В то же время, Россия только активизирует свою политику решения внутренних проблем за счет своих более слабых соседей. И от того, насколько ей это удастся, будет зависеть ее целостность. Все эти факторы подталкивают к переосмыслению украинской стратегии взаимоотношений с северо-восточной соседкой, которые сложились в последние годы. Но сначала надо определиться с тем, что служит фундаментом отношений между Украиной и Россией сейчас? Играет ли определяющую роль географическая близость, есть ли основания говорить об исключительном влиянии родственных отношений между народами или же главенствующую роль играет общее прошлое?
Головко Владимир, кандидат исторических наук, Центр политического анализа
Под влиянием мирового экономического кризиса и последующей за ним рецессии наверняка произойдет новый виток прагматизации международных отношений. Демократические принципы и общечеловеческие ценности все чаще будут оставаться для внутреннего употребления, тогда как в принятии решений на мировой арене будут доминировать экономический расчет и сугубо национальный интерес. Это означает, что один из двух региональных центров силы, с которыми граничит Украина, - Европейский Союз - наиболее вероятно, будет поглощен вопросами самосохранения в большей мере, чем судьбой своей восточной периферии. В то же время, Россия только активизирует свою политику решения внутренних проблем за счет своих более слабых соседей. И от того, насколько ей это удастся, будет зависеть ее целостность. Все эти факторы подталкивают к переосмыслению украинской стратегии взаимоотношений с северо-восточной соседкой, которые сложились в последние годы. Но сначала надо определиться с тем, что служит фундаментом отношений между Украиной и Россией сейчас? Играет ли определяющую роль географическая близость, есть ли основания говорить об исключительном влиянии родственных отношений между народами или же главенствующую роль играет общее прошлое? Хутор Свободы В октябре 2004 года, в статье о перспективах взаимоотношений Украины с Россией и ЕС, в качестве аналогии использовались модели взаимоотношений соседей с США. Соответственно, для нашей страны были сформулированы два подхода «канадизация» («более-менее паритетные отношения») или «мексиканизация» («закрепление статуса страны третьего мира с анклавами современной экономики и косметической демократией»): «Идеальным случаем для Украины была бы «канадизация» отношений с обоими центрам силы (РФ и ЕС), а пессимистичным вариантом - «мексиканизация» отношений на двух направлениях (впрочем, возможны еще худшие «латиноамериканские» варианты). Поэтому на ближайшую перспективу необходимым является продолжение укрепления взаимовыгодных отношений с Россией и накопление ресурсов для качественного модернизационного скачка в отношениях с ЕС. На западном направлении, как это ни прискорбно звучит, останется лишь выжимать максимум из своего «мексиканского» положения» (см. Украина и Россия: перспективы взаимоотношений после президентских выборов , 14.10.2004). С точки зрения дня сегодняшнего, можно утверждать, что представители нынешней политической элиты в отношениях с Россией таки пошли «худшими латиноамериканскими» путями и сначала попыталась сделать страну такой себе евразийской «Кубой». При этом Виктор Ющенко оказался похожим на бессменного вождя кубинской революции Фиделя Кастро, в основном, лишь в деле «выдавливания» своих вчерашних политических союзников (но не дальше своего Секретариата) и в исповедовании некоторых иллюзий о верности и бескорыстности союзников заокеанских. Юлия Тимошенко, напротив, не пожелала пойти путем Че Гевары, беззаветно и бесплатно распространять демократические ценности, скажем, в белорусском Полесье или нечерноземной полосе России. И только Виктор Янукович своим терпением чем-то похож на Рауля Кастро, смиренно ожидающего времени, когда он сменит брата на высоком посту так сказать естественным путем. В результате наш «хутор Свободы» все больше становится похожим не на остров Свободы, а на Гаити. Его «гаитянскость» проявляется в потере политического и экономического суверенитета на фоне нарастания деструктивных процессов в обществе. Этими пускай грубыми и поверхностными политико-географическими аналогиями хотелось бы проиллюстрировать, во-первых, тезис, что