Цель статьи состоит в развенчании лживых слов о якобы имеющемся у нас трайбализме и показе «толстых» обстоятельств: что скрывают словеса о доморощенном трайбализме. Спор идет по существу вокруг двух определений: клановость или трайбализм? Нет спора насчет фактов из самой жизни о том, что есть преференции и незаконные привилегии «своему человечку» при получении должностей, земельных участков, выгодного заказа на тендера и прочее вплоть до сдачи экзамена. Коррупционный характер таковых действий очевиден. Представим, что некто видит, что на хороший «хлебный» высокий пост назначен человек, близкий бигмену («большому человеку»).

При этом, есть мнение некоторых лиц, что обойдены вполне достойные лица. Видно, что новый назначенец ставит на посты близких себе людей. Не сомневаюсь, что наш проницательный наблюдатель заметил, что новые назначения происходят не по принципу служилого бескорыстия и личностного профессионализма. Но далее легковесность суждений ведет не в ту сторону. Наш наблюдатель делает вывод, что «бигмен» на многие посты назначает по принципу трайбализма. Хотя здесь имеет место крайне широкое и неверное по сути обобщение. Во-первых, факты назначения близких лиц не ограничиваются кровными родственниками. «Близкими» этого бигмена могут быть прежние сослуживцы, земляки. Во-вторых, отбрасываются факты назначения лиц иного происхождения и даже иной этничности. И множество таких случаев можно найти без особого труда.

Представления о наличии трайбализма и клановости опираются на различную интерпретацию одних и тех же фактов. Под словесами о трайбализме скрывают, не без умысла, разнопорядковые явления. В случае назначений близких родственников и свойственников (родни вследствие заключения браков) имеет место кумовство и непотизм. Кумовство и непотизм - иные явления, чем покровительство на основе общей принадлежности к племени. Но это не есть трайбализм.

Трайбализм предполагает доверие, близость, политическую поддержку и продвижение на основе общей племенной принадлежности. Трайбализм имеет свою внутреннюю логику, но этой логики и самого трайбализма нет у нас.

В «Зеленой книге» лидер Ливии полковник Муамар Каддафи выразился прямо и ясно: партия аналогична племени. Очень большая доля истины в его словах присутствует: для отмеченных им обществ политическая дистанция измеряется не различием партийных убеждений, а отношениями между религиозными течениями и между племенами. Попытки создать многопартийные системы в ряде стран Африки обернулись, что победа и проигрыш зависят от этнического и племенного состава населения. Партии оказались современным политическим фасадом для продвижения посредством голосования по признаку племенного деления.

В Афганистане встречались ситуации, когда члены ЦК комсомола (тамошней ДОМА - Демократической организации молодежи Афганистана) подчинялись решениям вождей племени уйти за границу, в Пакистан. Единственное на чем казалось могли бы строить аргументацию, сторонники доморощенного трайбализма - это отдельные факты голосования за сородича при проводившихся в последние годы экспериментальных выборов сельских акимов. Но что может быть определяющим для деления на «своего» и « не совсем своего» в сельском округе несколько сот избирателей? В первую очередь соседские и родственные отношения. Идеологические и партийные различия не столь явны даже в городах.

Отсутствие идеологических и политических мотиваций выдвигает на первое место малозначимые для современного общества побуждения соседского и родственного характера. А избирать надо было. Голосовать приходилось, исходя из имеющихся идентификаций личного, родственного, семейного, соседского характера при почти нулевой роли иных, в том числе политических, идентификаций! Что же можно ожидать в этом случае, как не голосование за «своего»? Эту особенность голосования в условиях, когда для избирателя нет других ориентиров выдают за родовщину и трайбализм!

