Изучение исторической сущности казахского истеблишмента обращает к проблеме преемственности в смене политических поколений в различные эпохи. Во всяком случае, как показывают социологические исследования и опросы мировоззрение казахского правящего класса мозаично: тот или иной представитель может считать себя мусульманином, не придерживаясь обрядов религии; будучи казахом, восхищаться и любить русскую или иную поэзию; находясь на высокой должности, быть лояльным авторитарному режиму, в то же время заявляя о своих «левых» по общепризнанной классификации политических взглядах (Показательны в этом смысле отмеченные в справочнике «Кто есть кто в Казахстане» за 1995 г. «социал-демократические» политические ориентации Н.А. Шайкенова, который, находясь на посту заместителя премьер-министра был фактически координатором работ по разработке авторитарной «президентской» Конституции 1995 г., и ни в коей мере не был близок к социал-демократам Казахстана, а также формальное членство в Социалистической партии многих высокопоставленных чиновников.). Представляется, что идеологические и политические взгляды не имеют большого эвристического значения для понимания сути казахского истеблишмента, основным для него является мотив сохранения власти, который в не столь далеком 1991 г. привел к быстрой смене коммунистической идеологии, принципов и целей на прямо противоположные.
Изучение исторической сущности казахского истеблишмента обращает к проблеме преемственности в смене политических поколений в различные эпохи. Во всяком случае, как показывают социологические исследования и опросы мировоззрение казахского правящего класса мозаично: тот или иной представитель может считать себя мусульманином, не придерживаясь обрядов религии; будучи казахом, восхищаться и любить русскую или иную поэзию; находясь на высокой должности, быть лояльным авторитарному режиму, в то же время заявляя о своих «левых» по общепризнанной классификации политических взглядах (Показательны в этом смысле отмеченные в справочнике «Кто есть кто в Казахстане» за 1995 г. «социал-демократические» политические ориентации Н.А. Шайкенова, который, находясь на посту заместителя премьер-министра был фактически координатором работ по разработке авторитарной «президентской» Конституции 1995 г., и ни в коей мере не был близок к социал-демократам Казахстана, а также формальное членство в Социалистической партии многих высокопоставленных чиновников.). Представляется, что идеологические и политические взгляды не имеют большого эвристического значения для понимания сути казахского истеблишмента, основным для него является мотив сохранения власти, который в не столь далеком 1991 г. привел к быстрой смене коммунистической идеологии, принципов и целей на прямо противоположные.
С конца 19 века и по середину 20 века прослеживаются процессы борьбы старых и новых элит, формирования высшего правящего номенклатурного класса, смены политических поколений, рубежные этапы этого процесса.
Ключевой период в формирования исторической сущности современного постсоветского истеблишмента находится в 20-х - 30-х гг., поскольку именно в этот период в ходе коллективизации и индустриализации происходило становление и развитие на собственной основе тоталитарной советской общественно-политической системы, основные элементы и сущностные черты которой перешли в постсоветский период, определилась иерархия властных институтов партии и государства, была уничтожена и вытеснена дореволюционная демократическая элита и произошла практически полная смена прежних элит. Последующие десятилетия вносили свои, порой значительные, коррективы, однако они сохраняли и лишь усиливали сформировавшийся бюрократический номенклатурный характер национального истеблишмента.
Как указывалось выше, к 1917 г. в Казахстане уже существовала национальная культурная элита, включавшая в себя около сотни казахов, получивших высшее образование в университетах и других учебных заведениях России. Имена этих разносторонне одаренных людей, попытавшихся восстановить казахскую государственность в 1917 г. в рамках автономии «Алаш», ныне реабилитированы после многих десятилетий тоталитарного забвения. Однако материальный достаток и высокая образованность тогда не были входным билетом в правящий класс, поскольку с конца 60-х гг. XIX века казах не мог подняться на должность выше волостного управителя. Прежний правящий класс - султаны, бии, батыры и старшины - были отстранены от власти, которая сконцентрировалась в руках генерал-губернаторов Степного и Туркестанского краев, включавших территорию Казахстана. На последующей ступени административно-территориального деления - губерниях, в свою очередь подразделявшихся на уезды, также управляли чиновники, назначаемые царской властью. Уезды подразделялись на волости, состоявшие из административных аулов, объединявших кочевые аулы.
Преимущественно военно-колониальный характер власти проявлялся в назначении, как правило, военных на должности генерал-губернаторов и губернаторов. Сущностью административных реформ 1867-1868 гг. был переход от косвенного управления, характеризовавшегося ограниченным вмешательством колониальной администрации во внутриказахские дела при сохранении влияния и ограниченной власти у султанов и биев, привилегированным положением султанов, к прямому управлению посредством назначаемых сверху чиновников.
До 1868 г. в казахской степи наряду и одновременно с аристократическим принципом действовал и меритократический принцип продвижения личности во власть. По общему мнению казахстанских историков, ни один чингизид-торе не мог стать султаном или ханом, не показав личных достоинств, способности отстоять интересы подвластных ему людей. В противном случае, подчиненные ему роды могли просто откочевать, примкнуть к другому султану, либо избрать другого хана или султана. Ханам и султанам приходилось учитывать влияние и импульсы идущие «снизу» от батыров и биев, руководствовавшимися интересами своих родов, и самое главное - реально располагавших вооруженными джигитами, конями и скотом. Этот принцип был подвергнут эрозии в течение XVIII и XIX вв., известны имена ханов, избранных под давлением и утвержденных колониальной администрацией, но не имевших поддержки и популярности в народе (таковыми были во второй половине XVIII в. ханы Младшего жуза Нуралы, Есим). С другой стороны, оппозиционный царским властям хан Кенесары, избранный представителями всех трех жузов, не был утвержден царским правительством во времена Николая I.
Выборность волостных, введенная реформой 1867-1868 гг. привела к феномену, известному в постколониальных странах Африки: борьбе за должность. Клановая борьба за должность с полномочиями, не ведомыми прежним вождям родов, и с возможностью обогащения благодаря продвижению интересов выдвинувшей его во власть группы, была чужда нормам предшествовавшей политической культуры. Носители ее норм уже не вписывались в новые «правила игры». Показателен пример просветителя-поэта Абая Кунанбаева, который был знатоком норм традиционного права и справедливым, по мнению народа бием. Однако, Абай был уже на должности бия, а не бием - родовым вождем, имевшим более широкие права по решению конфликтов между родовыми группами и семьями. Его деятельность проходила после реформ 60-х гг., когда должность бия была выборной и подчиненной волостному. Он пытался нормы адата (обычного права) привести в соответствии с законодательством Империи, но столкнулся с борьбой родо-племенных интересов, сопротивлением новых разбогатевших влиятельных казахов, и, в конце концов, разочаровавшись, отстранился от судебной деятельности.
В общественное сознание того времени уже проникло представление о силе власти как таковой, безотносительно к личным достоинствам и качествам, чинопочитание и преклонение перед сильными мира сего. Мыслитель и просветитель Абай желал нравственной практики в делах властвования и управления, но, однако, в отличие от прежних батыров и биев, творивших деяния, он вынужден был рефлектировать и рассуждать, находясь в философском одиночестве. В его понимании «живости восприятия» сквозит угасшая воля прежних свободных кочевников. Свергать неугодных народу ханов, как делали воспетые поэтом - импровизатором Бахар-жырау казахские батыры, - такая задача уже не могла стоять перед ним в иной исторической обстановке.
Абай ставит диагноз деградации окружающего его общества, говоря о своем народе: «Постоянен в непостоянстве своем». Абай полагал, что власть имущие должны помочь своему народу, и в слове 41-м «Слов назидания» определил достаточные, по его мнению, условия: «Человек, который по настоящему озабочен будущим казахов и собирается не только давать советы, а и осуществлять их на деле, должен удовлетворять одному из двух требований. Первое условие: в руках этого человека должна быть сосредоточена вся власть по управлению народом. Второе условие: в руках этого человека должны быть несметные богатства. Но нет сегодня такой власти, которая была бы так сильна, чтобы держать народ в повиновении. И не найти в степи такого богача. А словами казаха не возьмешь, угрозами его не испугаешь, упреками не устыдишь».
