В марте 1994 года президент Назарбаев выступил перед профессорско-преподавательским составом МГУ с интеграционной инициативой, императивом которой, судя по выдвинутой формулировке, должна была стать евразийская идея. С тех пор минуло уже 15 лет. Именно «уже», а не «только».
"Казахстан по понедельникам" с Бауржаном Толегеновым.
Обратиться к отрывку из стихотворения Дмитрия Мережковского «Дети ночи» мы решили в связи с одной примечательной датой. В марте 1994 года президент Назарбаев выступил перед профессорско-преподавательским составом МГУ с интеграционной инициативой, императивом которой, судя по выдвинутой формулировке, должна была стать евразийская идея. С тех пор минуло уже 15 лет. Именно «уже», а не «только».
Хотя с организационной точки зрения с нашей оценкой можно и поспорить. И признаемся, что аргументы оппонентов будут подтверждаться конкретными примерами - уже сложившимися интеграционными моделями (их темпы «собирания» и КПД уже другой вопрос). Так, к примеру, реализация идеи о региональной безопасности будет упомянута в рамках ОДКБ с его коллективными силами быстрого реагирования, единой системой противовоздушной обороны. Наверняка будет сказано и экономической составляющей, так называемой евразийской интеграции получившей свое выражение в форме ЕврАзЭс с такими инструментами как Евразийский Банк Развития и антикризисный фонд. Векторы евразийской интеграции можно было бы продолжить - ШОС, ЦАС, СВМДА ... А список стран-участниц всех перечисленных объединений едва ли поместится в абзац.
Напоследок наши условные оппоненты с оптимистичностью казахстанского премьера Масимова резюмируют, что в будущем (неопределенном) сегодняшние интеграционные «ядра» станут основой для реализации большой евразийской идеи - Евразийского Союза. И в принципе если абстрагироваться от рассуждений о жизнеспособности, практичности и внутренних противоречий евразийского интеграционного пула то приведенная линейка интеграционных центров вполне вписывается в евразийскую доктрину Назарбаева в частности в тезис о разноуровневой и разноскоростной интеграции.
Но вот какие доводы, оппонирующая сторона приведет о мотивационной составляющей интеграции? А вообще есть ли четко сформулированные общие цели и смысл? Ведь как позиционируется евразийская интеграция - это не только междусобойчик по интересам. Ее формальным обоснованием служит евразийство, считающейся идейно-политическим учением, с претензиями на геополитическую идеологию. Соответственно инициатива Назарбаева это больше чем просто интеграционная модель, и не случайны его рассуждения о однополярности мира. Правда эта мысль прозвучала в контексте издержек глобализации, но все же общий посыл вполне читаем, особенное в контексте его аппелирования к общей судьбе: «Мы же, республики бывшего Союза, историей и судьбой подготовлены к единому сообществу. Нам присущи одни формы и механизмы связей и управления, общий менталитет, многое другое».
Однако, обсуждая перспективы, будь то ЕврАзЭс или ШОС (как на высшем уровне, так и на уровне экспертного общества) говорят о чем угодно только не о евразийстве как императиве интеграции. К примеру, если обратиться к экспертным оценкам, то в большинстве своем они сводятся к анализу дальнейших перспектив в контексте национальных интересов. Так, в России рассуждают о евразийской интеграции как инструменте восстановления утраченных позиций в постсоветском пространстве. Для Таджикистана или того же Узбекистана темпы интеграционного движения носят ситуативный характер (особенно в период кризиса, чему яркий пример Кыргызстана). И только в Казахстане евразийской идеи все еще придается некий романтизм. Вот совсем недавно президент Назарбаев поделился с миром «ключами от кризиса», одной из центральных мыслей которых является создание Евразийского Ноевого Ковчега, материальным выражением которого должна стать Евразийская наднациональная расчетная единица.
Справедливости ради заметим, что за последние пять-девять лет евразийская риторика в речах президента Назарбаева встречается все реже. Соответственно мода на евразийство в самом Казахстане прошла, о нем вспоминают по лишь по случаю (а как же общественная повестка?). Как показатель - сократившееся число научно-практических конференций на евразийскую тематику. Хотя стоит признать что практический эффект от подобных мероприятий по большому счету сводился к дифирамбам президенту Назарбаеву, «который впервые в истории евразийской мысли выступил с официальным провозглашением евразийской доктрины как исторического императива ...».
Приведенной цитатой можно резюмировать 15-летнюю историю казахстанской школы евразийства (при всей своей истории и амбициях понятие «школа» весьма и весьма условное). За это время не был взращен ни один доморощенный апологет, а для того чтобы адаптировать казахстанскую версию евразийства к его классическому пониманию и современной версии пришлось приглашать российских евразийцев, чьи попытки натянуть «корове седло» режут слух и глаз своей двусмысленность и конъюнктурностью. Но даже при всей «близости и родственности» российского и казахстанского евразийства не было сделано попытки (даже на уровне научного сообщества) совместного обобщения и осмысления неоевразийства в качестве единой доктрины и идейного императива интеграции.
Катализатором подобного единения не выступило и казахстанское евразийство. Причина тому, как мы уже отметили отсутствие серьезных теоретических выкладок. Здесь вы не встретите глубоких философских рассуждений о генетическом синтезе тюркского и славянского начал; попыток вывести общий компромиссный знаменатель в спорах различных течений и интерпретаций евразийства, а также указать роль и место казахстанского составляющего; современное осмысливание тезиса классического евразийства - «мы» (Евразия) и «они» (Запад); решение дилеммы о гражданственно-этнической двоякости понятия «евразиец» и т.д.
К примеру, если обратиться непосредственно к работам идейного вдохновителя казахстанского евразийства (в пик его увлечения этой идеей), то он больше рассуждает об интеграции как таковой без осмысления в контексте сущности евразийства. Более того вы не найдете ничего общего с классическим евразийством, ибо константой интеграции, по его мнению, выступает экономический прагматизм. По крайней мере, так в 2004 году президент Назарбаев расставил акценты «... ни прошлая политическая история, ни единство культуры и языков, ни наличие мощных этнических диаспор, связывающих разные страны, не являются достаточным основанием для интеграционных процессов. Реальным мотивом интеграции выступает экономический интерес».
Безусловно, национальные интересы превыше такой субъективной категории как общая судьба. Но тогда стоило ли вообще выдвигать евразийство в качестве обоснования интеграции? Вместо ответа напрашивается многоточие или же рассуждения из области психоанализа комплекса «Великого интегратора».
Одним словом за 15 лет евразийство в ее казахстанском виде не получило теоретического осмысления и обоснования ни как императив осуществляемой интеграции, ни как новый концепт в теории евразийства. Все свелось к банальному персонофицированию. На наш взгляд в данном случае евразийство выступает как яркая обертка-фантик с невнятным наполнением, полуфабрикатом сомнительного качества. Ведь экономическую интеграцию можно создать и без идеологии. Поэтому мы и заканчиваем продолжением уже упомянутого стихотворения Мережковского «Дети ночи»