Неверность этого истолкования видна при появлении мало-мальского политического выбора. Селяне не ведут себя соответственно «роду-племени» на выборах, где имеется политический момент. На выборах депутатов Мажилиса по одномандатным округам (т.е. до 2007 г., когда была поставлена точка на этом порядке избрания) проявлялось, что племенная принадлежность не означает голосования за соплеменника. Голоса могли переходить к иному кандидату, заинтересовавшему чем-то, в том числе и подарками и подношениями аксакалам. Но это как раз противоречит истинному трайбализму и рушит единственно возможный аргумент в пользу его доморощенного варианта! Настоящий трайбализм опирается на осязаемое чувство соплеменности и не допускает измены «своему» кандидату. Массовый подкуп соплеменников при живом трайбализме столь же невозможен как массовый подкуп членов консервативной или коммунистической партии в странах Запада.

История Казахстана последних веков - свидетельство краха племенных отношений . Уже в начале XIX в. Я.П. Гавердовский привел сведения о распаде у казахов прежних племенных связей и сохранении значимости общинных связей и родства на уровне 3-5 поколений (т.е. на уровне аула). Процесс набирал силу и стал неоспоримым в годы Советской власти. В настоящее время реально поддерживаются родственные отношения в части обмена информацией, услугами, на уровне 2-3 поколений, а случае выполнения ритуальных мероприятий (свадьбы, похороны и т.п.) до 5, редко 7 колена. Те, кто утверждает наличие трайбализма в Казахстане, слышат звон, да не знают, где он.

Самое точное объяснение - это то, что наш Высокий Назначенец действует по принципу клановости. В сердцевине клана могут быть родственники, могут быть друзья и земляки; считающиеся верными прежние сослуживцы, либо лица, имевшие общую альма-матер. Следует заметить, что чем более необходим профессионализм, тем менее значима роль земляков и родни и более высока значимость профессионалов. На примере Высокого и не очень Высокого Назначенца видно, что факты препарируются и искажаются под одним углом зрения. Просто выхватываются отдельные факты, им придается некая убедительность; факты «против» отбрасываются, и тезис пошел гулять по свету.

Советские предшественники «наших» кланов. В отличие от племенных структур, клановость живуча, вездесуща и способна возникать в любую эпоху. Ельцин как-то назвал членами своей семьи не только жену и детей, их супругов и своих внуков, но и руководителя президентской администрации Александра Стальевича Волошина, ряд других лиц. По сути, он обозначил не семью, а «ближний круг». Впрочем, его ближний круг и окружение не сформировались в клан.

Ельцин не успел придать устойчивость отношениям в своем окружении: нестабильность 1990-х гг. отразилась и на его приближенных: одни за другим уходили Г. Бурбулис и некоторые из прежних «свердловцев», «ушли» некогда влиятельного начальника президентской охраны Коржакова. Что касается прежних политических попутчиков как Г. Х. Попов, Ю.Афанасьев, то они не были креатурами Ельцина и характерами (а Ю. Афанасьев и убеждениями) не вписывались в ельцинское окружение. При Хрущеве только два члена Политбюро были из Днепропетровской области Украины - Брежнев и Андрей Кириленко. При «дорогом» Леониде Ильиче в составе Политбюро ЦК КПСС появились Щербицкий и Николай Тихонов. Выходец из Красноярского края Константин Черненко был своим для «днепропетровцев» и был поставлен на пост Генерального секретаря цК КПСС. В известном смысле путинским «питерцам» и «чекистам» предшествовала «днепропетровская группа» Брежнева.

В недавние, перестроечные времена раскрылось, что если на пост министра внутренних дел Дагестана назначался аварец, то другие этносы думали про себя: «Аварцам отдали МВД». Учитывая конкуренцию кланов внутри аварцев, более верным является утверждение: это ведомство отдано под начало человека из одного кланов аварской национальности. Любовь к широким обобщениям («аварцам отдали МВД») подменяет клановый интерес общностью аварцев. И это к вящему удовольствию кланов, желающих иметь опору в этнической, внутриэтнической, региональной поддержке. Клановость относится только к доступу к власти и соответствующим благам и ресурсам. Не более того.