даже если бы удался проект «евразийской Кубы», то конфронтационная модель отношений с одним из мировых центров силы привела бы к консервации развития общества, экономики, политических институтов. Во-вторых, тезис, что в случае затяжного политического и социально-экономического кризиса, как это имеет место на Гаити, роль стабилизатора обычно берет на себя ближайший региональный центр силы, а в случае Украины, скорее всего, им станет Россия. Естественно, стабилизация будет проходить с целью обеспечения спокойствия данного центра силы, а собственно украинские интересы будут вторичны. «Кайдашева семья» по-евразийски «Семейные» аналогии для оценки украино-российских отношений еще менее полезны, чем политико-географические. Точнее, даже если установить «родство», то это ровным счетом ничего не доказывает. Общность языка, религии, истории только подчеркивает разницу между народами в данных сферах. Другими словами, если уж народы, даже вышедшие из некой единой древнерусской народности (что само по себе не является бесспорным) в ходе истории разделились, то уж явно из чувства инаковости, что и доказывали время от времени друг другу в многочисленных войнах, политических конфликтах и культурных дискуссиях. С другой стороны, понимание самих семейных ценностей в традиционных украинском и российском мировоззрениях существенно отличаются, что приводит к еще большему непониманию. Так, Россиянину, архетипично склонному к большой семье, выше его сил понять, как может братский народ идти на конфликт (вступать в НАТО, помогать грузинам, выводить братский Черноморский флот и т.д.), это как-то не по-семейному. Однако для Украинца важнее его малая «нуклеарная» семья, поэтому он не видит ничего зазорного в том, чтобы «поставить на место» многочисленных родственников. Чтобы россиянам было легче понимать украинцев, следует в московских элитных школах не столько выдержки из Шевченко преподавать, сколько «Кайдашеву семью» Нечуя-Левицкого, с известной сценой борьбы между братскими семьями за грушу. Не менее бессмысленное занятие - пытаться определить старшинство в отношениях. Ответ будет зависеть от того, что понимать под Украиной и Россией. Если брать государство современного типа - то российская государственность, безусловно, является «старшей». И, кстати, у нее есть, чему поучится. Если брать этническое измерение, то здесь самое широкое поле для свободы интерпретаций. Еще со времен Михаила Погодина (1-ая пол. 19 века) ведется дискуссия о том, кто же настоящий наследник Киевской Руси. Этот российский историк-публицист считал, что под давлением Степи русские покинули Киев и окрестные княжества и ушли в леса Северо-Восточной Руси, а с Карпатских гор спустились «галичане» и присвоили себе руины великой культуры. Ответы Погодину были в такой же тональности: мол, русские к Киевской Руси не имею никакого отношения - это с трудом христианизированная чудь, весь, меря и другие угро-финны, а также татары. Исходя из концепции древнерусской народности (разработанной уже в советское время), возникновение трех восточнославянских народов датировалось 14 веком, но ответ на вопрос, кто из них родился первым, больше зависит от желаний и комплексов исследователей - прежних и нынешних. Так, наиболее распространенным есть мнение, что на Куликовское поле в 1380 году шли этнически разрозненные группы, которые, победив, ушли оттуда как русский народ. Но почему отказывать в наличии этнического самосознания украинским и белорусским ратникам, которые в составе войска литовского правителя Ягейло были готовы ударить в спину Дмитрию Донскому (и кстати, имели за плечами свою победоносную «Куликовскую битву» - под Синими водами на 18 лет раньше)? Скажем, для национально ориентированного российского (а ранее идеологически подкованного советского) историка, сам факт этой готовности - свидетельство недоразвитого этнического самосознания. Тогда как для украинского националиста, наоборот, вполне красноречивый аргумент, что уже тогда украинцам было ясно кто их природные враги и друзья. Если брать культуру, которая до 18 века определялась православной традицией, то и ее сохранение, а главное развитие было результатом деятельности социума, который сейчас связывают с украинцами. С конца 16 и по вторую половину 18 века выходцы из Малороссии