Однако еще в 1995 году.
Генеральная прокуратура РК по результатам проверки деятельности обоих объединений и издания их печатных органов - газет «Уйгурстан» и «Голос» Восточного Туркестана" признала их незаконными и предписала их прекратить. Тем более, что эти организации не были официально зарегистрированными. В сентябре 2002 года группа граждан уйгурской национальности во главе с Кахарманом Кожамбердиевым выступили с инициативой создания Народной партии «Уйгурстан».
Главными целями этой партии были провозглашены объединение всех этнических уйгуров в единое целое и достижение «суверенитета Уйгурстана» политическими методами. Однако широкой поддержки в уйгурской диаспоре Казахстана эта идея не получила, в связи с чем данная партия не была создана. Нужно также отметить, что некоторое время рупором соответствующих настроений уйгуров выступала выходящая в 2001-2002 гг. газета «Республика-2000», которая прекратила свое издание под воздействием властей. Что касается второго момента, то в 2004 и 2006 гг. решением Верховного суда РК была запрещена деятельность таких признанных террористическими организаций, как Исламская партия Восточного Туркестана и Организация освобождения Восточного Туркестана соответственно. Вспоминаются также события сентября 2000 года, когда в Алматы спецподразделением МВД РК была физически уничтожена группа из четырех человек, оказавших вооруженное сопротивление сотрудникам полиции.
По официальной информации, убитые являлись членами одной из экстремистских уйгурских организаций и за ними числился ряд преступлений, включая убийство двух полицейских в одном из микрорайонов Алматы. Впоследствии же объем муссирования «уйгурского вопроса» заметно снизился. Вновь вернуться к нему казахстанскую общественность вынудила конфликтная ситуация, произошедшая в ноябре 2006 года в селе Шелек Алматинской области между представителями казахской и уйгурской молодежи. Вместе с тем меры, оперативно принятые государственными органами, участие лидеров местных этнических общин в урегулировании данного конфликта и сдержанная позиция так сказать «официальных» представителей уйгурской диаспоры не позволили обострить данный вопрос.
В целом, очевидно, что в Казахстане «уйгурский вопрос» рассматривается в двух основных плоскостях. Первая из них заключается в том, что представители уйгурской диаспоры республики, численность которых, по официальным данным, составляет 233,3 тыс. человек, с сочувствием и тревогой относятся к ситуации вокруг жизнедеятельности своих соплеменников в СУАР КНР. Причем наиболее активная их часть, правда находящаяся в меньшинстве, выражает стремления большинства уйгуров мира иметь свое собственное государство - Уйгурстан или Восточный Туркестан.
Вторая же плоскость «уйгурского вопроса» касается не идеи создания независимого уйгурского государства, а обеспечения соблюдения казахстанскими властями прав и законных интересов представителей уйгурской диаспоры и условий для сохранения и развития их национально-культурной самобытности. В основном данными вопросами занимаются национально-культурные объединения, действующие под эгидой Республиканского культурного центра уйгуров Казахстана, и республиканская газета «Уйгур авази». Данное обстоятельство отчетливо проявило себя в контексте последних событий в СУАР.
Траурный митинг в память погибших в Китае уйгуров, проведенный 10 июля в поселке Дружба, на окраине Алматы, был организован «неофициальными» активистами местной уйгурской диаспоры в лице Кахармана Кожамбердиева, председателя Союза уйгурской молодежи Казахстана Абдрашита Турдиева и т.д. «Официальные» же представители уйгурской диаспоры в Казахстане участия в этом мероприятии не приняли. Вместе с тем обращает на себя внимание то, что рассматриваемое мероприятие не переросло в акцию протеста. В этом отношении, видимо, сыграли свою роль результаты «профилактической» работы с соответствующими активистами уйгурской диаспоры, проведенной представителями исполнительной власти и особенно, видимо, правоохранительных органов.
Что касается официальных структур Казахстана, то свое отношение к рассматриваемым событиям в СУАР КНР пока что выразил исключительно МИД РК. Причем это отношение исключает собственную оценку республикой данных событий и их возможных последствий. В соответствующей информации говорится лишь о том, что «ситуация находится под контролем китайских властей» и последние делают все для ее стабилизации. Единственно, что более-менее волнует казахстанский МИД в контексте данных событий, это пребывание граждан Казахстана в СУАР и их беспрепятственное возвращение на родину.
По большому счету, ожидать какой-либо иной реакции Астаны на события, происходящие в соседнем государстве, было бессмысленно. Казахстан давно и последовательно старается дистанциируется от «уйгурского вопроса», особенно в контексте ситуации в СУАР, во избежание нежелательных инцидентов в отношениях с Китаем, оказывающим на него большое политико-экономическое давление. К тому же Астана имеет официальные обязательства перед Пекином не только не поддерживать проявления сепаратизма в СУАР, но и содействовать китайским властям в борьбе с ним. Это выражено как в двусторонних, так и многосторонних соглашениях, в том числе в рамках Шанхайской организации сотрудничества. В этом плане вполне понятна и пассивность «официальных» представителей уйгурской диаспоры в Казахстане.
С одной стороны, они вынуждены придерживаться официальной позиции Астаны по данному вопросу. С другой стороны, многие из них сформировались и ощущают себя полноправными гражданами Казахстана, что стимулирует у них если не полное равнодушие, то уж точно безучастие по отношению к своим соплеменникам в Китае. При такой позиции данной части представителей уйгурской диаспоры вполне объяснимо и отсутствие на текущий момент времени какой-либо реакции на события в СУАР со стороны казахстанских общественно-политических организаций, в том числе оппозиционного и национал-патриотического толка. Вместе с тем, если официальные круги ограничены дипломатическими обязательствами, то у независимых от «Ак Орды» политиков есть, чем можно обеспокоиться и проявить себя по отношению к событиям в СУАР. Во-первых, это то, что эскалация напряженности в данном районе КНР создает определенный уровень угрозы национальной безопасности Казахстана.
Во-вторых, возможные негативные последствия для проживающих в СУАР этнических казахов. Так что не исключено, что для Казахстана при определенном стечении обстоятельств рассматриваемые события могут выйти за пределы чисто «уйгурского вопроса». Если, конечно, заинтересованные в этом представители казахстанской общественности проявят себя соответствующим образом.