Поколение культурной элиты, наследовавшее от Абая, Шакарима, Алтынсарина и многих других просветителей дело национального просвещения, восприняло его представления о необходимости власти, способной улучшить положение казахского народа, ориентировалось на его просвещение и создание организации, способной выразить казахские национальные интересы. Именно национальной интеллигенции с ее образованностью, интеллектуальной силой и нравственным свободолюбивым пафосом предстояло взяться за возрождение и модернизацию национальной государственности в рамках политического и идеологического пространства Российской империи.
Характерной чертой узкого слоя казахской культурной элиты было обладание разносторонними творческими качествами. Практически все они были общественными деятелями и одновременно писателями, поэтами, учеными, не ограниченными горизонтом своих профессий, узкой специализацией. Например, инженер-железнодорожник М. Тынышбаев проявил себя также в качестве видного историка, этнографа, М. Дулатов - поэт, публицист, писатель, драматург, педагог, общественный деятель, А. Байтурсынов- поэт, публицист, переводчик, тюрколог, создал в 1924 г. реформированный казахский алфавит на основе арабской графики, А. Букейханов -общественный деятель, публицист, ученый, автор ряда трудов, посвященных политическому просвещению казахского народа, пробуждению его национального самосознания, исследований казахского фольклора и эпоса, переводчик произведений русской литературы на казахский язык, автор монографии по казахскому овцеводству, коневодству, крупному рогатому скоту. Энциклопедическая разносторонность интересов была присуща врачу по профессии Х. Досмухамедову, оставившему ценные труды в исследовании казахского языка и фольклора.
Культурная казахская элита с 1905 г... активно участвовала в выборах в Государственную думу, приобретала политический опыт. Казахи были представлены в I и II Государственных Думах шестью депутатскими мандатами. Среди депутатов I Думы, избранной в 1906 г., был А. Букейханов, а во II Думе, выбранной в 1906 г. и начавшей работу 20 февраля 1907 г., депутатами были известные политические и общественные деятели последующих двадцати лет М. Тынышпаев и Б. Каратаев (О. Озганбаев. Патшалык Ресей Думасындагы казактар// Егемен Казакстан от 24 апреля 1996 г.). Однако, 3 июня 1907 г. II Дума была распущена, введены новые законодательные положения о выборах, согласно которым казахи потеряли право иметь депутатов в последующих III и IV Думах.
На мировоззрение казахской интеллигенции повлияло то, что с 1907 до 1917 гг. политические усилия культурной элиты в условиях отсутствия представительства в Государственной Думе и на уровне региональном были сосредоточены на выработке культурно-цивилизационных ориентаций и идейно-политической подготовке будущей политической борьбы. С января 1911 по сентябрь 1915 г. в г. Троицке нынешней Оренбургской области России издавался первый казахский общественно-политический и литературный журнал демократического направления «Айкап» (редактор М.Сералин), а с 1913 г. стала выходить газета «Казах» (редактор в 1913-1917 гг. А. Байтурсунов, среди организаторов - А. Букейханов и М. Дулатов). Оба издания, в отличие от предшествовавших изданий на казахском языке, затрагивали широкой круг вопросов общественной жизни: культуру, литературу, образование, достижения науки и техники, внешнее и внутреннее положение России. Основное внимание уделялось постановке экономических вопросов: о землепользовании и землеустройстве кочевников-казахов, переходе на оседлый образ жизни. Также публиковались статьи, призывавшие к борьбе с унижающими достоинство женщины пережитками (калым, многоженство, выдача замуж девушек против их желания за пожилых мужчин, аменгерство - обязанность женщины после смерти своего мужа стать женой его близкого родственника). В статьях выражалось мировоззрение казахской интеллигенции того периода, в котором присутствовали элементы пантюркизма, панисламизма, неоднозначного отношения к переходу на оседлый образ жизни.
В острых дискуссиях «Айкапа» с газетой «Казах» проявлялось различие более радикальной, критической точки зрения «Айкапа» и более умеренной, ориентированной на постепенное преобразование кочевого и полукочевого хозяйственного уклада точкой зрения редакции газеты «Казаха». Последний стал позднее официальным органом партии «Алаш».
Радикализм «Айкапа» проявлялся в близости позиции редактора и издателя журнала М. Сералина к мнению тех представителей интеллигенции, которые увязывали оседание с решением проблемы наделения землей малоземельных и безземельных крестьян-казахов. Позднее этот радикальный и эволюционистский подходы к решению проблем общественной жизни стали основой для политического размежевания внутри казахской интеллигенции в годы гражданской войны в России 1918-1920 гг. и борьбы внутри казахских коммунистов в 20-е годы. Вхождение культурной просветительской элиты в политическую борьбу выражало их стремление улучшить жизнь своего угнетенного народа, добиться участия коренного населения в политической жизни, ее демократизации. Эти намерения привели их к политическому сплочению и в 1905 г. сделали сторонниками и членами конституционно-демократической партии - российской партии, предлагавшей либеральные реформы в стране. Их привлекала программа конституционных демократов (кадетов), содержавшая тезис о том, что после установления прав гражданской свободы и правильного представительства с конституционными правами, для всего Российского государства должен быть «открыт правомерный путь в порядке общегосударственного законодательства для установления местной автономии и областных представительных собраний, обладающих правом участия в осуществлении законодательной власти...» (Программа конституционно-демократической партии// Программа политических партий России. Конец ХIХ - начало ХХ вв. М. 1995. С.329.).
Культурная интеллектуальная элита стала ядром новой генерации политиков, стремившихся соединить традиции казахского общества с началами западной демократии и передовой общечеловеческой культуры.
Политическое согласие и общность взглядов казахской элиты с кадетами закончились уже к 1917 г. Во многом это объяснялось позицией кадетов, входивших во Временное правительство России, и откладывавших скорейшее разрешение национального вопроса. Политические расхождения привели тогдашнего фактического политического лидера культурной элиты А. Букейханова к выходу из партии кадетов в мае 1917 г. В статье «Почему я вышел из партии кадетов» он писал о трех основных разногласиях с кадетами: по вопросу о национальной автономии, взаимоотношений государства и религии, о частной собственности на землю (Букейханов Э. Шыгармалар. Алматы. 1994. С.268-269.).
Дело в том, что кадетами признавалась культурная автономия, а не государственное самоопределение нации. А между тем главной целью лидеров казахской элиты было создание автономной казахской государственности в составе России. «Россия должна стать демократической федеративной республикой (демократия - народная власть, федерация - союз великих государств). Каждое отдельное государство в федеративной республике автономно и управляется само собой на одинаковых правах и интересах», подчеркивалось в программе Алаша (Газета «Казах», 1917 год, Ь 251. ).
Во-вторых, в отличие от кадетов, признававших за религией «первенство почета во всех актах государственной жизни», лидер казахских национал-демократов настаивал на отделении религии от государства. - «Как видно из истории французского, русского и других народов, представители духовенства, получающие жалованье за счет государства, будут зависимы от правительства. По этой причине следует отделить религию от государства, если мы хотим, чтобы религиозные дела казах-киргизов развивались успешно...» (Газета «Сарыарка», 1918 год, Ь 29 ). В этой связи надо отметить, что все деятели партии"Алаш" по своим личным убеждениям в целом были неверующими, «но многие вопросы социально-экономического характера связывали с религией, что должно было, по их мнению, помочь привлечь массы на свою сторону» (К.Нурпеисов, член-корреспондент АН Казахстана."Они боролись за независимость Казахстана...": Казахстанская правда,12 августа 1997 г. -С.5.).
