Прежде всего, хотел бы заметить, что вопрос о преемничестве в Казахстане возникает со строго определенной периодичностью. На первый взгляд, это наводит на мысль о желании власти с помощью таких интеллектуальных пробных шаров прощупать реакцию общественного мнения на: а) возможный уход Нурсултана Назарбаева от власти; б) реальные шансы наиболее известных кандидатур при власти.
Огромное спасибо за участие в очередном экспертном семинаре, подведу краткий итог содержательной дискуссии, которая развернулась на сегодняшней встрече.
Очевидно, что для большинства постсоветских стран институт преемничества - это попытка власти воспроизвести себя через назначение заранее согласованного кандидата, а затем утвердить его через формальные демократические процедуры.
Однако, хотел бы заметить, что вопрос о преемничестве в Казахстане возникает со строго определенной периодичностью. На первый взгляд, это наводит на мысль о желании власти с помощью информационных "пробных шаров" прощупать реакцию общественного мнения на: а) возможный уход Нурсултана Назарбаева от власти; б) реальные шансы наиболее известных кандидатов при власти.
В ситуации кризиса мне кажется, что ситуация выглядит несколько иначе, поскольку тема преемничества присутствует в информационном пространстве РК одновременно с несколькими другими принципиально важными сюжетами, в частности, с вопросом формирования новой национальной идеологии, ролью ислама в современной жизни казахстанского общества, и, наконец, в связке с более глобальной темой - спорами о стратегии и путях модернизации РК в условиях глобального кризиса.
О чем свидетельствует такая интеллектуальная насыщенность Казнета? Если брать за основу версию об искусственном моделировании дискуссии по перечисленным сюжетам, то может сложиться впечатление, что власти Казахстана находятся в активном поиске новых ориентиров, стратегий развития, и теперь стараются с помощью экспертной дискуссии «укрепить» собственное сознание.
Тогда мы получим достаточно сложную картину рефлексии части политической элиты страны (большинство о таких вещах не задумывается), которая на протяжении нескольких лет считалась локомотивом политических и экономических реформ в центрально-азиатском регионе, а ныне движется в каком-то неопределенном направлении, имея в качестве стратегического ресурса не газ и нефть, а личный авторитет президента страны, о чем, кстати, свидетельствуют модные в последнее время "независимые" опросы общественного мнения. Хотя зачем все это? Следующие выборы в 2012 году, а поправки позволяют первому президенту после 2012 года еще раз выдвигаться. К чему все эти изыски тогда?
Мне кажется, что вопрос о преемнике в подобном контексте трансформируется и переходит в совершенно иную плоскость, размышления о способности нынешней политической элиты Казахстана обеспечить соединение преемственности и новаций в эпоху «после Назарбаева». Произойдет ли это через год, через 10 лет, или в 2025 году, в данном контексте это ровным счетом ничего не значит. Это вопрос не о персоналии наследника, а о коллективной ответственности.
"Ограниченная ответственность" казахстанской элиты, действительно, создает условия, при которых вопрос о сроках сохранения власти в руках Нурсултана Назарбаева превращается в судьбоносную тему
Но если мы посмотрим на этот вопрос с обратной стороны, то его можно и сформулировать иначе: что может сделать Нурсултан Назарбаев для того, чтобы казахстанская элита, в целом, и его ближнее окружение в частности, обрели необходимый для сохранения внутренней стабильности РК уровень ответственности. Не в рамках выполнения президентских поручений, а в формате более широком - политической ответственности в западном, "демократическом" понимании этого термина.
Российским госчиновникам этого ощущения точно не хватает, но по причинам более прозаическим. Поскольку Россия, хотим мы это признавать или нет, страна бюрократическая и даже при негодных правителях, система управления может существовать некоторое время в автономном режиме.
Для Казахстана приход к власти «хромой утки» или политика, не отвечающего представлениям о "достойном правителе" (возраст, "семейная история", отношение к "старшим") с точки зрения тех, кто принимает реальное участие в формировании тайных механизмов местной политики неизбежно приведет к возникновению внутриэлитных смут и потрясений. Казахстанское государство еще только проходит стадию формирования, "выдавливая" остатки советского опыта, но еще не сформировав до конца новую управленческую модель, не придумав чего-то другого, кроме как моноцентрического формата сильной президентской власти. Политическая реформа-2007 продекларирована, но не завершена до конца. Сроки формирования нового баланса сил не вполне очевидны.
Несомненно, ключевая роль в определении фигуры преемника будет принадлежать Нурсултану Назарбаеву. Это ясно всем. Прожитые годы добавляют жизненного опыта и одновременно усиливают скепсис в отношении людей, близких к лидеру. Если бы Нурсултану Абишевичу пришлось бы сводить "гамбургский счет" списка преемников по состоянию на апрель 2009 года, то это могло бы стать не слишком оптимистичным занятием. Кажется, что поклебалась вера в "особые способности" поколения «болашаковцев», от старой гвардии осталось не так уж много, а средневозрастное звено высших управленцев слишком много времени тратит на аппаратные игры, расширение финансовых активов и внутренние разборки. Кругом слишком много исполнителей и слишком мало самостоятельных политиков. А они, эти люди "нового мышления", смогут существовать в рамках системы?
Насколько долго смогли бы продержаться самостоятельные фигуры в условиях враждебного отношения противостоящих финансово-политических групп? Не стала бы вызывать раздражение у самого президента Казахстана чрезмерная автономность той или иной персоны?
Все это риторические вопросы, и я сам прекрасно понимаю, что они сильно напоминают размышления российских экспертов времен появления партии «третьего срока». Но в том-то и дело, что логика выбора преемника при всей разницы потенциалов системы государственного управления в России и Казахстане во многом сходна. Этот человек должен обеспечить консенсус элит. Этот человек должен быть лояльным по отношению к своему патрону. И вопрос о преемнике будет решаться внутри узкого круга доверенных людей, а потому (замкнутый круг) сделанный выбор может и не обеспечить решение первой задачи. Поскольку у доверенных людей точки зрения на этот вопрос могут не совпадать.
Я напомню собравшимся слова господина Игрунова: "когда Дмитрий Медведев был главой администрации, он с самого начала был фигурой малоприемлемой для силовой ветви в окружении Путина. И когда происходил выбор преемника, напряжение между этими группами в окружении Путина - силовой и так называемой либеральной - было наиболее значительным и драматичным. Вплоть до того, что Путину приходилось экспериментировать, подбирая разные варианты, пока он не возглавил «Единую Россию» и не пошел на выборы, в некотором смысле, в качестве арбитра, создав определенный баланс сил".
В России вопрос о преемничестве не был увязан в жесткий контекст персонального выбора, в значительной степени это был вопрос выбора определенной "методологии" реализации путинского курса без Путина.
Применительно к Казахстану мы не можем говорить о вариантах выбора между "либералами" и "консерваторами", между "новаторами" и "традиционалистами". Мы больше говорим о личных качествах и аппаратном ресурсе того или иного претендента, о личном отношении к нему Президента.
Как справедливо отметил Талгат Исмагамбетов в одной из своих статей: "Возникает парадоксальная ситуация: по-восточному не можем, по-российски нереально в близком будущем, для конкуренции по-западному не доросли?"
Неопределенность вектора развития политической системы РК, в конечном счете, формирует и незавершенность конструкции передачи власти. В этом смысле персональный состав кандидатов на политическое наследие Нурсултана Назарбаева действительно не имеет особого значения.
