Украина стоит на пороге гуманитарной катастрофы.

Дата:
Автор: ИАЦ МГУ
Ничего другого, кроме признания русского вторым государственным языком, я не вижу. Сегодня ведь русский вообще не имеет никакого статуса. У нас есть специализированные английские, немецкие, польские школы. Но нет ни одной школы с углубленным изучением русского! Даже в тех, что называются «русскими», количество часов на изучение языка мало, и оно неуклонно сокращается. Меры нужно принимать прямо сегодня, пока есть пассионарии, готовые активно отстаивать интересы русскоязычного населения, пока есть люди, хорошо знающие язык и культуру. Нужно объединить усилия нашей и российской общественности, научных кругов, энтузиастов. Иначе пройдет еще какое-то время и, как в анекдоте, - только в морг.
Украина стоит на пороге гуманитарной катастрофы.

Мы стоим на пороге гуманитарной катастрофы

Что происходит сегодня с русским языком на Украине? Можно ли говорить о выдавливании русской культуры из украинского контекста? Какова роль России в поддержке научных школ и общественных организаций, сохраняющих русскую культуру в соседней стране? Об этом корреспондент журнала «Русский мир.ru» беседует с профессором Ларой СИНЕЛЬНИКОВОЙ - заведующей кафедрой русского языкознания и коммуникативных технологий Луганского национального университета им. Тараса Шевченко.

- Лара Николаевна, некоторое время назад, когда еще не произошли известные «революционные» события на Украине, вы уже характеризовали положение русского языка и русской культуры как бедственное. Что изменилось с тех пор?

- Я думаю, всем очевидно, что изменения произошли в худшую сторону. И тревога только нарастает. Сегмент русской культуры на Украине последовательно, иногда тихо и постепенно, иногда с громкими скандалами, но явно вытесняется. Особенно это заметно нам, русистам, преподающим русский язык и литературу в университете. Из вузовского пространства целенаправленно выводится все русское. Это касается и резкого уменьшения часов на преподавание тех разделов языкознания, которые могут способствовать формированию языковой картины мира, мировоззрения студента в русском контексте. Из учебного плана исчезли дисциплины истории языка, которые позволяют видеть, как складывалась русская культура, выраженная в текстах, в языке, в изменении его словарного состава, - всего того, что определяет мощь культуры, выраженной в слове. И это касается исключительно русского языка, потому что всем иным у нас открыт зеленый свет. Подчеркну: речь идет об университете, расположенном в самой гуще исторически русскоязычного региона! Ситуация совершенно парадоксальная: люди говорят и читают на русском, но все хуже и хуже знают язык, все чаще пользуются неким суррогатом. Даже в интеллигентной и студенческой среде я слышу суржик, вижу непонимание сути языка, его богатства. И это не удивительно - государственная установка поощряет выведение русского языка из всех сфер жизни.

- В коридорах университета, в отличие от аудиторий, звучит почти исключительно русская речь. Но внимательного слушателя это вряд ли порадует: речь студентов обеднена, сузился словарный запас. Даже студенты-филологи неправильно ставят ударения, не умеют правильно построить предложение. Что удивительно: это же касается и украинского языка, несмотря на усилия власти по его агрессивному внедрению.

- Следует с грустью констатировать, что сегодня наши студенты, которые призваны стать интеллектуальной элитой общества, толком не знают ни русского, ни украинского. Здесь целый комплекс проблем, которые требуют здравого, разумного, далекого от каких бы то ни было истерик подхода к их решению. А сегодня без преувеличения можно сказать, что мы стоим на пороге гуманитарной катастрофы, связанной с невозможностью формировать собственную украинскую интеллигенцию, владеющую языком как необходимой основой культуры. Ведь интеллигенция помимо высоких моральных качеств, уровня образования была и риторически отмеченным сегментом общества. Люди могли формулировать и выражать свою позицию, вести дискуссию в тех институтах гражданского общества, которые и обеспечивают его функционирование. Немало поспособствовало резкому снижению риторических навыков и введение тестовой системы оценки знаний, не позволяющей высказываться публично, а для гуманитариев и филологов особенно это совершенно необходимо. Плюс организация речи в молодежной субкультуре, которую охотно поддерживают СМИ, желающие потрафить молодой аудитории. Все это не было бы страшно, если бы было некой специей, дополнением к главному - владению высокой речевой культурой. Но ведь сплошь и рядом эта культура полностью вытеснена суррогатом. Иногда мне кажется, что эстафету знания языка передать некому, потому что нет запроса. Поэтому мы, редкие уже теперь преподаватели русского языка, считаем свою работу едва ли не миссионерской, призванием дать высокие образцы интеллектуализированной родной речи, а то, что она родная для подавляющего большинства жителей нашего региона, бесспорно. Вследствие варварского вытеснения русского языка и культуры из нашего обихода образовалась лакуна, которую потом уже не заполнить.