В-третьих, кадеты считали необходимым введение частной собственности на землю, А. Букейханов полагал это преждевременным в условиях Казахстана, поскольку это привело бы к закреплению колониального положения казахов, вытесненных с лучших земель европейскими переселенцами, а также к распродаже бедными казахами своих земель и их люмпенизации, превращение их в голоштанных батраков. «Все ранее отобранные у казахов переселенцами земли должны быть возвращены обратно, и туземцы должны быть с землею в первую очередь», - так ставился вопрос в будущей программе партии"Алаш", объединившей в 1917 году лучший цвет демократической казахской интеллигенции.
Как видим, казахская культурная элита уже в 1917 году четко осознавала коренное различие своих национальных интересов от интересов и взглядов либералов России, оказалась способной адекватно выражать и отстаивать интересы своего народа. Лидеры подлинной казахской элиты стремились достичь независимости казахов законным, конституционным путем, посредством политической борьбы. Они были принципиально против насилия и кровопролития. Отвергая насилие, алашевцы выступали против диктатуры одного класса над другими, были несогласны с большевиками по вопросу о классово-репрессивной природе государства как орудия классового угнетения. В этом смысле алашевцы солидаризовались с социалистами-демократами России, считавшими , что в демократическом обществе возможна гармонизация интересов различных классов в рамках правового государства.
Такими же последовательными были алашевцы и в вопросах демократизации государственного устройства. В своей программе они выступали за наиболее передовую тогда президентскую форму правления и демократический характер выборов, обеспечивающий участие в выборах «всех без различия происхождения», а также неприкосновенность личности, свободу слова, печати и союзов («Казах», 1917 год, Ь 251.).
Как трезвые реалисты-прагматики алашевцы не увлекались голым поверхностным популизмом и национализмом и тем более экстремизмом. Этим объясняется их мужественная гражданская позиция, занятая ими вопреки господствовавшим в казахском обществе мнениям и настроениям и поверхностно оцененная некоторыми исследователями как «предательство» ими национальных интересов казахов. А. Букейханов, А. Байтурсынов и М. Дулатов опубликовали в августе 1916 года письмо-обращение «Гражданам Алаша», где они выступили с призывом не сопротивляться приказу российского правительства о призыве на военно-тыловые работы. «Отказаться от этого нельзя, власть нам этого не простит, она на законных основаниях применит репрессивные меры. В степь выйдут войска - народ лишится покоя,одинаково пострадают и люди, и скот, нарушатся основы уклада...Военное положение для народа равносильно катастрофе» (Там же).
Февральскую революцию казахская культурная элита встретила с одобрением и пониманием, в отличие от свершившегося затем октябрьского большевистского переворота. В 1919 году А. Байтурсынов писал, что насколько « понятнее была казахам февральская революция, настолько же непонятной показалась им Октябрьская революция» (Там же). Хотя ряд представителей культурной элиты был назначен Временным правительством России на ответственные посты, в том числе областными комиссарами вместо прежних губернаторов, это не привело к послушному следованию правительственной политике. Помимо упомянутых А. Букейхановым расхождений с кадетами, существовали иные, все возраставшие по значимости тенденции.
Во-первых, политическое настроение в 1917 г. характеризовалось стремлением казахской нации к автономии, в общественном сознании политические идеалы свободы и самоопределения занимали ведущее место.
Во-вторых, на проходивших с марта по апрель 1917 г. областных казахских съездах выдвигались различные политические требования, которые показали независимость казахских национальных демократов от политического влияния кадетов: Тургайский и Уральский съезды высказывались за федеративную демократическую республику и отвергли ориентацию кадетов на установление конституционной монархии.
В-третьих, на Первом Всеказахском съезде, проходившем в г. Оренбурге с 21 по 28 июля 1917 г. произошло организационное оформление партии «Алаш». На этом же съезде были приняты решения по 14 вопросам, в том числе таким ключевым, как форма государственного устройства России (парламентская федеративная республика), автономия казахских областей, землеустройство казахского населения, отношение к религии, вопрос о положении казахской женщины, подготовка выборов в Учредительное собрание.
Культурная элита стала в тот момент лидером нации в деле агрегации интересов, их согласования посредством дискуссий и установления между ними иерархии приоритетов. Задача облегчалась накопленным политическим опытом предшествующего десятилетия. Сама постановка вопросов раскрывает способность культурной элиты того времени быть открытой демократическим взглядам Европы и России, реагировать на назревшие острые социальные, политические, культурные, экономические и аграрные проблемы. Либерально-демократические взгляды были соединены с необходимостью их приложения к конкретным условиям и специфике Казахстана. Была поставлена задача сближения и консолидации интересов различных групп казахского общества, разъяснение смысла предпринимаемых предложений и действий путем пропаганды и агитации. Проект программы партии «Алаш», опубликованный перед выборами в Учредительное собрание России, ставил в качестве первоочередных задач всеобщее избирательное право, пропорциональное национальное представительство, демократическую Российскую федеративную республику с президентом и законодательной Думой, равенство автономий, входящих в состав России, демократические свободы, отделение церкви от государства, равноправие языков и др. В ноябре 1917 г. на выборах в Учредительное собрание партия «Алаш» получила большинство голосов и 43 депутатских места. По количеству голосов, полученных на выборах в Учредительное собрание (262404 голоса), «Алаш» занимала 8 место среди полусотни партий, существовавших в России накануне Октябрьской революции ( Аманжолова Д.А. Казахский автономизм и Россия. История движения Алаш. М., 1994. С.100, 117.).
На Втором общеказахском съезде в декабре 1917 г. был сформирован Всеказахский временный народный совет «Алаш-Орда»(фактически, правительство автономии казахских земель «Алаш»), задачей которого была подготовка провозглашения автономии «Алаш» с последующим утверждением ее конституции Всероссийским Учредительным собранием.
Федерация представлялась оптимальной формой правового регулирования взаимоотношений центра и национально-территориальных автономий. Самостоятельность в форме автономии не означало полной независимости. В этом требовании лидеры «Алаш» были реалистами, учитывая глубину интегрированности в политическую и экономическую систему России. Детальное разграничение полномочий центра и автономий представлялось делом, регулируемым последующими договоренностями и законодательством. Лидер «Алаш-Орды» Алихан Букейханов (чингизид по происхождению ) в обращениях к предполагаемым союзникам заявлял, что среди алашординцев «нет стремлений к сепаратизму. Мы едины с великой демократической Федеративной Россией», «мы - западники. В своем стремлении приобщить народ к культуре мы не смотрим на Восток... Получить культуру мы сможем... через Россию, при посредстве русских» (Букейханов А. Киргизы// Формы национального движения в современных государствах (Под ред. А.И. Костелянского). Спб, 1910. С.599.).
Партия «Алаш» предполагала устроение обществено-политической жизни в соответствии с европейскими демократическими политическими ценностями. В то же время доминировавшая в культурной элите западническая культурно-цивилизационная ориентация не означала разрыва с тюркским и исламским миром.
Более того, часть алашевцев, выходцев из южных областей современного Казахстана, входивших в состав Туркестанского края, М. Тынышпаев и М. Чокаев, входили в 1917-1918г.г. также в партию «Шура-и-Ислами» («Совет ислама»), возникшую в марте 1917 г. в Туркестанском крае. Эта партия опиралась на сочетание тюркского и исламского единения, актуального в условиях Туркестана, поскольку исламская религия доминировала в общественном сознании коренных этносов и племен Средней Азии и выступала фактором их объединения. Таким образом, отчасти оправдывался прогноз А. Букейханова, высказанный еще в 1910 г.: «В ближайшем будущем в степи, вероятно, соорганизуются две политические партии соответственно двум политическим направлениям, складывающимся в киргизской среде. Одна из них может быть названо национально-религиозным, и идеалом его является религиозное единение казахов с прочими мусульманами. Другое - западное направление. Первое, вероятно, возьмут за образец мусульманские, татарские партии, вторые - оппозиционные русские, в частности партию „ народной свободы" (т. е. кадетов Т.И.)» (Там же).
Однако, доля «восточного», религиозно-мусульманского компонента в политической и идеологической ориентации казахской интеллигенции в целом была незначительна. Поэтому лица из казахской элиты не вошли в отколовшуюся от партии «Шура-и-Ислами» группу, создавшую партию «Шура-и-Улема» («Совет духовенства»), руководствовавшую более жесткой ориентацией на принципы ислама.
Отличие казахской мусульмански ориентированной интеллигенции подмечено было в 1921 г. Г. Сафаровым, российским большевиком, впоследствии исключенным за принадлежность к троцкистской оппозиции: Мусульманская интеллигенция в лице «джадидов» (буквально: сторонников нового метода) выступает с требованием реформы школы, введения новой орфографии), изгнания арабщины и древнегреческой схоластики из преподавания и развития национальных культур.
... Постепенно это движение оформляется и политически как прогрессивно-национальное движение. Оно растет под влиянием татарской и киргизской (т. е. казахской) интеллигенции, где «джадиды» еще и раньше завоевали прочные позиции" (Сафаров Г. Колониальная революция (Опыт Туркестана). Алматы, 1996. С.88.). Кстати, джадиды, по своей сути модернизировавшие культуру своих народов, противостояли ортодоксальной позиции «Шура-и-Улема». Таким образом, условно обозначаемые как «западническая» и «восточная» ориентации казахской культурной элиты фактически представляли главную общую тенденцию модернизации общественной и политической жизни в начале 20 века.
Лидеры Алаша Октябрьский большевистский переворот восприняли негативно, тот же А. Байтурсынов позднее писал, что февральская «первая революция была правильно понята и с радостью встречена казахами потому, что, во-первых, она освободила их от гнета и насилий царского правительства, а во-вторых, подкрепила у них надежду осуществить свою заветную мечту - управлять самостоятельно. То, что вторая революция показалась казахам непонятной, объясняется просто: у казахов нет капитализма и классовой дифференциации, даже собственность у них не так разграничена, как у других народов. Наводила же ужас на казахов Октябрьская революция своими внешними проявлениями. На окраинах большевистское движение сопровождалось насилиями, грабежом, злоупотреблениями и своеобразной диктаторской властью, говоря короче, движение на окраинах часто представляло собой не революцию, а полнейшую анархию» (Цитата по : К.Нурпеисов. "Они боролись за независимость Казахстана...: Казахстанская правда.12 августа 1997 г. - C.5).
В ходе развязанной большевиками гражданской войны и предшествовавших событий 1917 г. стало очевидным, что жузы утратили свою роль основного фактора социально-политической сегментации казахского общества. Но на политическое размежевание помимо идеологии, воздействия основных политических сил России, интересов разных социальных слоев, влияли различия в политических позициях между представителями регионов в рамках тех же самых партий. Региональные различия между Западом, Севером и Востоком, Югом и Юго-Востоком Казахстана, частично совпадали с традиционными территориями расселения трех жузов, поскольку административно-территориальное деление на области учитывало особенности сезонных кочевок.
На Западе Казахстана действовало Западное отделение «Алаш-Орды», на Севере и Востоке - наряду с партией «Алаш» действовала партия «Уш жуз», на Юге - одни и те же казахские деятели входили и в «Алаш» и в «Шура-и-Ислами».
Сторонники радикального подхода к назревшим социальным проблемам, в том числе решению земельного вопроса, вопроса о бесправии женщин, продолжая линию журнала «Айкап», связывали национальную самостоятельность с удовлетворением интересов малоимущих и неимущих слоев. Политические взгляды партии «Уш жуз», возникшей в конце 1917 г., характеризуются противопоставлением партии «Алаш», поскольку «Ушжузовцы» придерживалась политической платформы левых социалистов-революционеров (эсеров), эсеровской концепции объединения рабочих, крестьян, городской мелкой буржуазии в аморфный класс «людей труда». На практике ее активное политическое развитие шло в сторону консолидации с большевиками и к июню 1918 г. большинство «Уш жуз» приняло сторону большевиков и партия распалась. Членами «Уш жуз» были часть мелких чиновников, кустарей, учителей, фельдшеров, учащихся.
Вышеупомянутое предположение А. Букейханова о «западнической» ориентации на оппозиционные российские партии подтвердилось в факте присоединения радикальных элементов казахской интеллигенции к ведущей революционной партии - партии большевиков. С другой стороны, частичное подтверждение его тезиса об ориентации на мусульманские татарские партии проявилось в эклектичности воззрений «Уш жуз». Эта эклектичность проявлялась в сочетании требования тюрко-татарской федерации и популистских лозунгов, близких большевистскому «Вся земля - крестьянам!», включения «справедливых требований шариата в закон казахского суда», хотя согласно программе партии «Алаш», часть гражданских дел и так предполагалось отнести в компетенцию духовных судей - казиев (Григорьев В.К. Противостояние (Большевики и непролетарские партии в Казахстане 1917-1920 гг.). Алма-Ата, 1989. С. 114-115.).
Для сторонников радикального подхода, примкнувших к большевикам, привлекательным моментом в программе большевиков было признание права наций на самоопределение. С другой стороны, в чем и была сила большевиков, они опирались на четко поставленную организацию, на поддержку со стороны парткомитетов Оренбурга, Омска, Ташкента.
Присоединение к большевизму было закономерным следствием размежевания и поляризации между основными политическим силами в ходе гражданской войны: логика жесткого военно-политического противостояния приводила к альянсу и поглощению слабых политических групп и партий сильными и мощными партиями и движениями. Лица, не разделявшие воззрения «Алаш-Орды» неизбежно восприняли главные идеи, формы публичной деятельности, способы организации, символы и лозунги большевистской партии, поскольку действовал механизм имитирования, описанный в теории организационной мимикрии. Более слабые в организационном и политическом отношениях, коммунисты Казахстана стремились выглядеть подобно российским коммунистам в воспроизведении организационных структур и перенятии культурных моделей.
Уникальный шанс созидания независимой государственности под руководством культурной Алашевской элиты не был реализован. Отчасти из-за нехватки материальных, финансовых и военных ресурсов у «Алаш-Орды» для того, чтобы быть независимой от воздействия основных политических сил гражданской войны. Партии «Алаш» не удалось осуществить национальную консолидацию в 1917-1919 г.г. Причины состояла в наличии ряда противодействовавших факторов.
Во-первых, Алаш объединяла в основном узкий слой интеллигенции. «Казахское общество, 80-90 процентов которого составляли безграмотные шаруа, не сумело поддержать идеи справедливости, гуманизма и независимости...Непросвещенность масс, оторванность от центра политической борьбы и революционного движения стали препятствием на пути к заветной цели.
Во вторых, долгое время у казахской интеллигенции отсутствовала четкая программа политической борьбы. Думается, и партия Алаш была создана слишком поздно» (Цитата по : К.Нурпеисов. "Они боролись за независимость Казахстана... Казахстанская правда.12 августа 1997 г. - C.5). Время ее создания и принятия четкой программы политических действий за образование независимой казахской государственности произошло в середине и конце 1917 года, когда инициатива постепенно переходила к большевикам с их популизмом и железной дисциплиной. В-третьих, существование представлений о родоплеменном генеалогическом родстве и влияние связанного с этим племенного сознания, распространенных в среде кочевого и полукочевого населения, составлявшего большинство казахов, тормозило формирование национального самосознания и национального единства. Воздействие племенного разделения отразилось и в документах Второго Всеказахского съезда: «В Джизакском уезде идут беспорядки: киргизы (т.е. казахи) нападают друг на друга, отбирают скот... Киргизы (казахи - И.Т.) Джизакского уезда из рода Аргын имеют сильное желание выделиться из автономного Туркестана и присоединиться к Казак- Киргизской автономии, если таковая будет объявлена» (Алаш-Орда: Сборник документов/ Сост. Н. Мартыненко. - Алма-Ата, 1992. С.65.).
