В самом деле, русско-кипчакское государство XII в. было евразийским, но и европейским, не замкнутым от Запада, восприимчивым и свободным в своей духовной сути и политической организации».[1] Русские князья одинаково охотно женились как на половчанках (Юрий Долгорукий или Ярослав Всеволодович), так и на европейских принцессах (Ярослав Мудрый - на шведке Ингигерде, основатель русско-половецкого государства Владимир Мономах - на англичанке Гите и т.д.). И сами кипчаки достаточно органично вписывались в жизнь тех европейских государств, куда они попадали (прежде всего, Венгрии). Впрочем, и сами венгры - евразийцы, пришедшие из Великой Степи в конце IX в., что не помешало им через несколько веков стать вполне неотъемлемой частью Европы.
В самом деле, русско-кипчакское государство XII в. было евразийским, но и европейским, не замкнутым от Запада, восприимчивым и свободным в своей духовной сути и политической организации». [1] Русские князья одинаково охотно женились как на половчанках (Юрий Долгорукий или Ярослав Всеволодович), так и на европейских принцессах (Ярослав Мудрый - на шведке Ингигерде, основатель русско-половецкого государства Владимир Мономах - на англичанке Гите и т.д.). И сами кипчаки достаточно органично вписывались в жизнь тех европейских государств, куда они попадали (прежде всего, Венгрии). Впрочем, и сами венгры - евразийцы, пришедшие из Великой Степи в конце IX в., что не помешало им через несколько веков стать вполне неотъемлемой частью Европы.
Государство Мономаха было сравнительно миролюбивым и по меркам того времени демократическим: на Руси господствовал вечевой строй, а в Степи - «степная демократия», основанная на отсутствии у степных ханов аппарата подавления, поскольку единственной силовой структурой у этих народов было войско, составленное из всего народа («народ-войско»). [2]
А вот в XIII в. исторические судьбы Евразийского мира действительно переменились. Образовалась империя Чингизидов. Ее широкомасштабные захватнические войны вызвали возникновение тех самых силовых структур (постоянное войско в виде личной гвардии кагана, репрессивный аппарат), на отсутствии которых и держалась степная демократия. Хрестоматийное выражение Ф. Энгельса: «Народ, угнетающий другие народы, не может быть свободным, поскольку созданная для подавления других военная сила неизбежно оборачивается против него самого», [3] к степнякам-евразийцам применимо, пожалуй, более, чем к кому-либо.
После Батыева завоевания 1237-1240 гг. и на Руси были постепенно подавлены как вечевой строй, так и относительная независимость высшей аристократии, а сами великие князья - последние Рюриковичи XV-XVI вв. - постепенно эволюционировали в тиранов. Понадобились страшные потрясения Опричнины и Смуты, поражения в войнах с Польшей и Швецией, чтобы Россия-Евразия вернулась в Европу и в историю (из которой тоже выпала почти на 400 лет).
Именно этот (1240-1610 гг.) период нашей истории как «евразийцы-антилибералы», так и их критики и приняли за «подлинное евразийство». Именно к реставрации этого периода первые призывают, а вторые ее опасаются. И вот тут Дугин солидарен с евразийцами-антилибералами. Он пишет: «...Русские переняли от татар централистскую административную модель, агрессивную территориальную интеграционистскую динамику, геополитическую миссию объединения земель Евразии»; [4] «...Благодаря татарскому ... (читай: золотоордынскому - Г.С.) импульсу россы осознали себя как великороссов, распрощавшись раз и навсегда с малороссийской (читай - демократической и неимперской в духе Мономаха - Г.С.) моделью государственности...» [5]
С четвертым критерием, как можно заключить из всего сказанного, тесно переплетен пятый - конфессиональный. Евразийцы называли тюркские народы Степи «потенциально православными», я бы взглянул на вещи шире и говорил не о православии, а вообще о христианстве, однако факт остается фактом: относительная слабость ислама у евразийцев сочетается у них в последние годы с относительно широким распространением христианства; преобладает христианство евангельское (баптизм и т.д.), примерно в 1999-2000 гг. появилось и некоторое число приверженцев православия. Думается, православных было бы больше, прояви в свое время российская администрация больше понимания к просьбам тех же казахов об их крещении, но это отдельная большая тема. [6] Мы же посмотрим, хотя бы бегло, насколько православным и вообще христианином является сам Дугин.
О подлинном «православии» Дугина говорит хотя бы то, что он признает главенство небытия: "всякая полноценная традиционная метафизика признает превосходство небытия над бытием". [7] Вот одно из положений (ответов) эсхатологического гнозиса А. Дугина: "Бытие появилось как доказательство того, что содержащее его до появления небытие не является последней инстанцией, и что за его пределом наличествует Иное, не совпадающее ни с бытием, ни с небытием". С его точки зрения бытие "не может и утверждать свое собственное превосходство над небытием, так как это противоречило бы истине, коль скоро чистое бытие есть не что иное, как перевод в действительно логически предшествующих возможностей небытия". [8] На основании этих и многих подобных высказываний РПЦ объявила «дугинистов» тоталитарной сектой.