- Но идеологи украинизации надеются, что эту лакуну займет высокий украинский язык, высокая украинская риторика.

- Могу с грустью констатировать, что этого не происходит. И не могло произойти. Ни в тех образовательных параметрах, ни в тех временных рамках, которые были поставлены, этого добиться нельзя. Создалось впечатление, что власти не важно, чтобы украинская речь была освоена на высоком, интеллектуальном уровне. Главное - вытеснить русскую. Наши студенты обучаются на языке, который для них неродной. Вряд ли это положительно сказывается на результатах. Ведь человек ориентируется на родной язык, пользование которым во всех сферах жизни является его правом, его генетической потребностью. Поэтому обучение на неродном языке не интеллектуализирует школьников и студенческую молодежь до такой степени, к которой они потенциально способны. Да и специалистов по высокому культурному украинскому языку в огромном регионе Украины недостаточно. Сегодня за основу взято «деловое говорение», которое не обеспечивает знания всех нюансов языка.

- А выпускает ли университет специалистов по русской филологии?

- «Чистых» - нет. Только в сочетании с английским языком.

- Со стороны студентов есть желание изучать именно русскую филологию?

- Мы стараемся заметить любую искорку интереса и развить ее, выбирая тех студентов, с которыми было бы интересно работать в этом направлении. Таковых немного. Они прошли через олимпиады по русскому языку, заинтересованы приобщиться к великой русской культуре. Я занимаюсь с ними, сотрудники кафедры. Но бытие определяет сознание. Мы имеем всего 5 мест в магистратуре по русской филологии. Но и их некем занять. Мы с трудом находим кандидатов. Сейчас только двое учатся. Мотивация определяется средой. Родители разъясняют, да ребята уже и сами понимают, что их знания в нашей стране вряд ли будут востребованы. Отсюда и выбор. Поэтому мы с большими усилиями поддерживаем тот огонек русскости, который может и совсем затухнуть. Такой парадокс: все пользуются русским, но изучать его на высоком уровне некому. Такова государственная идеология и таково прагматическое мышление наших граждан.

- Пассионариев, желающих переломить ситуацию, выходит, нет?

- Почти нет. Идет процесс приспособления к ситуации, осознание того, что лучше принять предлагаемые правила игры.

- Но многие украинцы особенно гордятся тем, что после «оранжевой революции» в стране быстрыми темпами формируется гражданское общество...

- Если говорить о формальной стороне вопроса, то у нас есть, конечно, всевозможные студенческие объединения, которые ведут какую-то деятельность. Все в соответствии с моделью демократического вуза - есть органы самоуправления. Но решения все равно принимаются такие, какие велит власть. Студенчество довольно инфантильно. Мне кажется, это, скорее, суррогат гражданского общества.

- Некий симулякр, тем более странный, что студенты должны быть, по идее, наиболее активной частью общества. Получается, мы оказываем только пассивное сопротивление... Запретили русские каналы, мы купили спутниковые антенны; запретили кино на русском, мы покупаем диски.

- Такова, видимо, наша ментальность. А власти делают вывод, что нас все устраивает, раз нет сопротивления. Мы внутренне протестуем, но внешне никаких действий не предпринимаем. Терпеливость, нежелание обострений, конформизм - все это мешает консолидироваться. Кроме того, демонстративные формы протеста - митинги, акции - утратили побуждающее действие в нашей стране. Риторика митинга девальвировалась. Нужны действия, возможно, менее публичные, но последовательные, четко организованные. Ну, например, в образовании это - создание «русских классов», прорыв в области вузовских специализаций. Я предлагала в нашем университете открыть специальность «русский и украинский языки». В нашем двуязычном регионе это было бы естественно и очень правильно. Моя коллега из Херсона профессор-русист Михайловская поделилась опытом в этом плане. Они открыли в университете такую специальность, и конкурс был 15 человек на место. Ведь в этом случае человек получает официальный диплом, может рассчитывать потом на трудоустройство, и он понимает, что профессиональный перевод с одного языка на другой долгое время будет оставаться актуальным. Но наш ректор не поддержал эту идею.

- Чем-то он мотивирует свое решение?

- Ничем. У нас принято не мотивировать. Или длительно не мотивировать, не давая прямого отказа. Не говорить «нет», не давать жестких оценок, а просто волокитить. Выигрывать время, тянуть, авось, постепенно рассосется...

- А какой вы видите роль России в этой ситуации? Должны ли мы рассчитывать на ее помощь? Вправе ли мы ожидать, что она будет активнее действовать на близком ей культурном и ментальном пространстве?