В-четвертых, препятствовало региональное размежевание. Второй всеказахский съезд, проходивший 5-13 декабря 1917 г. в г.Оренбурге без обсуждения принял программу партии «Алаш» и избрал ЦК во главе с А.Букейхановым. Основным итогом стало решение о создании «Временного народного совета „Алаш-Орда" в составе 25 человек, 15 из которых было избрано на съезде, а 10 мест было зарезервировано за представителями некоренной национальности. Совету „Алаш-Орда" предписывалось „немедленно взять в свои руки всю исполнительную власть над казахским населением" (Там же).
Съезд постановил ,что» Всем ,кто живет среди казах-киргиз гарантируется право меньшинства. Во всех учреждениях автономии «Алаш» представители всех наций должны быть представлены пропорционально." Однако голосование по ряду вопросов показало существенные политические различия в позициях представителей Запада и Востока Казахстана по вопросу о сроках объявления автономии. Группа делегатов во главе с братьями Джаншой и Халелом Досмухамедовыми (лидеры представителей Запада) выступили за немедленное объявление автономии, а А. Букейханов, М. Дулатов, А. Байтурсынов и другие посчитали это преждевременным до «выяснения отношений некиргизского (неказахского - И.Т) населения степных областей к автономии» (Там же). По их мнению, право объявления автономии принадлежало учредительному собранию «Алаш». Эти различия во взглядах выразились в возникновении Западной и Восточной Алаш-Орды, во главе которых стояли соответственно Ж. Досмухамедов и А. Букейханов. При формально признаваемом главенстве Восточной Алаш-Орды, Западная фактически вела самостоятельную политику по отношению к уральскому казаческому войску, большевистскому правительству Москвы. На деле Букейханов вынужден был официально признать полноту полномочий Западной Алаш-Орды на территории Западного Казахстана.
В-пятых, серьезной неудачей деятелей «Алаш» явилась неспособность политически интегрировать интересы казахской нации. Сфера ее представительства, как видим, не была широкой, не охватывала все группы казахской интеллигенции. Создалась ситуация, когда узкий слой интеллигенции и верхушечных казахских элементов (аткаминеров - в переводе - «всадников», а на деле лиц, находившихся при различных должностях «туземной администрации» волостного уровня) мог только некоторое время опираться на народные массы: «То, что часть масс все же поддерживала движение, объяснялось моментом чисто национальным: лозунг автономии, независимости от ненавистных угнетателей не мог не захватить и не увлечь в борьбу часть масс» (Там же). Недовольство усилилось отходом от заявленного в программе партии «Алаш» принципа взимания налогов по степени имущественного состояния: «богатый платит больше, бедный - меньше». Постановлением «Алаш-Орды» от 11-24 июня 1918 г. был объявлен немедленный сбор покибиточного сбора по 100 руб., независимо от достатка и богатства владельцев. «В связи с налогом имела место оппозиция в рядах Алаш-Орды, протестовавшая против покибиточной подати» (Бочагов А. Алаш-Орда// В книге: Сафаров Г. Колониальная революция: Опыт Туркестана; Бочагов А. Алаш-Орда. Алматы, 1996. С. 239.).
Фактически, к середине 1918 г. «Алаш-Орда» подпала под влияние примкнувших к партии «Алаш» зажиточных слоев казахского общества. Аткаминеры и другие состоятельные слои стремились сохранить и приумножить привилегии. Государственная самостоятельность в форме автономии означала для них расширение и упрочение своей власти. Партия «Алаш» была кадровой, в основе ее организационного строения лежал комитет лидеров и активистов, а члены партии группировались вокруг политических деятелей, которые составили ядро правительства автономии «Алаш» - «Алаш-Орду». Сама эта интеллигентская партия была далека от принципов построения массовой идеологической партии наподобие партии большевиков. До 1917 г. ядро будущей партии представляло литературно-политическое объединение единомышленников вокруг газеты «Казах». В 1919 г. из партии вышел ряд прежних активистов, в том числе один из ее главных лидеров - А. Байтурсунов.
10 июля 1919 г. Лениным было подписано «Временное положение Совета Народных Комиссаров о Революционном комитете по управлению Киргизским краем». В его состав вошел А. Байтурсунов. Инициатива создания властных структур постепенно перешла от казахской культурной элиты к большевистской партии. 5 марта 1920 г. решением Военно-Революционного комитета по управлению Киргизским краем было ликвидировано правительство Западного отделения Алаш- Орды. Согласно Протокола заседания Ревкома, на котором отсутствовал А. Байтурсынов: «... опубликовать населению в газетах, что никакого договора между Ревкомом и Алаш-Ордой не было, а условия перехода этих алашординцев указаны в ответе Ревкома от 21 января за Ь253, т. е. личная неприкосновенность и амнистия за прежние их деяния сохраняет силу». До этого, 21 января 1920 года, Ревком отклонил предложение Западного отделения Алаш-Орды о слиянии ее с Ревкомом: «Впредь до общекиргизского съезда, который созывается в июле месяц с.г. и который единственный может выбрать законное советское правительство всей Киргизии, - Киргизские области управляются Ревкомом, назначаемым Советом Народных Комиссаров РСФСР. И поэтому слияние Алаш-Орды с Ревкомом возможно только таким образом, что Совет Народных Комиссаров включает некоторых членов Алаш-Орды в состав Военревкома Киргизии...» ( Алаш-Орда...Cост.Н. Мартыненко. Алма-Ата, 1992. С. 92.).
Собирание казахских земель в единое автономное государственное образование было проведено в течение 1920-1924 гг. под руководством партии большевиков. Завершением этого процесса было вхождение южных казахских земель из упраздненной Туркестанской республики в состав Киргизской (т.е. Казахской) АССР. Процесс формирования единой большевистской партийной организации, ведущего и центрального элемента политической системы советского периода, происходил под воздействием «сверху» в борьбе за приведение организационных основ партработы к единым принципам, против тенденции, когда «выдумываются новые организационные формы вопреки Уставу РКП (б)» (Алаш-Орда: сборник документов/ Сост. Н. Мартыненко. - Алма- Ата, 1992. С189, 185.).
Сильная и гибкая тактика большевиков проявлялась в сочетании поддержки местных организаций с соответствующими организационными мерами по привлечению в партию лиц коренной национальности. Например, с лета 1918 г. для ведения агитации и пропаганды на языке коренного населения при областных, губернских и уездных парткомах стали создаваться в зависимости от конкретной ситуации мусульманские, киргизские (казахские) и киргизско-татарские секции. Итогом разнообразных форм вовлечения в партию стало вступление свыше 5 тыс. казахов в РКП(б) в первые три года Советской власти. В начале 1919 г. в двух южных областях - Сырдарьинской и Семиреченской, входивших в состав Туркестанской республики, мусульманские секции были преобразованы в мусульманские бюро.
Этнический фактор стал проявляться впоследствии в деятельности Мусульманских бюро, угрожая жестко контролируемому соблюдению единых уставных требований в рамках РКП(б). Причина этого, на наш взгляд, состояла в том, что институционализация мусульманского представительства привела к воспроизводству культурно-цивилизационной дихотомии «коренное население» и «русское» на уровне власти. Модель разделения руководящих структур партийной организации по такому принципу противоречила большевистскому демократическому централизму, что проявилось в негативном отношении руководства ЦК РКП(б) к решению Туркестанского краевого мусульманского бюро РКП(б) от декабря 1919 г. о возвышении своего статуса как «Высшего мусульманского партийного органа». С другой стороны, коммунисты Туркестана во главе с казахом Т. Рыскуловым на новом витке исторического развития возродили уже в рамках партии коммунистов идею федерации тюркских народов. Известны его идеи о"тюркской нации", показавшие существование проблемы идентичности среди интеллигенции тюркских народов Средней Азии. V конференция Компартии Туркестана (20-25 января 1920 г.) приняла решение о переименовании КПТ в Компартию тюркских народов и преобразовании Туркестанской АССР в Республику тюркских народов (Партархив Казфилиала ИМЛ. Ф. 139. Оп.1. Д. 635. Л.98-99).