А теперь об исламе. Интересны рассуждения А. Дугина о «третьей столице» России. Рассматривая роль городов Киева, Москвы и Санкт-Петербурга в истории России, он, отмечая тот факт, что в Московской Руси этносом становятся именно великороссы, тем не менее, называет государство тюркско-славянским (каковым оно было только в эпоху Орды - Г.С.). С его точки зрения идеальной столицей Евразии является Казань. Почему? О «роли ордынского ига» и о его позитивной оценке Дугиным уже говорилось, но имеется и религиозная причина: оказывается, "ханифитский татарский ислам ценен для Евразии не как "недоделанное православие", но как православная (ортодоксальная) разновидность ислама. И, наоборот, для ортодоксального ислама нет ближе традиции, чем православная Церковь". [9] При этом А. Дугин обнаруживает полное незнакомство с таким аналитическим документом, как "Джихад татарского народа в России", [10] в котором агрессивная "близость" ислама к православию отражена более чем однозначно. Хватает и других высказываний, например, покойного Хаттаба как о России - «мусульманской стране, временно оккупированной русскими». [11]
Зато значительная часть сторонников исламских радикалов, например, «Хизб ат-Тахрир аль ислами» (далее - Хат), и не скрывает своего подлинного отношения к демократии. В частности, некто А.А.Байматов, чью книгу мне дали почитать активисты ХаТ из Джалал-Абада, прямо пишет, что «народом надо управлять, а не идти у него на поводу», [12] и в этом перекликаясь с «псевдоевразийцами» дугинского толка. Вероятно, отсюда и взаимная симпатия.
Интересно исследование русско-степных отношений в религиозном аспекте. Не было «извечной борьбы Руси и Степи», была борьба против восточного начала в Степи как противовеса началу евразийскому. Печенеги из союзников Руси превратились в ее врагов после того, как приняли в конце Х в. ислам. В XIV в. Русь вела войну против Мамая, которого поддерживали оседлые мусульмане - волжские булгары, хорезмийцы, черкесы, в союзе с Тохтамышем, который опирался на степняков-евразийцев.
Сегодня есть опасность реальной, глубокой исламизации степняков-евразийцев, что грозит тяжелыми последствиями самой России. [13] Отсюда необходимость евразийской интеграции для нашей страны на основании европейских ценностей.
Подведем итоги.
Г-н Дугин отвергает идею евразийского славянско-степного единства как основы мирного и демократического развития будущей России, противопоставляя ему идею значительно более обширной Империи, ориентированной на борьбу за мировое господство. При чем тут евразийство - непонятно.
Далее, «врагом № 1» представляется «атлантический Запад», против которого хороши все средства и все союзники, а особенно исламские радикалы, невзирая на то, что такая политика по принципу «хоть с чертом, но против атлантистов» уже неоднократно приводила к негативным последствиям для России. [14]
Однако для Дугина главное - «глобальная консервативная революция», возврат из «мерзости» современного общества с его демократией, ответственностью власти перед народом и т.д. в средневековье, где «элита будет повелевать ублюдками». Представляется, что ради этого ему не грех пожертвовать «какой-то там Россией», поскольку Россия в его представлении может быть только враждебной Западу со всеми его «вредными соблазнами». Иная Россия - это уже и не Россия, а так, нечто «духовно оскопленное». [15] Напрашивается вывод: по Дугину, если Россия не может быть такой, как ему хочется, пусть уж лучше погибнет, и ее место займут те, кто может бороться с «атлантистами». В этом Дугин схож с большевиками из «ленинской гвардии», готовыми пожертвовать Россией ради «мировой революции». Однако Ленин и Троцкий, по крайней мере, были честнее и не называли себя русскими патриотами, напротив, у них хорошим тоном было поносить Россию. И хотя бы поэтому Дугин не может быть евразийцем, т.к. евразийцы - как «либералы», так и «антилибералы» - все же были патриотами.
Собственно, «евразийцы-антилибералы» призывали к чему-то подобному «консервативной революции», но, во-первых - в масштабах отдельно взятой России, а если и в мировом масштабе - то не ценой самопожертвования России. А во-вторых, когда подобная «консервативная революция» была проведена Сталиным, они ужаснулись и разочаровались в своем учении. Н.С. Трубецкой уже в 1925-1928 гг. заговорил о «кризисе» и даже «конце» евразийства и даже о том, что «ненавидит его (евразийство - Г.С.) в глубине души, не может не ненавидеть», а в начале 1929 г. официально вышел из евразийского движения, [16] на основании чего, как уже говорилось, многие из нынешних исследователей евразийства считают «евразийцем № 1» не его, а П.Н. Савицкого - единственного сохранившего верность идее до конца. Таким образом, вместо кропотливой работы по отделению в евразийстве зерен от плевел его создатель, как и многие другие, предпочел отвергнуть его целиком.
