В течение «более чем десяти лет в Центральной Азии были апробированы различные (иногда разноплановые) многосторонние форматы и механизмы. Можно сказать, что все они оказались низкоэффективными, и страны Центральной Азии не могли создать действенное экономическое и/или геополитическое объединение» [4]. По признанию И. Каримова, «за время своего существования Центрально- Азиатское сообщество приняло 254 документа, большинство из которых не работает» [5]. Если кратко охарактеризовать интеграционные процессы в Центральной Азии, то следует признать, что оставшиеся от «предыдущего периода в наследство взаимодополняемость в системе разделения труда нередко использовалась для дозированного давления друг на друга» [6].
И.Каппасов.
Сотрудничество и безопасность в Центральной Азии в условиях политических и социально-экономических трансформаций»
В настоящее время в научной среде весьма широко исследуются процессы, происходящие в Центральной Азии, а в особенности вопросы безопасности и сотрудничества стран региона в контексте социально-политических, экономических, геополитических изменений.
В начале хотелось бы рассмотреть теоретические подходы к пониманию сотрудничества. Понятие «международное сотрудничество» отражает такой процесс взаимодействия двух или нескольких акторов, в котором исключается применение вооруженного насилия и доминируют совместные поиски реализации общих интересов [1]. По мнению исследователя Ж.-П. Дерриеннику, согласно которому «два актора находятся в состоянии сотрудничества, когда каждый из них может быть удовлетворен только в том случае, если удовлетворен и другой, т.е., когда каждый из них может добиться достижения своей цели только тогда, когда этого может добиться и другой... Результатом чисто кооперативного отношения может быть ситуация, в которой либо оба актора удовлетворены, либо не удовлетворен ни один из них» [2]. Рост взаимозависимости мира, возникновение и обострение глобальных проблем необычайно увеличили объективные потребности в усилении многостороннего сотрудничества и способствовали расширению его сфер, к примеру интеграции. «Интеграция, - пишут П.-Ф. Гонидек и Р. Шарвэн, - это одновременно процесс и состояние, имеющее тенденцию заменить раздробленные международные отношения, состоящие из независимых единиц, новыми более или менее широкими объединениями, наделенными минимальными полномочиями решений либо в одной или нескольких определенных областях, либо во всех областях, которые входят в компетенцию базовых единиц. На уровне индивидуального сознания интеграция призвана породить лояльность и приверженность новому объединению, а на структурном уровне - участие каждого в его поддержке и развитии» [3]. Различаются, с точки зрения географических масштабов объединительных процессов, глобальный, региональный, субрегиональный уровни интеграции. Важно отметить, что существуют различные этапы, или фазы интеграции - от связей взаимозависимости в рамках плюралистической международной системы, или стремления «встроиться в систему цивилизованных государств», до формирования единой политической общности. По мнению А. Цыганкова, «политическая общность является скорее идеальным типом и как феномен реальной практики международных отношений не существует». Поэтому та или иная региональная (субрегиональная, государственная) модель интеграции не может быть механически «перенесена» - ни в теоретическом, ни (тем более) в практическом плане - на другой, даже очень «похожий» регион, но с иными социокультурными и экономическими особенностями и традициями. Во-вторых, стихийно возникнув в какой-либо сфере взаимодействия международных акторов, интеграция может остаться без последствий во всех остальных сферах, более того - может обратиться вспять или даже смениться противоположным процессом, - если она не будет подкреплена соответствующими политическими мероприятиями, закрепляющими благоприятные предпосылки и условия ее реализации и формирующими институциональные основы ее дальнейшего продвижения. Наконец, в-третьих, вряд ли верно рассматривать интеграционные тенденции как процессы, определяющие существо международных отношений, а тем более - пытаться на этой основе судить о будущем этих отношений.
В течение «более чем десяти лет в Центральной Азии были апробированы различные (иногда разноплановые) многосторонние форматы и механизмы. Можно сказать, что все они оказались низкоэффективными, и страны Центральной Азии не могли создать действенное экономическое и/или геополитическое объединение» [4]. По признанию И. Каримова, «за время своего существования Центрально- Азиатское сообщество приняло 254 документа, большинство из которых не работает» [5]. Если кратко охарактеризовать интеграционные процессы в Центральной Азии, то следует признать, что оставшиеся от «предыдущего периода в наследство взаимодополняемость в системе разделения труда нередко использовалась для дозированного давления друг на друга» [6].
Весьма актуальным аспектом, требующим внимания в условиях нарастающего процесса глобализации является выработка и создание единой и концептуальной позиции стран региона по будущему развитию Центральной Азии, формирование ее «геополитического лица» в мире, способность адекватно реагировать на вызовы глобализации, экономики и геополитики. Страны региона связаны общим историческим прошлым, имеют богатое культурное наследие, экономические связи, но не имеют, возможно, той единой позиции, в отличие стран Западной Европы по вопросу развития региона. Размытость и отсутствие четких ориентиров будущего развития региона позволяет внешним силам оказывать влияние во внутренние дела этих стран, создавать атмосферу недоверия и напряженности во взаимоотношениях.
В настоящее время системными рисками безопасности в Центральной Азии являются:
- низкий уровень экономического развития;
- отсутствие эффективно действующего правового поля, низкая правовая культура;
- распространение идей радикального ислама;
- близость к очагу военного конфликта в лице Афганистана;
- зависимость от внешнеэкономической помощи и своевременной реструктуризации долгов [7].