Мусульманское бюро КПТ предлагало два варианта: либо создание автономии, объединяющей в единой республике мусульманские народы Туркестана на основе общетюркской идеи, либо создание конфедерации равноправных национальных государств тюркских народностей. В ответ на это ЦК РКП(б) принял 8 марта 1920 г. постановление «Положение об автономии Туркестана». В мае 1920 г. делегация во главе с Рыскуловым прибыла в Москву, где ЦК отверг их взгляды как национал-уклонистские и противоречащие политике партии. Для усиления контроля и так называемого организационного и идейного укрепления партийных организаций в июле 1920 г. было создано Туркестанское бюро ЦК в дополнение к уже действовавшей с октября 1919 г. Турккомиссии (Комиссии ВЦИК и СНК РСФСР по делам Туркестана), которая с этого момента сосредочила внимание на вопросах хозяйственного и культурного развития этого края.
В августе 1920 г. Т. Рыскулов был отозван в Москву на пост заместителя Наркома по делам национальностей И. В. Сталина. В 20-х гг. по отношению к «национал-уклонистам» применялся подобный прием с целью вывести неугодных лидеров из политической борьбы. К концу 20-х гг. их сменили более жесткие меры: обвинения в групповщине, исключения из партии и прямой террор и репрессии в 30-е годы. В том же 1920 г. были упразднены мусульманские секции в коммунистических партийных организациях Туркестанской АССР. Казахстанская большевистская партийная организация стала основным и ведущим элементом создаваемой политической системы автономной советской республики, учрежденной в 1920 г. Проведение Первой Киргизской областной партийной конференции прошло под эгидой специальной комиссии, созданной Оргбюро ЦК РКП (б) 25 апреля 1921 г. и прибывшей в начале июня 1921 г. в Оренбург - столицу Киргизской (Казахской) АССР, образованной 1920 г. Состав делегатов этой конференции: из 162 только 73 указали, что подвергались репрессиям со стороны царских властей за революционную деятельность, только 30 имело дореволюционный партстаж, было всего лишь 19 казахов, 95 русских, 12 татар (Коммунистическая партия Казахстана. Летопись событий (1917- 1927 гг.) Алма-Ата, 1985. С. 387.). Воздействие «сверху» было оформлено организационно: наряду с избираемым на партконференциях Киргизским обкомом партии действовало (с 5 апреля 1922 г. до октября 1924 г.) Киргизское (Казахское) бюро ЦК РКП(б). В состав назначаемого ЦК РКП(б) Кирбюро входило 3 человека, среди которых только 1 казах - участник установления Советской власти С.М. Мендешев. Согласно данным партархива, основным в работе Кирбюро было оказание помощи партийным и советским органам в сочетании со строгим контролем «в смысле правильного проведения общей линии партии, в особенности в области национальных отношений в Киркрае, с вмешательством в тех случаях, когда грозит опасность уклона от общей линии партии» (Центральный партархив ИМЛ. Ф. 17. Оп. 14. Д. 324. Л.4-5; так же: Коммунистическая партия Казахстана: организационно-политическое развитие: Справочник. Алма-Ата, 1990. С. 47-48.). Фактически, возможность вмешательства Кирбюро сводила роль местных партийных кадров к функции послушных проводников общей политики с коррективами на специфику автономной республики.
Возраставшая политическая значимость поста Первого секретаря Казкрайкома, а с 1937 г. - ЦК КП Казахстана имела следствием то, что рекомендация и отзыв Первых секретарей стала прерогативой Москвы, назначавшей, как правило, русских - неказахстанцев. Советский режим в этом отношении сохранил царскую традицию прямого управления, дополнив ее возможностью для казахов пробиться во власть. С 20-х гг. утвердился порядок рекомендации на избрание вторым секретарем русского (или представителя иной национальности), если Первым секретарем был казах, и наоборот, казаха, если Первый был русским.
На посту Первого секретаря с периода Кироблбюро, т. е. с апреля 1920 г. по 1991 год (год развала СССР и КПСС) работали 10 русских, 1 поляк, 1 грузин, 1 еврей, 1 армянин, 1 уйгур, 4 казаха. В числе последних следует отметить М. Мурзагалиева, который был ответсекретарем Кироблбюро с января 1921 г., затем в июне того же года избран ответственным секретарем Киробкома и через 1 месяц был тактично освобожден в связи с загруженностью в качестве председателя Совнаркома КирАССР, Шаяхметова Ж., работавшего Первым секретарем ЦК КПК в 1946-1954 гг., Кунаева Д.А. - Первого секретаря ЦК КПК с в 1960-1962 и в 1964-1986 гг., Назарбаева Н.А. - Первого секретаря в 1989-1991 г.г... Местным коренным партработникам предстояло стать младшими партнерами нового режима. Однако, в 1920 году , все еще казались осуществимыми надежды на становление советского варианта подлинной автономии. По свидетельству казахского писателя С. Муканова, ссылающего на мнение известного партработника 20-30-х гг. А. Досова, существовал план по внедрению прежней алашордистски настроенной молодежи в советские органы.
Оттеснение культурной элиты от власти с падением «Алаш-Орды» не привело ее лидеров к спаду их плодотворной творческой деятельности. В то же время путем перестановок в высшем эшелоне власти республики и в ходе партчисток представители интеллектуальной элиты отстранялись от активного участия в политической жизни. Показателен пример бывшего алашординца А. Байтурсынова, который еще в 1919 г. перешел к большевикам, вошел в состав Ревкома по управлению Киргизским краем еще до ликвидации автономии «Алаш», стал первым наркомом просвещения, однако в 1921 г. был освобожден от должности, а в 1922 г. исключен из партии.
Активно проводившаяся большевиками в 20-е годы политика коренизации аппарата (выдвижения руководящих работников казахской национальности) преследовала двуединую цель: во-первых, создать для Советской власти опору среди коренного населения, во-вторых, подготовить новую генерацию кадров идеологически выдержанных, прошедших политическое воспитание победившей партии, не бывших под влиянием интеллектуальной элиты «Алаш». Важность такой цели сказывалась в том, что зараженные духом Алаша снова и снова ставили вопросы национального самоопределения и автономии. Показательна попытка части казахских руководителей, связанных ранее с «Алаш-Ордой» и поддерживавших дружеские отношения с ее бывшими лидерами, установить «господствующее положение» казахского населения, что привело к их выступлению на сентябрьском (1924 г.) пленуме Киробкома партии с требованием провести «размежевание внутри КАССР».
При этом предлагалось отделить районы с русским населением (Центральный партархив Института марксизма-ленинизма. Фонд 17. Опиcь 1. Дело 307. Лист 52-57; также Коммунистическая партия Казахстана: организационно-политическое развитие: Справочник. С. 48.). Стремление к самостоятельности в рамках Российской Федерации, а затем СССР, постоянно расценивались как национал- уклонизм. В резолюции III партконференции Киргизской (Казахской) облпарторганизации (март 1923 г.) была отмечена преемственность взглядов национально ориентированных коммунистов-казахов и партии «Алаш». Поэтому Москва жестко контролировала кадровую политику. В числе первых 13 наркомов в 1920 г. было всего 5 казахов, в 1930 г. казахи занимали только 26,5 % руководящих должностей. В целом преобладание русских в руководстве сохранялось и в 40-50-е гг...