Нынешние псевдоевразийцы дугинской закваски пока ничему не ужасаются. Дугин охотно подвизается на интернет-сайте «За Сталина!» (статья «Сакральное»), и его идеи неплохо перекликаются с идеями некоторых других завсегдатаев сайта, например, Алексея Голенкова о том, что «демократия по-русски есть добровольное (!) ограничение прав и свобод в пользу государства» или Евгения Гончарова о том, что право на жизнь в России имеют только те, кто представляет собой какую-то ценность для (очередной) «великой идеи», а остальные - «мусор», которому самое место в лагерях.
Сам Дугин в «Сакральном» оправдывает сталинский террор как орудие подавления индивидуума, осмелившегося заявить о своей «самости» и несогласии в чем-то с режимом, как средство внеэкономического принуждения к труду, поскольку экономическое принуждение рынка им отрицается, а также как способ ротации кадров. [17] С двумя последними тезисами можно отчасти согласиться: в отсутствие рыночных стимулов человека действительно иначе как террором работать не заставишь, а в отсутствие демократических выборов периодические отстрелы руководящих работников есть единственный способ ротации кадров. Вот только стоило ли ради такой благодати отказываться от рынка и демократии?
Понятно, что евразийство антилибералов Трубецкого, Савицкого, Хара-Давана, Гумилева, не говоря уже о «евразийстве» Дугина и компании, не могло не вызвать резко негативного отношения со стороны сколько-нибудь свободомыслящих людей. Однако мало кто пытался выделить в нем позитивную составляющую. Если же это сделать, то получится, что из «евразийства» вполне можно принять то, что не противоречит либеральным и демократическим ценностям. Надо стремиться в интеграции некоторых стран СНГ в границах, близких к границам русско-кипчакского государства XII в. - неимперского евразийского государства. Необходим отказ от узкого русского и даже общевосточнославянского патриотизма и национализма в пользу национализма общеевразийского (в хорошем смысле слова), к чему призывал еще Н.С. Трубецкой. [18] Кстати, в случае признания принципа такого национализма Россия в естественных границах, о которых говорилось выше, как раз и станет тем самым национальным государством, которое, по мнению Дугина, в нашей стране невозможно.
Нужна интеграция в Европу, но не чисто русская и даже не общевосточнославянская, а общеевразийская, и вместе, а не порознь. При этом, перефразируя А.С. Пушкина, мы должны стать европейцами, оставшись евразийцами. И стараться органично сочетать позитивные стороны евразийство с европейской либеральной демократией. На мой взгляд, это была бы неплохая национальная идея для России, поисками которой все сейчас так озабочены.
И наконец - о перспективах евразийской интеграции. По моему мнению, шанс на ее осуществление был у Ельцина сразу после победы над ГКЧП. Шанс был в 2003 г. при подписании договора о Едином экономическом пространстве в составе России, Украины, Белоруссии и Казахстана. Я тогда же писал о том, что это - правильный шаг, но необходимо пригласить в качестве пятого участника Киргизстан. [19]
А вот после того, как в значительной мере реализовались пожелания Дугина о том, чтобы отказаться от полноценной демократической партийной системы, которая, по его мнению, в России и не может сложиться, когда фактически удалось «весь парламент надо сделать [про]президентским и беспартийным, своего рода законодательным отделом при администрации президента», тогда перспективы евразийской интеграции стали весьма туманны, в частности, и из-за начавшихся «цветных революций».
Вывод: с псевдоевразийцем Дугиным России явно не по пути. Хотим евразийской интеграции - надо развивать ту самую «полноценную демократическую систему».
[1] Бердяев Н.А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала ХХ века// О России и русской философский культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М., 1990. С.45.
[2] Подробнее см.: Ситнянский Г.Ю. Мировой демократический процесс и степная традиция// Азия и Африка сегодня. 1996. № 3. С.14-19.
[3] Энгельс Ф. Польская прокламация// Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.18. С.509.
[5] Дугин А.Г. Третья столица"// Евразийство: теория и практика. М., 2001. С.44.
[6] Ситнянский Г.Ю. Этноконфессиональная ситуация в Казахстане и Киргизии и национальная безопасность России// Центральная Азия. 1997. № 6. С.73-79; Ситнянский Г.Ю. Крест или полумесяц? Киргизия перед выбором веры// Этнос и религия. М., 1998.
[12] Байматов А.А. Великие библейские тайны и их божественное раскрытие пророком ислама: числа 666, князя Михаила, Антихриста и второго пришествия Христа. Бишкек, 1997. С.91-92.
[13] Ситнянский Г.Ю. Откуда исходит угроза единству России// Азия и Африка сегодня. 1997. № 12. С.36-39.
