Мировой финансовый кризис, как показывает развитие событий, уверенно перешёл из фазы финансовой в фазу общеэкономическую и поставил вопросы более общего порядка - о путях дальнейшего мирового экономического развития. Исследование причин кризиса выявило интересные и во многом неожиданные для части российского экспертного сообщества и властной элиты результаты. Оказывается, истоки кризиса кроются не в финансовых инструментах как таковых и даже не в собственно экономических проблемах. Нынешний кризис имеет системный характер, который ещё предстоит осмыслить, в том числе отказавшись от господствующих в социальных, политических и экономических теориях стереотипов.
О Русской цивилизации и модернизации России
Мировой финансовый кризис, как показывает развитие событий, уверенно перешёл из фазы финансовой в фазу общеэкономическую и поставил вопросы более общего порядка - о путях дальнейшего мирового экономического развития. Исследование причин кризиса выявило интересные и во многом неожиданные для части российского экспертного сообщества и властной элиты результаты. Оказывается, истоки кризиса кроются не в финансовых инструментах как таковых и даже не в собственно экономических проблемах.
Нынешний кризис имеет системный характер, который ещё предстоит осмыслить, в том числе отказавшись от господствующих в социальных, политических и экономических теориях стереотипов.
Это наглядно продемонстрировал январский форум 2009 г. в Давосе. По словам экс-президента США Билла Клинтона, к кризисным явлениям привело то, "мы не просчитали рынки", "мы выпускали слишком много бумаг, которые покрывали другие бумаги", и «у Америки просто не было четкой экономической стратегии". В свою очередь канцлер ФРГ Ангелы Меркель обозначила две основные причины кризиса. Первая - спекуляции на американском рынке недвижимости и излишнее накопление денежной массы. Вторая - Запад долго жил не по средствам, и теперь западной экономике нужны глубокие структурные реформы. А. Меркель констатирует, что далее "невозможно жить выше своих возможностей".
В.В.Путин в интервью агентству "Блумберг" накануне открытия Давосского форума отметил, что «сегодня мы переживаем особый период в силу масштабов финансового международного кризиса, и в силу того, что он носит комплексный характер». «Мировой финансовый и экономический кризис затронул Россию серьезным образом, потому что оказались в сложной ситуации именно те отрасли экономики, которые развивались в России в последние годы наиболее активно - металлургическая промышленность, банковский сектор, розничная торговля и некоторые другие отрасли экономики».
В тоже время российский премьер выразил готовность сохранить открытый характер российской экономики, с либеральным финансовым рынком и предположил, что «в конечном итоге нынешний кризис приведёт к лучшей структуризации самой экономики, что в конечном итоге пойдет на пользу».
Западные эксперты в отношении кризиса настроены более пессимистично. Накануне проведения Всемирного экономического форума в Давосе английская газета "Гардиан" опубликовала результат опроса более 4500 лидеров общественного мнения из 20 стран мира, которые высказались на эту тему. Две трети опрошенных заявили, что в результате кризиса они потеряли главное - веру в бизнес. И возврат к старой модели рыночной экономики, по их мнению, невозможен.
Итак, на сегодняшний день объективно возникла необходимость в адекватной научной рефлексии происходящих событий, в т. ч. в контексте теории модернизации как возможному пути развития России в обозримом историческом будущем. Некоторые эксперты полагают, что альтернативы модернизации для России вообще не существует. Точнее в качестве таковой является её деградация и гибель. Но так ли это и что предметно мы имеем в виду, когда говорим о модернизации?
Здесь возникает ряд проблем, прежде всего - что такое модернизация. По общепринятому определению, модернизация представляет собой процесс превращения в развитые индустриальные страны традиционных обществ. Корректно ли с научной точки зрения говорить сегодня о том, что Россия, даже с её доминирующей в экономике сырьёвой составляющей, является традиционным обществом? Традиционное общество имеет определённые социальные патриархальные характеристики, которые для России были присущи лет сто назад, но совершенно не свойственны нынешним россиянам.
Далее, понятие «модернизация» как правило, связывается с понятием «вестернизация». Например, С. Хантингтон проводит интересную взаимосвязь между модернизацией и вестернизацией - «во время ранних этапов изменений, вестернизация поддерживает модернизацию. На более поздних этапах модернизация стимулирует возрождение местной культуры. Это происходит на двух уровнях. На социальном уровне модернизация усиливает экономическую, военную и политическую мощь общества в целом и заставляет людей этого общества поверить в свою культуру и утверждаться в культурном плане. На индивидуальном уровне модернизация порождает ощущение отчуждённости и распада, потому что разрываются традиционные связи и социальные отношения, что ведёт к кризису идентичности.