Роль Москвы усиливалась и в качестве арбитра, в связи с обострением межэтнических противоречий, которые проявлялись в сепаратистских попытках вывести из состава Казахстана отдельные уезды и даже губернии севера Казахской АССР. Например, в 1922 г. часть членов Кустанайского губкома потребовала выделения Кустанайского уезда из состава республики.
В 20-х годов еще не проявилось открыто стремление полностью и окончательно подчинить Москве коммунистов национальных окраин. Суть вызревавшего изменения политики в отношении национальных республик выразил Сталин в письме к В.И. Ленину от 22 сентября 1922 г.: «За четыре года гражданской войны, когда мы ввиду интервенции вынуждены были демонстрировать либерализм Москвы в национальном вопросе, мы успели воспитать среди коммунистов, помимо своей воли, настоящих и последовательных социал-независимцев, требующих настоящей независимости во всем... и расценивающих вмешательство ЦК РКП (б) как обман и лицемерие со стороны Москвы» ("Известия ЦК КПСС. 1989. N9. С. 198-200.).
В числе казахов-большевиков, показывавших на деле преданность и лояльность новому режиму, преобладали менее образованные и более радикально настроенные слои интеллигенции, бывшие студенты учительских семинарий и училищ, таковыми были С. Сейфуллин, Мендешев и др. Они не были безликими конформистами, пройдя суровую школу гражданской войны, а до этого участвуя в создании молодежных демократических организаций в 1917-1918 г.г., они вступили в партию в ходе революции и гражданской войны, искренне поверив большевистским лозунгам. В партии они увидели силу, которая могла на деле руководствоваться принципом свободы и равноправия народов. Одним из дискутируемых вопросов в рядах большевистской партии тогда был вопрос о наличии классового расслоения в ауле. Концепции безклассовости придерживались сторонники С. Садвокасова, сторонниками классового расслоения были «левые». Политическое размежевание на «левых» и «правых»(националов) было одним из главных и происходило по внутренним, обусловленным спецификой казахского общества, причинам. Такие же внутрипартийные группировки как троцкисты, «новая оппозиция» Зиновьева и Каменева, троцкистско-зиновьевский блок, группа правых Бухарина, Рыкова, Томского не имели сколь-нибудь заметной поддержки и развития в Казахстане.
«Левое» крыло в руководстве КССР 20-х г.г. представляли О. Исаев, С. Мендешев, У. Джандосов, Г. Тогжанов, С. Сейфуллин. Практически, в различиях подходов «левых» и «правых» (точнее национально ориентированных) выразилась проявившаяся в 1917-1919 г.г. сложность интеграции общеказахских интересов, различия в акцентировании внимания либо на классовом, либо национальном моментах. «Левые» абсолютизировали классовое расслоение в казахском ауле, «правые» настаивали на преобладании сотрудничества, отсутствии классовой борьбы внутри аула. «Левые» ". Исаев и Н. Нурмаков, в разное время занимавшие пост председателя СНК КАССР, говорили о «правых»: «Они хотят ее (т.е. политическую борьбу - С.И.) свести к средству и методам захвата руководства и отвильнуть от пролетарского партийного руководства Москвы. С этим связано их понимание нашей Советской Москвы - центра нашего союза как настоящего центра метрополии. Этим самым они отражают идеологию и требование казахского байства» (". Исаев). Слова Нурмакова: «Это они говорят про нас, что мы подхалимы, про всех тех казахских коммунистов, которые становятся на правильный партийный путь, отказавшись от всяких партийных комбинаций» (Внутрипартийные вопросы на 3-ем пленуме Казахского Крайкома ВКП (б). Кзыл-Орда, 1927. С. 65,69.).
Наиболее концентрированно взгляды «национал-уклонистов» выразились в деятельности и публикациях С. Садвакасова, занимавшего с 1920 до 1928 г. ряд ответственных постов, в том числе секретаря Киробкома комсомола, секретаря КазЦИКа, председателя Госплана КАССР, наркома просвещения. «Садвокасовщина» в конце 20-х годов стала усилиями Голощекина символом национал-уклонизма в Казахстане. Предложения Садвакасова выражали суть воззрений казахских т.н. «правых»: необходимость привлечения на работу бывших алашординцев и достижение казахского национального единения; отказ от новых потрясений, вводимых под лозунгом классовой борьбы в ауле; первоочередное землеустройство коренного населения, чтобы ликвидировать последствия прежней колониальной политики переселения; увязанность решения вопросов экономического характера с проблемой фактического равенства национальностей.
Высланный в Казахстан в конце 20-х годов Л. Сроцкий в записках «Национальные моменты политики в Казахстане» пришел к выводу: "Среди казахских коммунистов три группировки - одна вокруг Голощекина, - это люди, всегда и во всем послушные указаниям сверху; другая, - «левая», также поддерживающая Голощекина, но... несколько независимая; третья - «правая»... Впрочем, представители «левой» иногда примыкают к «правой» (Козыбаев И.М. Историография Казахстана: уроки истории. Алма- Ата, 1990. С. 34-42.).
«Левые» не придали должного значения усилению влияния Москвы в республике, а также продвижению во власть лиц, названных Сроцким «группой Голощекина», - послушных политических креатур, каковыми были второй секретарь Казкрайкома И.М. Курамысов, председатель КазЦИКа Е. Ерназаров, зам. пред. КазЦИКа ".Д. Кулумбетов. Возникшая в 30-х гг. номенклатура выросла именно из этой несамостоятельной конформистской группы партийных функционеров.
В течение 20-х гг. руководимая ставленниками Москвы борьба внутри казахской политической элиты вела к замене первого поколения советских и партийных работников, активно участвовавших в борьбе за Советскую власть, иными лицами, безликими исполнителями воли руководства. Примечательна фигура И. Н. Курамысова, бывшего вторым секретарем в 1924 и 1927-1934 гг., и не отличавшегося характерным для лидеров «Алаша» талантом агитатора, публициста, или писателя.
Одиозна личность Е. Ерназарова, председателя КазЦИКа в 1927-1934 гг., полуграмотного выдвиженца, происходившего, кстати, из обедневшей семьи торе-чингизидов. Существование в республиканском руководстве регионально-групповых и личностных предпочтений внесло коррективы и в внутриказахскую борьбу «левых» и «националов». Имеется в виду борьба С. Мендешева и С. Сейфулина в 1923 г. Оба деятеля были «левыми», разногласия между председателем КазЦИКа и председателем СНК были вызваны, скорее, личностными моментами, но эти отдельные обиды привели к расколу руководящих работников на «сейфуллинцев» и «мендешевцев».
Отчасти в этой борьбе проявился регионализм: сторонники Сейфулина были выходцами с северных и восточных районов, Мендешева - с запада Казахстана. Итогом этой борьбы стало всего лишь отстранение обоих деятелей от руководства, приход к руководству в 1925 г. группы лиц, ранее занимавших ответственные посты в ликвидированной в ходе национально-территориального размежевания в Средней Азии Суркестанской республики. Отстранение от должности второго секретаря обкома А. Асылбекова, являвшегося другом С. Сейфуллина, привело к временному возвышению С. Ходжанова, взгляды которого впоследствии были названы национал-уклонистскими.
Побочным итогом стало оттеснение группы выходцев из Букевской губернии, активно участвовавших в революции, смещение многих других «западных» от прежних высоких постов. В этих условиях непрерывной борьбы региональных групп, столкновений разных течений, по-своему интерпретировавших марксистские положения; недоверия между членами партии, участвовавшими в борьбе за Советскую власть и теми партийцами, ранее принадлежавшими к «Алаш», руководство ЦК РКП (б) оказывалось в положении верховного арбитра с неограниченными полномочиями по разрешению конфликтов. Новое поколение политической элиты, вытеснявшей «националов» и заменявшей также «левых», подбиралось уже по правилам номенклатурной системы.