поучали, в прямом смысле, великороссов (сохранились жалобы родителей учеников на снобизм малорусских учителей к детям в русских школах). Однако по мере европеизации России православная культура запирается в религиозную резервацию, а секуляризированная европейская культура все шире распространяется по Российской империи. В этом Санкт-Петербург «старше» Киева. Впрочем, и тут не все гладко -малорусское влияние (не столько на уровне личностей, но как питательной среды, личного общения, поддержки традиции) на российскую культуру 19-20-х веков еще ждет своего вдумчивого и свободного от национальных комплексов исследователя, способного понять, что же выросло из украинской гоголевской шинели в России. Отдельная проблема - как вписать во все эти около-семейные отношения субкультуру западно-украинских земель, которые до 1939 года не находились с российской культурой в пределах одного государства. Этот субстракт плохо адаптируется под «братские» схемы разработанные историками, идеологами, пропагандистами в Москве и Ленинграде. В целом, рассуждения о родственности народов и вытекающих из нее политических и экономических обязательствах не только контрпродуктивно (поскольку относительно легко опровергается альтернативными фактами и концепциями), но потенциально небезопасны, поскольку подспудно придают международным отношениям некий особый статус: мол, что можно простить чужаку, то нельзя простить брату. Другими словами, чем меньше братской любви, тем лучше: где нет Авелей, там нет и Каинов. И наоборот. Россия и Украина: дисбаланс дискурсов Нагромождение накопившихся между Украиной и Россией мифов, метафор, недомолвок и сказок требует деконструкции, попытка которой будет представлена ниже. Главная трудность на этом пути - это определить, что представляют собою эти страны на сегодняшний день. Россия благодаря высокой концентрации и централизации власти имеет более четкие политические, идеологические и т.д. очертания, чем Украина. Сравнивая последнюю с северо-восточной соседкой можно сказать следующее: - В РФ идет процесс формирования правящей элиты за счет выходцев из советских служб госбезопасности и нефтегазового сектора. В Украине, наоборот, имеет место нарастание противоречий между правящими группами, которые чаще всего волей случая оказались на высших политических должностях без надлежащего опыта государственного управления и команды единомышленников. - В связи с вышесказанным, правящая элита России выходит на горизонт планирования своей деятельности уже на период от 10 лет. В Украине горизонт планирования ограничен 1-2 годами. - Российская элита на сегодняшний день обосновывает свой статус идеологией, являющейся сплавом из элементов советской идеологии времен Брежнева-Андропова (неосталинизм, информационная борьба с Западом), но существенно разбавленной установками на формирование системы государственного капитализма. Все больший вес приобретают элементы религиозного мировоззрения. В результате получается некая идеология Реконкисты - отвоевание утраченного в результате распада Российской империи и СССР. Украинские элиты пытаются обосновать свою власть демократической идеологией, которая в реальности скорее является таковой по букве, но не по духу. Поэтому на практике государственная политика в Украине выливается в эклектизм либерализма, государственного капитализма и анклавов социалистической экономики. Культура остается секуляризованной. Впрочем, имеют место попытки патриархализировать политическую и культурную жизнь Украины. - Российское общество, которому навязывают идеологию, что оно является полномочным правоприемником имперской и советской традиций, стабилизировалось, но одновременно законсервировало устаревшие стереотипы поведения. Поэтому оно продолжает жить в авторитарной системе координат. При этом, социалистические стандарты, потерянные за последние 20 лет, пытаются трансформировать в государственный патернализм. По мере исчерпания инерции стабилизации, общество, скорее всего, столкнется с новым застоем. Украинское общество является молодым социумом (в том смысле, в котором молодым были общества Германии и Италии второй половины 19 века, объединившиеся под эгидой своих государств), состоящим из нескольких этнических субстратов. Ему контрпродуктивно и неэффективно