По С. Хатингтону, распространение западной культуры ведёт к изменению социальной структуры в экономике, в политике и в военной сфере, что усиливает мощь политических элит этих государств, а затем западная культура снова вытесняется традиционной, которая способствует господству местных элит.
С. Хантингтон раскрывает политическую суть модернизации «То, что для Запада - универсализм, для остальных - империализм. Запад пытается и будет продолжать пытаться сохранить своё высокое положение и защищать свои интересы, называя их интересами «мирового сообщества». Это выражение стало эвфемизмом (заменив «свободный мир») и призвано придать иллюзию правомочности в глазах всего мира действиям, отражающим интересы США и других западных держав».
Модернизация - вестернизация - универсализм - либерализм - глобализация - «открытый» рынок и т.д., представляют собой коннотацию не только в лингвистическом, но и каузальном отношении. По своей сути термин «модернизация» несёт в себе колониальный смысловой оттенок, означает подражание имеющимся современным образцам, фактически закрывает возможности для опережающего целеполагания, а значит и развития. В определённых исторических условиях модернизация, как социальная трансформация, берущая за образцы действительно преуспевающие общества, может быть полезна для развития страны («экономическое чудо» в Южной Кореи, Японии и др.). Однако, в условиях мирового кризиса представлять модернизацию как перспективную стратегию социальной трансформации российского общества не релевантно.
Следующей проблемой, которую поставил нынешний кризис, является соотношение модернизации, глобализации и суверенитета. Американский социолог И. Валлерштайн в своей концепцией «мировой системы» отмечает доминирование в мировых политических и социальных процессах глобальной экономической интеграции, лидерами которой после второй мировой войны были наиболее развитые в индустриальном отношении США. Управление по концептуальным целям предполагает, что, меняя целевую модель можно тем самым управлять социальным процессом, влиять на его протекание. Достаточно определить в качестве стратегической цели либерально-модернистское представление о том, что мировой рынок является самым рациональным экономическим регулятором распределения ресурсов и получаем нынешнюю ситуацию, когда почти 50% своих золотовалютных резервов России находится в американской экономике и зависит от решений американского правительства. Это простой и эффективный механизм перераспределения и управления российскими материальными и человеческими ресурсами в интересах финансовых и политических кругов США. Потеря контроля над основными модальностями социальной системы, говоря языком социологической теории, означает возникновение условий ограничивающих достижение целей. Но либо вы контролируете условия, либо условия контролируют вас. О каком полноценном российском суверенитете в такой ситуации можно вообще вести речь? Стратегия модернизации для России на деле означает сохранение в системе глобальной интеграции роли сырьевого и энергетического донора, который находится на политической, технологической и интеллектуальной периферии современного мира (для сырьевого комплекса не требуются ни интеллектуалы, ни высокие технологии).
Модернизация как интенция в сторону открытого рынка так же не выглядит однозначной. Существует общая закономерность неравномерности экономического и социального развития регионов и государств, что, в принципе, естественно. Отстающие периферийные государства стараются сократить своё отставание. Однако правила свободного («открытого») рынка консервируют ситуацию отставания, поскольку производственный и финансовый потенциал развитых стран имеет преимущество перед производственным потенциалом стан отстающих. Из-за открытого рынка периферия никак не может догнать центр, что в итоге обеспечивает господство «золотого миллиарда» стран западной Европы и США. Но почему суверенное общество не может исключить, ограничить, либо обусловить экономическое и любое другое взаимодействие с другими внешними обществами? Согласно классику социологии Максу Веберу, участники социального взаимодействия вполне могут ограничить взаимодействие с внешним миром, то есть с другими обществами, если это ограничение повысит их шансы удовлетворить собственные интересы. Индустриализация России, тем более в условиях кризиса, вполне может потребовать принятия различных протекционистских мер, и тогда теория модернизации не вписывается в стратегию догоняющего и опережающего развития.
Рассмотрим теорию модернизации как определённый взгляд на мир, как на определённую научную парадигму, т.е. на совокупность её основных положений и принципов. Для модерна характерно стремление к упорядочению, классификации, признанию универсальных закономерностей, возможность типологий, существование универсальных ценностей и возможность их рационального обоснования и познания. Теории марксизма, либерализма и многих других «измов» с преобладающими экономическими подходами лежат в русле «рационального» взгляда на мир в стиле «модерн». Случившийся мировой экономический кризис продемонстрировал, что вера в рациональность рыночных отношений, как показал уже упоминавшийся опрос английской газеты "Гардиан", оказалась утраченной. Рынок сам по себе не является мерилом экономической целесообразности и справедливости. В рамках модерна оказалось не возможным спрогнозировать кризис и указать на пути выхода из него.
