В последнее время среди экспертного сообщества и в ряде СМИ активно муссируется тема о возможном досрочном уходе президента Республики Казахстан Нурсултана Назарбаева со своего поста и о преемственности его власти. Тема эта далеко не нова. В Казахстане ее обсуждение идет примерно с 2000 года. За все это время по данному вопросу выдвигалось множество различных версий и гипотез вплоть до обозначения примерных дат рассматриваемого события и конкретных персон, подходящих, по мнению их авторов, в потенциальные преемники главы государства.
Андрей Чеботарев,директор Центра актуальных исследований «Альтернатива»
В последнее время среди экспертного сообщества и в ряде СМИ активно муссируется тема о возможном досрочном уходе президента Республики Казахстан Нурсултана Назарбаева со своего поста и о преемственности его власти. Тема эта далеко не нова. В Казахстане ее обсуждение идет примерно с 2000 года. За все это время по данному вопросу выдвигалось множество различных версий и гипотез вплоть до обозначения примерных дат рассматриваемого события и конкретных персон, подходящих, по мнению их авторов, в потенциальные преемники главы государства.
Но, как гласит известная пословица, «Сколько не говори «халва», во рту слаще не станет». Точно так же, сколько бы лет подряд не обсуждалась рассматриваемая тема, Назарбаев продолжает оставаться Первым и единственным президентом суверенного Казахстана. В связи с этим возникает закономерный вопрос, почему же эта тема не перестает быть актуальной и по сегодняшний день? Более того, ее обсуждают не только в Казахстане, но и в некоторых других странах, в частности, в России.
Судя по всему, наиболее всего эту тему поднимают те, кто непосредственно заинтересован в уходе Первого со своего поста. Причем одни из них жаждут, чтобы на его место пришел так или иначе устраивающий их конкретный человек из числа потенциальных преемников. Другие просто рассчитывают на определенные политические перемены в стране независимо от того, кто станет, так сказать, Вторым. Третьи же хотят получить буквально все: и нового президента, занявшего свой пост независимо или даже вопреки интересам правящей элиты, и последующие за этим демонтаж «суперпрезидентской» системы правления и реальную демократизацию общественно-политических отношений в стране.
Иначе говоря, эти люди руководствуются конкретными политическими интересами. Вместе с тем сложно сказать, кто из них какие действия предпринимает лично для достижения желаемой цели. Одним из исключений в этом плане стал бывший зять президента Рахат Алиев, который, начав в свое время с позиционирования себя в подконтрольных СМИ в качестве вероятного преемника своего тестя и дискредитации последнего через сайт «Азиопа», закончил, если верить приговору Акмолинского военного суда, заговором с целью насильственного захвата власти.
Другое исключение составляют оппозиционные силы, пытавшиеся в 2005 году выборным путем добиться цивилизованной замены Первого своим единым кандидатом, каковым был председатель движения «За справедливый Казахстан» Жармахан Туякбай. Правда, в силу ряда обстоятельств это оказалось неосуществимым. Тем не менее, как и положено серьезным политикам, оппоненты действующей власти не оставляют такое намерение. Буквально на днях о готовности выдвинуть свою кандидатуру на пост президента страны заявил председатель Демократической партии Казахстана «Азат» Булат Абилов. Видимо, с этой целью данная партия приняла активное участие в проведении 11 апреля этого года в Алматы Форума демократической оппозиции Казахстана и выступает одним из инициаторов объединения оппозиционных сил в единую партию. Другое дело, что в связи с рядом объективных и в большей степени субъективных факторов тема создания такой партии выглядит пока такой же малореалистичной, как и уход Первого со своего поста.
При всем этом амбиции оппозиционных политиков, претендующих на президентский пост и не склонных признавать аналогичную претензию за своими единомышленниками и соратниками по политическому лагерю, все же более, хотя бы в силу тактического расчета, расположены к умеренности, нежели амбиции лиц, пребывающих у власти, пользующихся ею в неограниченных объемах и не собирающихся с кем-либо ею делиться и уж тем более отдавать ее. К тому же оппозиционеры объявляют свои соответствующие намерения и действуют по их продвижению максимально открыто в отличие от тех возможных претендентов в президенты страны, которые довольствуются присутствием в команде действующего главы государства.
В отличие от властвующих и оппозиционных политиков сторонние наблюдатели, включая и представителей экспертного сообщества, больше задумываются над тем, как будет развиваться ситуация в Казахстане в случае ухода Первого. Тем более, что этот уход может быть самым разным - от добровольно отставки до естественной кончины. В последнем же случае можно ожидать, что выдвижение потенциальных претендентов на пост главы государства будет встречать сильное сопротивление со стороны соперничающих с ними внутриэлитных групп.
Иными словами, туркменский вариант перехода верховной власти может спровоцировать ожесточенную борьбу между ведущими группами влияния и, как следствие, серьезную дестабилизацию ситуации в стране. Сделать такой переход более-менее спокойным можно будет лишь при условии достижения элитного консенсуса. Однако на сегодняшний день Нурсултан Назарбаев является фактически единственным, кто в состоянии обеспечивать если не консенсус, то хотя бы относительный баланс между группами влияния. При его отсутствии возможные претенденты на президентский пост в лучшем случае смогут договориться с частью, но отнюдь не со всеми своими соперниками.