- Мы не можем говорить, что Россия нас бросила. Потому что есть фонды, общества, культурные центры. Правда, я не могу сразу вспомнить какие, а это уже плохой знак. Значит, их деятельность не слишком яркая. Есть какие-то договоры по обмену студентами, приглашения на конференции. У меня с Волгоградским и Краснодарским университетами договоренность об обмене. Инициировать такие действия можно, а реализовать - очень трудно. Возможно, отчасти и из-за инфантильности студентов, не имеющих сильной мотивации и желания добиться цели, которая не входит в их жизненную программу. Куда активнее они стремятся в Турцию, Грецию, Китай. У нас есть приглашения из этих стран на стажировку. Вот если бы Россия предложила нам интересные проекты... К сожалению, их немного. В Киеве есть Украинская ассоциация преподавателей русского языка и литературы, возглавляемая профессором Кудрявцевой. Она дает возможность нашим абитуриентам учиться в Институте Пушкина в Москве, где русский язык изучается как иностранный.

- Интересно. Я, например, первый раз об этом слышу, хотя, как говорится, в теме.

- Проблема как раз в том, что эта возможность не популяризируется, не афишируется широко. Замыкается Киевом, той группой людей, которая этим занимается. Российское правительство берет на себя полную оплату обучения, назначает стипендии. Но одна программа, конечно, погоды не делает, ведь речь идет о 10-15 абитуриентах. В основном это киевляне.

- Вы считаете, что Россия могла бы активнее действовать?

- Безусловно. Думаю, мешает недружественная политика Украины по отношению к России, дипломатические сложности. РФ постоянно обвиняют во вмешательстве в наши внутренние дела, а ведь по сравнению с США Россия ведет себя очень корректно, очень аккуратно, деликатно. А может, россияне не придают этому должного значения. Не до нас им... Американцы не боятся никаких обвинений, открыли у нас десятки фондов, активно обучают наших студентов, курируют общественные организации. Нам бы, конечно, хотелось большего внимания со стороны России. Особенно в образовательной сфере. Я 40 лет обучаю студентов, 20 лет руковожу кафедрой, прививаю своим ученикам русскую культуру. У меня, в моей научной школе, 11 защищенных кандидатов наук, 2 доктора по русской филологии. И такие, как я, еще есть в нашей стране. Но чем дальше, тем меньше. Скажем, кафедра русского языка нашего университета сегодня единственная в регионе. Так почему бы нам здесь, на Украине, адресно не помогать? Ученым, кафедрам, научным школам? А сейчас у меня горькое впечатление, что мы никому не нужны - ни в своей стране, ни в России.

- Но вы востребованы в университете, ведете именные курсы...

- Меня приглашают читать спецкурс к испанским, английским, немецким филологам в магистратуре, но это в порядке исключения. Системы изучения русского языка нет. Даже украинским филологам читают поверхностный и небольшой практикум. Серьезного, сопоставительного изучения славянских языков нет. Как, например, в Белоруссии - они взяли модель параллельного изучения.

- Попробую выступить в роли адвоката дьявола. Идеологи, которые определяют вектор развития Украины как государства с одним языком, одной этнически окрашенной культурой, имеют свою логику. Они говорят: уйдут те, кто помнит русскую культуру, а новое поколение мы воспитаем в духе моноэтнической украинской парадигмы. Может, они правы?

- Эта идеология, конечно, на то и направлена, и расчет очень верный. Действительно, следующее поколение не будет знать ни истории, ни русской литературы, ни языка. Останется сильно редуцированный бытовой язык при минимальной грамотности. Колоссальный сегмент культурного русского бэкграунда исчезает.

- Но они будут знать украинскую литературу, язык, творчество отечественных писателей.

- Конечно. Но разве знание русской культуры, причастность к ней нам мешали? Разве она не делала нас образованнее, умнее, ярче? Взаимная поддержка наших славянских культур дополняла друг друга. На Западной Украине есть аналогичная поддержка со стороны польской, венгерской культур, и это тоже хорошо. Но эти культуры Украина признает и не вытесняет... Конечно, полностью превратить нашу страну в изолят, отгородить ее от России не удастся. Сегодня мир открыт, есть Интернет, спутниковое телевидение, но государственная политика направлена на то, чтобы максимально ограничить влияние русской культуры на нас. Этот сценарий реализуется последовательно и четко.

- Есть ли какой-то рецепт, позволяющий преодолеть эту угрозу?

- Ничего другого, кроме признания русского вторым государственным языком, я не вижу. Сегодня ведь русский вообще не имеет никакого статуса. У нас есть специализированные английские, немецкие, польские школы. Но нет ни одной школы с углубленным изучением русского! Даже в тех, что называются «русскими», количество часов на изучение языка мало, и оно неуклонно сокращается. Меры нужно принимать прямо сегодня, пока есть пассионарии, готовые активно отстаивать интересы русскоязычного населения, пока есть люди, хорошо знающие язык и культуру. Нужно объединить усилия нашей и российской общественности, научных кругов, энтузиастов. Иначе пройдет еще какое-то время и, как в анекдоте, - только в морг.

Елена Привен, Русский мир

Поделиться: