Белорусы всегда были заметной этнической общностью в Восточной Латвии, называемой Латгалией. Велико было их участие в формировании этнокультурного облика этой территории. Черты белорусских традиций прослеживаются практически во всех составляющих культуры жителей разных национальностей Восточной Латвии, особенно в фольклоре, обрядах, пище. Вместе с этим следует отметить, что белорусская идентичность на этой территории формировалась и воспроизводилась с большими сложностями, а многие белорусы по происхождению в разные исторические периоды стали русскими, поляками или латышами. Это было связано, прежде всего, с особенностями этой территории.
Григорьева Р.А,
кандидат исторических наук,
ведущий научный сотрудник
Института этнологии и антропологии РАН
Белорусы всегда были заметной этнической общностью в Восточной Латвии, называемой Латгалией. Велико было их участие в формировании этнокультурного облика этой территории. Черты белорусских традиций прослеживаются практически во всех составляющих культуры жителей разных национальностей Восточной Латвии, особенно в фольклоре, обрядах, пище. Вместе с этим следует отметить, что белорусская идентичность на этой территории формировалась и воспроизводилась с большими сложностями, а многие белорусы по происхождению в разные исторические периоды стали русскими, поляками или латышами. Это было связано, прежде всего, с особенностями этой территории.
Латгалия, расположенная на границе с Республикой Беларусь и Российской Федерацией, была в течение многих веков и остается сейчас зоной сложных, противоречивых и нелегко интерпретируемых контактов и взаимодействий разных культур и языков. Как и любая пограничная территория, Восточная Латвия многонациональна. Здесь издавна живут: русские и белорусы, поляки и латыши, литовцы, евреи и другие. Она заметно отличается от остальных регионов Латвии, прежде всего особенностями культуры, определенным типом отношений и взаимодействий между проживающими там народами, высокой степенью толерантности.
Этнический состав населения Латгалии и особенности этнокультурного облика народов, проживающих там, формировались в течение многих веков и стали результатом взаимовлияния культур и языков, сложных этнотрансформационных процессов, взаимной ассимиляции. Основными компонентами в этих процессах были латышская, белорусская, польская и русская культуры.
История появления славянского населения на этой территории уходит в глубь веков. По утверждению ученых, торговые и культурные связи славян и латгалов существовали и развивались уже в VIII-IX веках 10 . Важную роль для проникновения и расселения в Восточной Латвии славян (позднее русских, белорусов, поляков) играли несколько факторов. Это, прежде всего, географическая близость Восточной Латвии с русскими и белорусскими землями и развитие торговых путей, связывавших с давних времен русские и белорусские города (Полоцк, Витебск, Смоленск, Псков, Новгород) с Ригой и Балтийским морем. В отдельные периоды Восточная Латвия и соседние белорусские и некоторые русские земли входили в единые государственные образования (Речь Посполитая, Россия - Витебская губерния, Советский Союз), что было важным фактором усиления связей между ними и появления значительного числа пришлых. По данным Б.Р. Брежго 11 , в конце XVII века в отдельных районах Восточной Латвии белорусы и русские составляли более половины населения. Так в Осунском войтовстве около 90% крестьянских хозяйств отнесено к русским и белорусским. По его утверждению, основанному на источниках, они могли появиться только после 1599 года. В 1646 году, как утверждает Б.Р. Брежго, белорусы составляли большинство жителей в г. Лудза, Старая (Истренская) Слобода и Новая Слобода. Белорусы и русские жили в Замковой, Нирзской, Голышевской, Плушской и Осунской волостях. Согласно источникам 1772 года, на территорию Восточной Латвии белорусы и русские переселялись чаще всего из близлежащих регионов - Витебской, Смоленской, Псковской губерний, поляки из близлежащих белорусских и литовских земель. Однако определение «поляк»
10 Мугуревич Э.С. Восточная Латвия и соседние земли в Х-ХШ вв. Рига, 1965. С. 81.
" Брежго Б.Р. Очерки по истории крестьянских движений в Латгалии (1577-1907). Рига, 1956. С. 11.