В связи с этим тот вариант передачи президентской власти, который вполне успешно был дважды реализован в России и один раз в Армении, представляется вполне оптимальным для казахстанских реалий. Однако очень многое будет зависеть здесь, во-первых, от личности претендента на высший пост страны, а, во-вторых, от способностей властей придать процедуре его возведения на этот пост максимально легитимный характер.
Данную проблему усугубляет то, что тема преемственности его власти встречает заметное раздражение у Первого, во всяком случае на публичном уровне. Поэтому неоднократно он либо сам лично, либо через своих приближенных, например, советника Ермухамета Ертысбаева, сообщал о намерениях не только президентствовать отведенное ему Конституцией время, но и баллотироваться на новый срок. Последний раз о том, что он собирается работать на своем посту достаточно долго и не имеет никаких преемников, президент заявил в июне 2008 года.
В то же время не исключено, что сам Первый все же думает о возможной преемственности если не своей власти, то уж точно своего политического курса. В этом случае он не может не рассматривать кого-либо из приближенных в качестве своего преемника. Но если это так, то, скорее всего, глава государства вынужден держать последнего до поры до времени в «тени» во избежание возможных нежелательных прецедентов со стороны других своих соратников. Вполне вероятно и то, что президент держит в запасе не одного, а нескольких потенциальных претендентов на свой пост. То есть, он еще просто не определился в пользу конкретного лица.
При таком раскладе складывается неоднозначная ситуация. С одной стороны, нельзя сказать о том, что у Нурсултана Назарбаева нет преемника вообще. С другой стороны, длительное держание такового в «тени» может привести к тому, что вероятная реализация российского варианта передачи президентской власти может сорваться из-за его заблокирования несогласными группами влияния.
Подобный демарш последних не следует исключать, поскольку в течение последних трех лет ощущается неспособность главы государства обеспечить устойчивый баланс внутри правящей элиты. В этих условиях добиться от них «присяги на верность» своему преемнику можно только путем объявления его таковым за несколько лет до передачи власти. В противном случае под влиянием своего рода «состояния аффекта», вызванного неожиданным представлением претендента на роль Второго, они могут вынудить президента отказаться делать ставку на соответствующего выдвиженца. А уж при туркменском варианте последнему вообще будет невозможно убедить других персон из окружения Первого в том, что «избранным» является именно он, а не кто-то из них.
Не является панацеей от всех этих проблем и азербайджанский, или династический, вариант передачи президентской власти. Он мог бы стать действенным только в том случае, если бы соответствующие члены семьи Первого имели равнозначный с ним рейтинг доверия и популярности, а главное уровень признания, легитимности. Но сегодня никто из них не может похвастаться этим. Наиболее близкой к этому в свое время была старшая дочь главы государства Дарига Назарбаева, которая, однако, вследствие череды известных событий уже практически не участвует в политической жизни страны.
Правда, в последнее время выдвигаются предположения о том, что более реальным претендентом в преемники главы государства является его средний зять Тимур Кулибаев в силу довольно высокого уровня своего присутствия и влияния в госаппарате и сфере экономики. Некоторые даже утверждают, что президент фактически не контролирует ситуацию в Казахстане и всеми делами заправляет «правительство Масимова-Кулибаева». Но этот тезис представляется сомнительным в том плане, что президент пока еще старается не допускать явное доминирование тех или иных групп влияния посредством разного рода кадровых перестановок, структурно-аппаратных реорганизаций и, в крайних случаях, силового воздействия.
В этих условиях главным фактором успеха для Кулибаева может стать только признание, пусть даже пока негласное, его своим преемником со стороны Назарбаева. В таком случае последний сам обеспечит своему зятю беспрепятственное вхождение на «властный Олимп». Однако нет никаких гарантий, что президент уже не выбрал себе другого, более подходящего по тем или иным основаниям кандидата в преемники. В связи с этим не исключено, что, поддерживая внешне наблюдаемое сегодня расширение сферы влияния Кулибаева и его группы, глава государства делает это для отвода глаз, тогда как в действительности готовит плацдарм для другого лица. Неизвестно также, стремится ли сам Кулибаев к тому, чтобы когда-нибудь стать президентом страны.
При таком многообразии возможных вариантов перехода президентской власти в Казахстане ясным и бесспорным является лишь то, что рано или поздно это произойдет. И если Первый задумывается о неизбежности этого события, то, по логике вещей, он должен быть заинтересован в передаче в нужное время своих полномочий тому лицу, в ком он будет твердо видеть гаранта своей неприкосновенности, сохранения нынешних льгот и привилегий и на кого он и его семья могут влиять, используя родственные, дружеские, служебные, деловые или иные связи, содействие в реализации определенных интересов, а при необходимости и компрометирующие материалы.
Если же глава государства совсем не беспокоится об этом, то в силу непредсказуемости развития ситуации в Казахстане в постназарбаевский период остается рассчитывать только на осознание такой перспективы ключевыми группами влияния и вытекающие из него негласные переговоры между ними о том, кто станет потенциальным преемником Первого и какие выгоды от этого получат остальные.