пытаются навязать «устаревание», а заодно и привить комплексы жертвы. В то же время, в Украине общество склонно к демократическим ценностям (порой трансформирующимся в анархизм), соответственно, несмотря на риторику государственного патернализма, все большую силу набирают либеральные ценности. - Основным противоречием российской международной политики является несоответствие между статусом регионального лидера и амбициями на статус мировой державы. Что касается Украины, то здесь противоречие между претензиями на статус демократического регионального лидера и фактического аутсайдера (крах проекта стабильной демократии в контексте отставания по основным экономическим параметрам от авторитарных соседей - России и Беларуси, - не говоря уже о западноевропейских странах). - Рисками для России является либо распад в результате краха из-за чрезмерной роли государства в экономике и жизни общества (по сути, повторения советского сценария, только в меньшем масштабе), либо постепенная утрата контроля над частью своей территории, такими как Северный Кавказ, южные районы Сибири, Дальний Восток. Для Украины основным риском становится распад государства в результате конфликта правящих группировок и коллапс госуправления, сопряженный с возможными техногенными катастрофами. - Задачей российской элиты является постоянное генерирование конфликтов (политических, экономических, военных, культурных) в районах, примыкающих или граничащих с европейской территорией РФ (желательно на территории сопредельных государств) с целью идеологической мобилизации наиболее политически и экономически активной части населения и подавления внутренней оппозиции. Это создаст условия для утверждения нынешней правящей элиты. - Задачей украинской элиты является создание конфликтов, как внутренних, так и внешних (преимущественно информационных и обязательно без военной составляющей) с целью получить дополнительные преференции во внутриполитической борьбе. В то же время, на повестке дня должна стоять более актуальная задача: создание условий для стабилизации с целью естественного формирования единой национальной экономической системы, национальной культуры, национальных стандартов государственного управления, в конце концов, формирования единого народа Украины. И все это с потенциалом вхождения в Европейский Союз. Украинская сверхзадача и Россия Дальнейшее развитие отношений с Россией зависит от того, что считать стратегической целью Украины. По-моему мнению, сверхзадачей, которая стоит перед украинским обществом, является цивилизационное переопределение, а именно - переход из евразийской (российской) цивилизации в европейскую. Причем данный переход должен быть сделан мирным путем и без потери целостности страны. Важность этих условий особо показательна на фоне опыта цивилизационного переопределения, который имеется в украинской истории. С середины 17 века (для удобства можно в качестве точки отсчета взять дату 1648 год, восстание Б.Хмельницкого) имело место переопределение украинских земель из европейской цивилизации в евразийскую. Тогда это происходило вооруженным путем, что для той эпохи не удивительно; и по частям, чего можно было и избежать. Данный процесс закончился только в 1939 году, т.е. почти через 300 лет. Обязательное условие выполнения данной сверхзадачи - не сделать Россию своим открытым врагом. Это означает, что с учетом наличия целого комплекса противоречий экономического, идеологического, политического характера, есть необходимость в проведении такой политики, которая бы избегала прямой конфронтации с северо-восточной соседкой. Ведь на деле, несмотря на воинственные заявления и агрессивный пиар, Россия является довольно пассивным государством, которое, по большому счету, пытается сберечь статус-кво во всех сферах своей жизни и вокруг своих границ и для этого (сохранения статус-кво) у нее еще достаточно ресурсов. Здесь я ни в коем случае не пытаюсь нарисовать образ миролюбивой России - ее политика в отношении ближайших соседей жесткая, а порой и жестокая, но в ее основе, по моему мнению, лежит чувство самосохранения и страха нынешней кремлевской элиты. В более сложном положении Украина - у нее нет ресурсов (ни временных, ни материальных) для сохранения прежней системы (к тому же она не является привлекательной