Как указывалось выше, в 1917-1918 г.г. к большевикам примкнула часть маргиналов из казахской молодежи, закончившей учительские семинарии и училища. Однако маргиналы 1917 г. все же были в большей степени связаны со своим социальным и этническим окружением, чем маргиналы конца 20-х г.г. - Здесь сильное влияние оказали процессы дальнейшего отчуждения от традиционной культуры, и проводимая властью в 20-х гг. политика опоры на бедноту и недоверия в интеллигенции.В начале 20-х гг. линия ЦК РКП (б) еще характеризовалась стремлением привлечь к сотрудничеству с Советской властью национальную интеллигенцию, ликвидировать межнациональные трения в партийной среде.
Примером этого служит письмо ЦК партии «Коммунистам Кирреспублики» от 1 июня 1922 г. Практически в тот же период кадровый вопрос выдвинут в качестве важного, в числе прочих мер предусматривалось укрепление партаппарата Киробкома и местных парторганов кадрами. Перелом и ужесточение в отношениях Московского центра с казахскими руководящими работниками совпадает с приходом к руководству Казахстанской партийной организацией ".И. Голощекина, руководившего в свое время расстрелом царской семьи Романовых.
В результате борьбы, обозначаемой в историко-партийной науке обычно как «борьба за единство (или „частоту") партийных рядов» был выпестован покорный номенклатурный казахского истеблишмент. В ходе чисток в 1921-1922 гг., 1929-1930 гг., 1936-1937 гг. партия превращалась в сталинский «орден меченосцев».Разгром троцкистской оппозиции в центре стимулировал процесс подавления инакомыслия на местах (в частности, прошел целый ряд громких «дел» - «дело оппозиционной группы националов» (т.н. «Кзыл-Ординской группы»,1928 г.), «дело о подпольной контрреволюционной организации националистов во главе с А. Байтурсуновым („раскрыто" органами ГП» в 1930 г.)
Политический диктат сопровождался разрывом с прежней культурной традицией и изоляцией народа от духовного наследия предшествовавших поколений путем перехода на латиницу, а затем на русский алфавит (кириллицу). По мнению Д.И. Дулатовой и Н.Д. Нуртазина, в Казахстане было наибольшее сопротивление сторонникам латиницы, чем в иных республиках Средней Азии, так как реформирование арабской графики А. Байтурсуновым в 1924 г. уже приспособило ее к особенностям казахского и татарского языка (Казахстан в начале XX века: методология, историография, источниковедение. Сб. статей. Выпуск II. Алматы. 1994. С.52.).
Дискуссии о переходе на латиницу, начавшиеся с 1926 г., закончились сменой алфавита в 1929 г. Следующая смена с латиницы на кириллицу в 1940 г. произошла уже без возражений: сталинский режим добился единогласия во всем. Однако, разрыв не был полным. Номенклатура все же вынуждена была обратиться к духовному наследию и деяниям великих предков в годы Великой Отечественной войны. Схема обращения к памяти национальных героев прошлого, включавшая Срыма Датова, Аблая, Утемисова и др., воспроизводила по существу сталинское обращение к памяти Александра Невского, Дмитрия Донского, Минина и Пожарского, Суворова и Кутузова. В целом, значение эпохи 20-30-х г.г. для судеб формирования казахского истеблишмента состоит в формировании руководящего класса казахской номенклатуры как главной опоры и проводника нового режима.
Новая генерация политиков, в отличие от прежних «левых» и «правых», уже безропотно подчинялась Московскому центру, серьезной проверкой на ее лояльность была гибель в результате быстрой насильственной коллективизации около 40% казахского населения. Процесс отчуждения тоталитарной власти от народа национальных окраин достиг апогея в этой глухоте казахской номенклатуры к трагедии собственного народа, лишь немногие ее представители пытались остановить этот волюнтаристский произвол Голощекинской клики.
Если чувство пробуждавшейся национальной гордости вело культурную элиту первой четверти XX века к оппозиции и противостоянию с колониальным режимом, то гораздо мелкое чувство, инстинкт самосохранения доминировали в поведении формировавшейся в 30-е годы номенклатуры, которая живя в тяжкой атмосфере страха, доносительства, конформизма и «двоемыслия» (Д. Оруэлл), довольствовалась статусом привилегированного зажиточного компрадорского слоя среди коренного населения с системой спецпайков и закрытых спецраспределителей.
Отсутствие репрессий в 50-е годы позволило номенклатуре закрепить статус привилегированного класса коренного населения. Воспоминания Д.А. Кунаева свидетельствуют о появлении в то время настроений в пользу большей самостоятельности не нации как таковой, а номенклатурного руководства республики, прежде всего в кадровых вопросах. "Не раз в узком кругу обсуждали тему: почему центр упорно назначает первыми секретарями ЦК республики «свои кадры», игнорируя перспективных местных руководителей?
Такая кадровая политика ничего общего не имеет с ленинскими принципами. Москву в данном случае устраивали имперские амбиции, выражающиеся в формуле: «Кого хотим, того назначаем» (Д. Кунаев. О моем времени. Алма-Ата.1992 г. С.100.).Освободившись от дамоклова меча сталинских репрессий, к началу 60-х гг. правящая номенклатура стала развиваться как класс для себя, перешла к собственному расширенному воспроизводству: обладание должностью означало доступ к различным материальным благам, высоким потребительским стандартам и элитному образу жизни, престижному образованию ее детей, возрастанию ее теневых негласных доходов и т.д.
Казахский истеблишмент в этот период показал себя дисциплинированным республиканским отрядом всесоюзной интернациональной партийно-советской бюрократии, беспрекословно проводившим указания сменявшихся московских вождей - Маленкова, Хрущева, Брежнева и т.д. Однако в бытовом сознании казахов эпохи «застоя» все еще сохранялись остатки племенного сознания. Они выражались в ходячем представлении казахской номенклатуры о том, что «каждому жузу предназначена своя профессиональная и карьерная ориентация. Считалось, например, что подтверждалось, впрочем не раз, что выходцы Старшего жуза тяготеют к власти, Среднего - к научному творчеству, литературе, а Младшего непременно желали работать в суде, прокуратуре, милиции...» (Нуркадилов З. Не только о себе. Алматы, 1996. С.69-70. Кстати, сам автор этой книги - бывший мэр Алматы - земляк Президента и выходец из Старшего жуза.).
Адаптивная способность племенного политического сознания проявилась в переосмыслении древней легенды о специализации жузов: «Старшему жузу дай в руки палку и предоставь пасти скот, Среднему жузу предоставь решать судебные дела, Младшему - вручи пику и поставь против врага». В традиционной культуре это означало наличие хороших пастбищ и обилие скота в Старшем жузе, отличие Среднего - в хороших биях, Младшего - в воинственном характере.
Причина трансформации многовекового представления состоит в том, что после снятия Ж. Шаяхметова с поста Первого секретаря власть постепенно концентрировалась у представителей Старшего жуза, наименее пострадавшего в ходе насильственной коллективизации и кампании по переводу на оседлость и лучше сохранившего преемственность традиционных социальных связей. Проходившее в течение XIX и XX веков интенсивное усвоение политических норм, ценностей России, и опосредованно через Россию западных идей и ценностей сочеталось с оригинальным казахским субстратом.
Патронажно-клиентные отношения, в рамках которых проходил эффективный обмен материальными ресурсами, информацией, взаимовыручкой, обязательствами, перешли из традиционной политической культуры в советский период. Тоталитарный режим, уничтоживший в ходе репрессий национальную элиту, бывших алашординцев, «левых» и «национал-уклонистов», оказался не в силах уничтожить влияние клановых групп, поскольку стремление укрепить свою власть, максимизировать негласные доходы и привилегии для себя и своего ближайшего окружения вело казахский истеблишмент к ориентации на родственные, дружеские, земляческие и иные неофициальные связи кланового типа.
С конца 19 века и по середину 20 века прослеживаются процессы борьбы старых и новых элит, формирования высшего правящего номенклатурного класса, смены политических поколений, рубежные этапы этого процесса.