Но кланам необходима легитимация со стороны лиц, не имеющих благ и преференций от принадлежности к тому или иному клану. Выход опробован применением опыта «родной» КПСС, поставившей когда-то пролетариат руководящим классом общества в пространстве символов советской эпохи. Наши «клановики» активны в символическом пространстве. Они не могут использовать идеологический ресурс в виде идеи «развитого социализма» как было во времена Брежнева. С другой стороны, казахи слишком велики по численности по сравнению с аварцами и другими народами Дагестана и использование чисто этнического фактора на благо отдельного клана невозможно. Некогда князьки, султаны, эмиры считали важным демонстрировать свое высокое социальное положение. Престижным было иметь возводить себя от знатных предков, проводить пышные церемонии, пиршества и т.п. Всевозможные глашатаи, доезжачие, сокольничие, придворные историки были частью демонстрации своего статуса. Совершенно не случайно появились местные труды о знаменитых людях того или иного рода-племени. На пьедесталы памятников советского периода водружаются локальные и региональные вожди прошедших веков. Несомненно, это есть часть оживления интереса к исторической памяти. Но не лучший вариант использования этой памяти. Лучшая часть исторической памяти обращена к сокровищнице культуры. Эта лучшая часть упорядочена самим коллективным творчеством народа и пантеон героев сложился в течение столетий в иерархии «старших» (Едиге, Кобланды, Шора, Камбар, Ер-Таргын) и «младших» богатырей. «Старшие» богатыри имели более весомые деяния, их воспевали от Крыма до Иртыша. Локальные герои оставались таковыми, известными в отдельных местностях и сказители не претендовали на всеказахское значение этих личностей, находившихся по символическому рангу ниже «младших» богатырей. Каким образом создалась почва для появления в нашем Отечестве «великих» батыров районного значения?

Во-первых, после Великой Отечественной войны были проведены идеологические кампании по объявлению ряда эпических сказаний о ведущих, т.е. «старших», богатырях «феодально-байскими». Между прочим, гонения на виднейших интеллектуалов проводились как раз в период этих кампаний, а К.И. Сатпаеву было прямое обвинение в том, что он в середине 1920-х гг. выпустил эпос «Ер Едиге». В нынешнем изложении истории Казахстана факты этих гонений упоминаются, но причины указываются недостаточно полно. Лазейка в освещении истории Казахстана оказывается на руку «клановикам» и позволяет локальное раздувать до уровня всеказахского. Во-вторых, есть интерес некоторых «клановиков» в созидании собственной версии исторической памяти. Если послушать внимательно рассказ или фильм о таком батыре, то заметна нехитрая канва повествования. Обязательно упоминание, что его имя было известно в казахском народе («есть известная песня» такого-то акына, «была легенда казахская» и пр.). Но умалчивается, что казахи других регионов не слыхивали об этих легендах о таковом герое... Вокруг имени некоторых персонажей потрудилась рука стилизатора под старинный героический эпос («родится у него потомок и будет он великим»..). Первое, что бросается в глаза - это то, что персонаж действовал в таких-то битвах, под его командованием одержана такая победа.