К тому же, у модерна как научной парадигмы появилась альтернатива. 70 гг. XX века ознаменовались таким интересным явлением в культурной и философской жизни общества как постмодернизм. Возникнув в мире архитектуры и изобразительного неоавангардистского искусства, постмодернизм превратился в общефилософскую концепцию, которая предполагает новый, не приемлющий статики и однозначных определений взгляд на мир. Видение мира как децентрированного, фрагментированного, неупорядоченного, лишенного однозначных причинно-следственных связей, по мнению теоретиков постмодернизма, наиболее соответствует характеру социальной реальности эпохи постмодерна. Социальные изменения, согласно постмодернизму, носят нелинейный, многовариантный характер и никогда до конца не детерминированы. В обществе постмодерна символический обмен становится основополагающей универсалией современного потребительского общества. За символами не стоит ничего конкретного. Реальность и истина, как считает Бодрийяр, просто перестают существовать. Партии не отстаивают и не борются за что-либо реальное. Все социальные группы в итоге преобразуются в «единую огромную симулируемую массу». Культурная идентичность становится основой системы социальной иерархии и атрибутивной характеристикой нового общества.
Я далёк от мысли, что именно постмодерн является абсолютно адекватной объяснительной социальной теорией. Хотя нельзя не согласиться, что российские финансы, получаемые за вполне осязаемые товары, такие как нефть, газ, лес и т.п., оказавшись в западных банках и других финансовых структурах, превратились в симуляторы, иногда называемые, видимо по привычке, золотовалютными резервами, за которыми действительно не стоит ничего конкретного. Соответственно, население России и других стран мира, вовлечённое в этот симулятивный обмен оказалось огромной симулируемой массой. Парадоксальным образом с точки зрения модерна, глобализация социального мира в потоках коммуникаций, в развитии Интернета, финансовой взаимозависимости, а также в миграционных потоках людей, капиталов, новых технологий, идей, символов, представлений о благосостоянии и т. д. на практике привела к глобальной симуляции. Судьбы отдельных людей и конкретных сообществ, их трагедии и драмы, стали определяться событиями, происходящими очень далеко от тех мест, где находятся эти люди и сообщества, и независимо от них.
Реальной альтернативой модернизации в условиях кризиса является цивилизационная парадигма. В отечественной и мировой науке эта концепция разрабатывается, начиная со второй половины XIX века, русскими и зарубежными учёными, такими как Н. Данилевский, К. Леонтьев, Н. Трубецкой, Н. Устрялов, П.Сорокин; О.Шпенглер, А.Тойнби, С. Хатингтон и другие авторы. Исследования историков, социальных философов, политологов, социологов, экономистов, антропологов и др. специалистов в области социальных и гуманитарных наук в рамках цивилизационного подхода не противоречат, а взаимно дополняют друг друга, что позволяет целостно описывать исследуемую социальную реальность. Так, русский социолог, вынужденный эмигрировать из Советской России на печально знаменитом философском пароходе, Питирим Сорокин видел будущее человечество за социокультурным типом, основанным на идеалистических ценностях Истины, Добра и Красоты.
Когда в рамках цивилизационного подхода говорится о Русском мире, то тем самым признаётся, что он обладает русскими культурными кодами, религией, традицией, языком, национальным характером, представлением о добре и зле, отношением к собственной и мировой истории и т.д. Русский мир как Русская цивилизация означает признание исторической непрерывности русской государственности, начиная со времени Киевской Руси - Московского царства - Российской империи - Советского Союза - и заканчивая нынешней Российской Федерацией и интеграционными процессами постсоветского пространства. Русский мир как цивилизация, не может развиваться вне определённого пространства, вне определённой территории. У русских есть своё географическое сознание, которое говорит о том, что есть Русская Родина и Русский дом. Русские имеют свою историческую территорию - евразийское постсоветское пространство, на котором развивалась русская политическая история, на котором формировался антропологический и этнографический тип русского человека, особенности его психического характера, которое обеспечивает экономическую основу бытия и воспроизведению русского мира в физическом и духовном смысле. Русский мир как цивилизация исторически сформировался на духовно-нравственных основах Русской Православной Церкви. Здесь нельзя не привести слова русского философа и общественного деятеля Ивана Ильина: Значение православия в Русской истории и культуре определяющее. Достаточно признать, что тысячелетняя история России творится людьми христианской веры; что Россия слагалась, крепла и развёртывала свою духовную культуру именно в христианстве, и что христианство она восприняла, исповедовала, созерцала и вводила и вводила в жизнь именно в акте Православия.