Мировой экономический кризис показал и обострил внутренние экономические проблемы региона. Сырьевая направленность экономики не задают уверенности в завтрашнем дне, так как существует зависимость от резких скачков цен на энергоресурсы. Это сильно отражается на социальной политике государств, которая в условиях кризиса не может удовлетворить все слои гражданского общества. Нельзя не забывать и то, что население Центральной Азии в демографическом плане в будущем будет только увеличиваться. Конечно, в условиях ограниченности ресурсов необходима экономическая политика, основанная на принципах инновационного развития. Это направление развития позволит решить существующий дисбаланс в экономике стран региона.
Немецкий политолог Роланд Даннройтер в книге «Становление новых государств в Центральной Азии» выразил определенные опасения по поводу распространения радикального ислама в Центральной Азии, а особенно в Таджикистане [8]. Оценивая ситуацию внутри Центральной Азии, Даннройтер пришел к выводу, что в основе имманентной невозможности эффективного совместного сотрудничества республик региона лежит, прежде всего, узбекско-казахское соперничество за лидерство в регионе, которое и является главным препятствием на пути к региональному сотрудничеству» [8]. По мнению другого специалиста М. Олкотт, как такого единства нет, так как «единство региона - это более чем иллюзия» [8].
Как уже выше было отмечено, в Центральной Азии существует опасность распространения религиозного экстремизма и терроризма связанная с деятельностью экстремистских организаций «Хизб ут-Тахрир» (ХТ), «Таблиги Джамаат», «Такфиршылар», «Адолат уюмшасы» и пр. Особенно активно функционируют ХТ в Кыргызстане, когда в 2005 году члены киргизского отделения ХТ поддержав кандидатуру Турсунбая Бакир уулу на пост президента Киргизии , при этом они не только вели пропаганду в пользу своего кандидата, но и на избирательных участках были его официальными наблюдателями. Это говорит о желании политической партии «Хизб ут-Тахрир» встраиваться в политическую систему соседнего государства. Нельзя забывать и Баткенсткие события 2001 года, когда государства Центральной Азии выступили единой позицией по предотвращению религиозного экстремизма и терроризма в регионе. В свою очередь это позволило активнее государствам сотрудничать в ШОС, ОДКБ, в силах коллективного реагирования, проводить совместные мероприятия и военные учения. Это говорит о взаимном интересе в противодействии религиозному экстремизму и терроризму в Центральной Азии. Вместе с тем еще нерешенными остаются внутрирегиональные противоречия, обусловленные водно-энергетическими, транспортно-коммуникационными и торгово-экономическими вопросами. Водно-энергетические проблемы региона особенно обострились из-за строительства Рогунской ГЭС в Таджикистане, подрядчиком которого является Российская Федерация. Однако, российский президент Д.Медведев недавно заявил во время визита в Узбекистан, что крупные гидротехнические проекты в регионе «должны создаваться с учетом мнения соседей, поскольку невозможно действовать изолированно». В Таджикистане эти слова восприняли как отказ от строительства данной ГЭС в угоду интересам Узбекистана. В свою очередь Узбекистан противился этому строительству, так как дополнительный забор воды снижает объем воды для сельского хозяйства. Данный пример показывает, как проблематично решать вопросы, связанные с водой, энергетикой, не говоря о транспортно-коммуникационных проблемах.
4 февраля 2009 года в Москве произошло знаковое событие для стран Центральной Азии - внеочередной саммит ОДКБ и внеочередное заседание Межгосударственного совета ЕврАзЭС. В рамках ОДКБ будут созданы коллективные вооруженные силы, в Бишкеке Кыргызстан закроет американскую военную базу, а ЕврАзЭС создаст антикризисный фонд в размере 10 млд. долларов. По мнению эксперта Е. Пастухова, «Москва стремится расширить и углубить экономическое и военно-политическое сотрудничество со странами Центральной Азии, чтобы по возможности максимально уменьшить здесь западное влияние» [9].
В связи с этими геополитическими и экономическими изменениями в Центральной Азии встает вопрос о будущем региона. Если подойти к вопросу о сотрудничестве и безопасности региона стратегически, то следует отметить необходимость эффективной реализации ранее принятых договоренностей, совместных проектов и планов. Как ни парадоксально, странам региона необходим приоритет общих региональных интересов государств Центральной Азии.
2. Derriennic J.-P. Esquissc de problematique pour une sociologie des relations intemationales. - Paris, 1977, p. 110.
3. Gonidec P.-F; Charvin R. Relations internationales. - Paris, 1984, p. 435.
4.Мурзалин Ж., Кушкумбаев С.К. Региональная безопасность и сотрудничество в Центральной Азии: позиция Казахстана //Безопасность: международная, региональная, национальная (системный подход). Материалы международной научно-практической конференции, посвященной памяти доктора политических наук, профессора М. С. Машана. . - Алматы: «Дайк-Пресс», 2007. - 592 с. - С.65.
5. Российская бизнес - газета. - 2001. - 10 января.
6. Трофимов Д. Россия и США в Центральной Азии: проблемы и перспективы, интересы// Центральная Азия и Кавказ. - 2003. - №1. - С.83.
7.Солодовник С. Системные риски безопасности в регионе Центральной Азии»//Центральная Азия в системе глобальных отношений: Сборник материалов конференций. - Алматы: ТОО «ФинЭк», 2002. - 254 с. - С. 91.
8.Ламаулин М. Центральная Азия в зарубежной политологии. - Алматы, 2005. - 259 с. - С. 105.