Память соплеменников отобразила эти деяния. Представим, что эти деяния действительно имели место и не противоречат имеющимся иным источникам (либо иные источники в силу ряда причин отсутствуют). Никто не спорит, что батыр был истинным защитником и героем. Второе обстоятельство - далее идет манипуляция с прошлой исторической памятью. Факты наличия песни такого-то акына, легенды местного значения преподносятся некритически, выдавая промоутируемого персонажа за очень известного и важного казахского батыра! Если есть возможность, то используется упоминание какого-нибудь авторитета. Но упорно обходится вопрос о географии известности и популярности этого персонажа. На деле же, как правило, география распространения песен о том или ином батыре «районного значения» не выходила за пределы данной местности. «Квалифицированное большинство» известности для двух третей жителей и территории, говоря современным нам языком, достигалось только героями казахско-ногайского эпоса и героями доказахских сказаний, например, «Алпамыс», «Сказание о деде Коркуте» (последнее сказание не относится к героическом эпосу). Доля здравого смысла необходима в распознавании действительно великих героев прошлого от потуг борзописцев настоящего. Дело в том, что в 1920-х гг. М.О. Ауэзов отмечал, что песенное творчество Семиречья отличалось от Запада и Севера Казахстана. В Семиречье не было казахско-ногайского героического эпоса! Для знающего историю это не представляет особых затруднений, поскольку Семиречье было частью Улуса Чагатая, а большая часть Казахстана входила в Золотую Орду (это несложное объяснение, правда, не увидел у наших историков и литераторов. Так что благодарен за возможность высказать свою мысль). Продвинуть локальный персонаж на уровень не только казахский, но и казахстанский - вот невысказываемая вслух задача сотворителей лоскутной исторической памяти. В этом смысле борьба за первенство в символическом пространстве не закончилась. И сторонникам чисто «казахской политической нации» (КПН) полезно бы призадуматься: почему утверждения и споры о том были ли такие великие личности как Чингис-хан, Аттила и т.п. казахскими предками плавно перетекают в попытку установления иерархии происхождения: кто из казахских племен первее всех возник и дал начало остальным. Уже сотворен на высоком холме памятник неизвестному прежде праотцу Адай-ата. Таласбек Омарбеков, имеющий чин доктора исторических наук, написал на родном языке книгу о первенстве жалаиров над всеми остальными. Но по-прежнему КПН-овцы не видят собственного тупика... Борьба в символическом пространстве незавершена. Взамен низложенных символов от Павлика Морозова до Семена Буденного в бой подняли других почивших героев, персонажей еще более давнего прошлого. Однако настоящая История нуждается в опоре на факты. Есть сведения о количестве подданных у хана Касыма, о численности войск в битвах «эмира эмиров» Золотой Орды батыра Едиге. Но приверженцы иных, локальных кандидатов на ореол общенациональных героев упираютне на факты такого рода, а на патетику речи, вкрадчивость и красочность слов и видеорядов . Личности прошлого превращаются в инструмент борьбы за первенство в символическом пространстве. Для «старших» батыров, прославленных эпосом, этот интерес к прошлому привел не к восстановлению их почетного места в пантеоне героев, а к принижению в локальные герои (Едиге - для племени мангытов у каракалпаков и ногайцев, Кобланды из надэтнического героя нескольких народов усилиями таковых локалистов обнаруживает черты героя только племени кипчаков, Шора - только для рода Тама и т.п.). Свершилась подмена. Надо сказать: одни допустили, другие участвовали и участвуют не в возрождении, а в стремлении исказить историческую память. С одной стороны, феномен «сотворения традиций» не прекращается, но, с другой стороны, этот феномен работает в искаженном формате, против созидания нации (как гражданской, так и этнической) в Казахстане. Если отметить, что некоторые из этих локальных батыров возведены молвою в ранг святых, что противоречит взглядам сторонников «чистого» ислама и вызывает дополнительное напряжение в среде верующих, то картина будет довольно полная. Допускаю, что некоторые из борцов за первенство и высокий статус своего локального, родового героя прошлого искренне желают созидания единой и процветающей казахской нации. Но святая простота хуже воровства. Независимо от их намерений, последствия их действий предсказуемы. Искажение исторической памяти - есть надругательство над одним из признаков нации. Впрочем, чтобы спать спокойно у них готова отговорка, что «этого они не знают». Действительно, Сталин, труды которого по национальному вопросу, изучали в СССР, не упоминая с конца 1950-х гг. его авторства, не считал мифы и историческую память признаками нации. Так что идите за Сталиным, в то же время критикуя его за деяния разных лет! В прошлом, бай отдавал в аренду собственный скот