Экономические проблемы также эффективно могут решаться в рамках цивилизационной парадигмы. Рассмотрим любопытный пример достижения национального благополучия из зарубежного опыта. В ХХ веке США удалось решить проблемы подъёма благосостояния американского общества и преодоления классового антагонизма, чему способствовал новый курс Ф. Рузвельта, опиравшийся на кейнсианство, с одной стороны, и на структурно-функциональный анализ социальной системы для поддержания её стабильности - с другой. Основным классиком структурно-функционального подхода в социальной теории является ам. социолог Талкотт Парсонс. По Т. Парсонсу, социальная система это система интерактивных отношений, объединяющих множество индивидуальных акторов, а общество это социальная система, которая содержит в себе все необходимые предпосылки для существования в качестве самодостаточной системы. Развитие общества носит эволюционный характер и сопровождается такими явлениями как дифференциация и интеграция, отражающими процесс усложнения системы. Четыре функций, обеспечивают функциональную самодостаточность общества: сохранения образца; интеграции; достижения цели; адаптации. Функции сохранения образца соответствует культурная система; функции интеграции - правовая система; функции достижения цели - политическая система; функции адаптации - экономическая система. Функционирование общества обеспечивают социальные структуры - устойчивые и стабильные во времени взаимоотношения членов общества, которые выполняют в этом случае определённые социальные роли. Общество находится в состоянии равновесия, если социальные структуры стабильны. Основным условием сохранения стабильности, недопущения конфликтов и разрушения социальной системы Парсонс считал наличие в обществе разделяемых всеми индивидами культурных ценностей, прежде всего в сфере языка и религии. В отличие от либеральной теории модернизации, Т. Парсонс на первое место по значимости выдвигает функцию сохранения культурной стабильности и подчёркивает её значение для поддержания существующего порядка системы. Можно также привести высказывания других социологов, например Р. Дарендорфа о возрастании роли этнополитических конфликтов и Л. Козера о том, что конфликты, затрагивающие основополагающие ценности общества, наиболее опасны и разрушительны для него.
Необходимо остановиться на подходе в рамках модерна на такой основополагающей категории как ценности. Почему-то представляется, что в рамках социального проектирования можно использовать ценности как инструментальную функцию. В зависимости от практической необходимости добавить у населения совести посредством православия или прагматизма через распространение протестантских идей, поиграть с исламам в решении политических задач, увести какую то часть интеллигенции в буддизм и т.д. При этом забывается, что ценности это идеальные объекты, в которых сконцентрированы представления об абсолютном благе. Ценности, согласно исследователю в области аксиологии М.Шелеру, могут образовывать иерархию, при этом высшими ценностями являются духовные и вечные, а низшими материальные и кратковременные. С точки зрения цивилизационной парадигмы; аксиологии; структурного функционального подхода; религиозно-философского осмысления жизни; Православного взгляда на мир духовные ценности первичны по отношению к социальной жизни в экономической и политической сферах, именно они определяют стратегическое целеполагание.
Можно продолжать исследование и сопоставление модернистской и цивилизационной парадигм дальнейшего развития России. Не исключено, что в каких то моментах они могут дополнять друг друга, как, кстати, и постмодернистские теории. В конце концов, социальный мир глобален и фрагментарен, универсален и партикулярен одновременно. Вполне целесообразно использовать западные производственные технологии, сохраняя при этом Русскую идентичность. Но приведу ещё два обстоятельства в пользу цивилизационного подхода.
Модернизация в силу своей ориентации на сугубо рыночные отношения превращает интеллигенцию в предпринимателей от интеллектуальной сферы. Политологи становятся политтехнологами, философы - идеологами и пропагандистами, социологи - маркетологами, деятели культуры уходят в шоу-бизнес и т.д. Гуманитарная интеллигенция утрачивает функцию поиска духовной и научной истины, становится обслугой финансовых и политических кругов. Те, кто не согласны играть по установленным правилам воспринимаются в «элитных» кругах «лузерами», т.е. маргиналами, не вписавшимися в современную жизнь со всеми вытекающими последствиями. На мой взгляд, это дефектное состояние общества, его нельзя считать нормальным. Цивилизационная парадигма, кажется, в этом плане способна установить более гармоничные отношения интеллигенции с российским обществом.
Следующий момент - главный. Теория модернизации почти ничего не говорит о человеке. В лучшем случае она рассматривает его как определённый капитал, способный стать ресурсом в экономической системе. Т.е. имеет место к человеку исключительно утилитарно инструментальной подход. Разговоры о демократии и правах человека ничего принципиально в этом отношении не меняют.
В Русском мире как цивилизации, Православие в духовном и религиозно-философском смысле выполняет функцию мировоззренческой основы, является ведущим критерием идентичности. Вспомним, что, по мнению великого представителя немецкой классической философии Г.В.Ф. Гегеля, «Религия - вообще последняя и наивысшая сфера человеческого сознания, будь то мнение, воля, представление, знание или познание; она есть абсолютный результат, та область, в которую человек вступает как в область абсолютной истины». Человек становится Личностью. Впрочем, это уже отдельная тема.