моделью социального порядка), ей необходимы радикальные реформы всех сторон жизни. Однако украинские правящие группировки, по своей природе скорее пассивные, занимаются имитацией активности. Одна из главных составляющих этой псевдо-активности в последние четыре года - периодическое генерирование конфликтов с Россией, причем эти конфликты приводят аккурат к противоположным результатам, чем ожидалось. Поставки газа, вытеснение русского языка из информационного пространства страны, международное признание голодомора, получение ПДЧ - вот небольшой перечень задач, по которым сказано и сделано украинскими политиками якобы много, но провал которых очевиден, в связи с противодействием политиков российских. Таким же образом можно прогнозировать, чем закончится проект по выведению Черноморского флота с украинской территории. Конечно, все можно попытаться списать на незрелость украинских правящих группировок, которые, так сказать, садятся играть вроде бы в шахматы, а по малолетству заканчивают игрой в «поддавки». Однако такая игра приводит к тому, что ослабляются обе стороны - и Украина, и Россия. Но как уже было отмечено выше, у РФ самым банальным образом больше ресурсов и все это приведет либо к стагнации, либо дестабилизации (вплоть до распада государства) Украины. И здесь начнется самое «интересное». Россия наверняка будет вынуждена играть стабилизирующую роль (то есть выполнить ту функцию, которую не смогут выполнять местные политики). Основой для этого будут как вполне прагматичные мотивы (начиная от банального сохранения российской собственности в Украине), так и субъективные - в кремлевской картине мира наша страна действительно относится к «их» зоне ответственности. Уповать, что «Запад нам поможет», в условиях, когда наши правящие элиты сами оказались не способны хотя бы сохранить стабильность и общественный мир, было бы очень романтично (как в сказках о принце на белом коне), но вряд ли реалистично. В условиях, когда конца внутриполитической нестабильности в Украине пока не видно, сложно что-то предлагать в качестве рекомендаций и, тем более, некому. Но в целом, в качестве магистрального пути «окончательного решения российского вопроса» видится следующий подход. Признать на государственном уровне, что Россия является региональным лидером, но вторым после Евросоюза. Соответственно, донести до российского руководства, что Украина знает о российских интересах в регионе и планирует их учитывать в той степени, в которой они не противоречат курсу нашей страны в ЕС и национальным интересам. Внутриэлитным украинским компромиссом может стать тезис, что одним из национальных интересов является сохранение России в качестве поставщика относительно дешевых энергетических и сырьевых ресурсов, вместительным рынком сбыта продукции украинской промышленности, источником инвестиционных ресурсов. Внутри Украины стоить забыть об особом статусе российского бизнеса как в положительном, так и отрицательном смыслах. К российским инвесторам необходимо применять требования в полной мере, например, «АрселорМитталл» в Кривом Рогу ходит «по струнке», тогда как российские инвесторы (например, в алюминиевой промышленности) больше сил тратят на то, чтобы пролоббировать невыполнение инвестобязательств, чем на их выполнение. Украина всегда пыталась получить максимум пользы из российский недр, но таким же образом, если не больше, она должна научиться извлекать полезность и из российской науки и культуры, пока они еще себя не исчерпали. С другой стороны, украинский (в русскоязычном формате) информационный продукт должен стать таким же предметом экспорта в Россию, как украинские металл и станки. По-моему мнению, последние четыре года были наиболее удачным периодом для цивилизационного переопределения украинского общества, когда влияние российского фактора имело все шансы ослабиться. Это удалось лишь частично и ответственность за это лежит, прежде всего, на нынешних правящих группировках. Сейчас же, наоборот, начинается цикл усиления государств, опирающихся на грубую силу и прагматичный интерес. Однако это не повод опускать руки: в отличие от России, в Украине граждане имеют больше возможностей позаботиться о себе в обход неэффективного государства. http://dialogs.org.ua/project_ua_full.php?m_id=14265 .