одноаульцам, как правило, его же родственникам. Нынешние «клановики» прошли советскую эпоху и предпочитают решать проблемы не за свой счет, а за счет государства. Не следует забывать, что корни доморощенной клановости не в далеком средневековье, а в периоде Брежнева. Если аким района в г. Алматы обещал помочь своему двоюродному дяде получить жильё в общежитии, но не думал выполнять это обещание, то какой разговор о родовой солидарности? Случай не единичный. Чиновник, между прочим казахскоязычный и «традиционалист», обратил внимание не на родство, а на нужность для себя этого человека. Простой человек ему не нужен. Пусть он родня, но он не входит в его клиентеллу. Этот простой бедный родственник не вписывается в эти схемы получения доходов из бюджета. В арабских странах, представляющихся идеалом для некоторых «клановиков» (идеализируемых по причине многоженства и ислама), например, Сирии и Палестине - странах, где действительно есть солидарность в рамках родственных групп, такое поведение аморально для руководителя («раис») общины. Наш доморощенный «клановик» стремится получать знаки внимания, наслаждаться престижем и иметь подношения от клиентеллы, которой он помог устроиться на должность на государственной или негосударственной службе. Повышение в должности требует опять-таки новых подношений - фактов достаточно и время от времени всплывают в прессе. Иными словами, если бай прошедших времен рисковал собственным имуществом (скотом), то наш «клановик» оставляет затраты и расходы государству, а себе берет распределительную функцию, назначение кадров и связанные с этим выгоды и почет. Клановость заинтересована в искажении исторической памяти, создании себе выгодных символов. Для этого начата возня в символическом пространстве, поскольку «клановику» необходимы уважение и поддержка среди лиц, не имеющих копейки от его благ и престижа. Понятно обращение к прошлым знакам и именам. Прошлое переформатируется на потребу узкого круга лиц. Люди пера (писатели, журналисты и просто подвизающиеся на ниве истории с очень маленькой буквы) и люди резца (скульпторы) используются как проводники столь желаемой легитимации «клановиков» и, учитывая борьбу кланов не только в реальном, но и в символическом пространстве, для поиска доводов превосходства над другими «клановиками». Клановость разрослась настолько, что от партий до учреждений идет борьбаза то чтобы своего человечка поставить.Более того, даже поправка от 2003 г. в Закон о государственной службе позволяет работать свойственникам в прямом подчинении и подотчетности! Зять может работать в подчинении обожаемого тестя и вместе проворачивать делишки на их собственное, а не на общее, казахстанское благо! Но клановики глухи к этому общему благу, хотя можно услышать из их уст слова, соответствующие моде (о демократии, плюрализме, любви к Родине, языку и пр.), но попробуйте тронуть капельку их негласных доходов из бюджета! Для них не имеют смысла дискуссии, что есть государство - «орган насилия», орган управления или что-нибудь иное, как воплощение общества. Их правда хорошо высказана одним чимкентцем: «государство - это дойная корова» (в подлиннике фраза звучала на его родном языке). Они превосходно приспособились к феномену двоемыслия , когда говорится одно, думается другое, а дела не соответствуют высокопарным словам. Дела банальны: «грести под себя». Но так хочется придать себе хотя бы иллюзию величия в настоящем и ощутить пращура как великую персону прошлого! Правда, для этого к делам минувших дней относятся по модели поведения «клановика» в настоящем, т.е. отбрасывая более достойных. Создаваемый призрак трайбализма позволяет вывести клановость «из-под удара». Что ж, наш Высокий (и не очень высокий) Назначенец-Клановик может вздохнуть спокойно: тень причастности брошена на массу лиц, считающихся в силу старинного генеалогического родства его соплеменниками, но не являющихся его клиентеллой и не имеющими одного тенге от его доходов; косвенно тень брошена на целый казахский этнос, якобы, склонный к трайбализму; а лично он выиграл: люди пера и ученые мужи отвлечены, не указывают ему на его кумовство и непотизм. Козел отпущения найден! Миф о трайбализме сотворен. Охваченные мифом не обращают внимания на противоречащие мифу факты и аргументацию. Но зачем помогать этим манипуляторам в этом деле? Назовем вещи своими именами: есть клановость, а словеса о трайбализме идут от лукавого. Подобно кажимости, что Земля вертится вокруг Солнца, также видимость трайбализма опьяняет умы. Но как выгодно и модно было говорить об этом, привлекая интерес зарубежных ученых, знакомых с этим феноменом по ряду стран Востока! Интерес отнюдь не бескорыстный для наших рассуждавших и поныне глаголящих о трайбализме - флер загадочности, отблеск феномена на свою персону; возможность промоушна для себя. Добавим, этим самым уводить от решения наших действительных проблем.

Талгат ИСМАГАМБЕТОВ

Contur.KZ