в то время обозначало не этническую принадлежность, а территорию, из которой шло переселение (Речь Посполитая - Польша). В приходских списках, составленных местными священниками в 1858 году 12 , большинство прихожан в девяти православных приходах Латгалии отнесены к белорусскому племени. Из числа прихожан римско-католических приходов священнослужители определили как белорусов около 6000 человек, а большинство отнесли к латышам и часть к полякам. Более 4000 белорусов католического исповедания значились в Лосинском приходе, где большинство из них жили в деревнях вместе с православными белорусами. Преобладающая часть поляков жили в фольварках, мызах и обозначены как дворяне, однодворцы или помещичьи крестьяне. По данным переписи населения 1897 г., русских и белорусов в трех пограничных уездах Восточной Латвии насчитывалось около 141 тысячи человек (в том числе белорусов 66 тысяч) 13 , или примерно 28% всего населения этой области. Следует, однако, отметить, что все эти данные вызывают некоторые сомнения в их правильном отражении реальной картины. Этническая идентичность православных белорусов и русских, поляков и католиков белорусов довольно долго была подвижной и ситуативной, зависела часто от политического фактора. При отсутствии основного этнического признака - этнической идентичности, основанием для отнесения человека к белорусам, русским или полякам часто служила своеобразная местная речь, в которой нередко сосуществовали элементы русского, белорусского и польского языков. Она имела множество локальных вариантов и не обладала этнодифферен-цирующими свойствами. Наряду с языковыми особенностями, в Восточной Латвии сложилась специфическая конфессиональная ситуация, которая состояла в том, что там не существовало жесткой связи конфессиональной принадлежности и этнической идентичности (исключение составляли поляки).
12 Архив РАН. Ф. 30, т. 2, ед. хр. 2,2а, 7, 8.
13 Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Т. 5. Витебская губерния. Тетрадь 2. Витебск, 1901. Табл. IX. С. 64-69. Григорьева Р.А. Некоторые стороны этнических процессов белорусского сельского населе ния Латгале //Этнографические и лингвистические аспекты этнической истории балтских народов. Рига, 1980. С. 115.
Как свидетельствует перепись населения 1897 года, в которой национальность определялась по языку, среди великорус-сов 38% исповедовали православие, остальные придерживались старообрядчества; 85% латышей были католиками, 13% - лютеранами; 2% - старообрядцами; 54% белорусов придерживалось католичества; 23% - православия и столько же было старообрядцев, все поляки были католиками. Это обстоятельство сыграло важную роль в направлении этнокультурных процессов на этой территории, в формировании межэтнических контактов и взаимодействий. Конфессиональная общность была интегрирующим фактором для разных народов и часто условием для ассимиляционных процессов. Например, православие, которое часто считалось «русской верой», стало важным фактором при оформлении этнической идентичности для части белорусов. Многие из них впоследствии стали считать себя русскими. Это подтверждается при сравнении первичных материалов переписи 1897 года и данных опросов 1972 и 1988 годов в девяти деревнях Ляудерского сельсовета и трех деревнях Посиньского сельсовета.
Однако влияние католичества на этой территории было довольно сильным. В конце XIX века большая часть населения Лю-цинского, Режицкого и Динабургского уездов (соответственно 66%, 64%, 60%) принадлежали к римско-католической церкви, что создавало благоприятные условия для латышизации поляков и белорусов и полонизации белорусов.
Конфессиональная разобщенность этнических групп на по-граничье была важным фактором заключения большого числа межнациональных браков. Например, белорусы-католики чаще вступали в брак с латышами и поляками, чем с православными белорусами или русскими, поляки довольно часто вступали в брак с латышами.
Ассимиляционные и этнотрансформационные процессы, как среди православных белорусов, так и католиков, были заметны в годы существования Латвийской Республики в 1920-е - 1930-е годы. Под воздействием политических событий («белорусский процесс»), а также в результате влияния православной церкви и ко-
стела на разные группы белорусов, между переписями населения 1925 и 1935 годов численность белорусов в Латгалии сократилась с 28,6 тысячи до 13,9 тысяч. Сократилась и численность поляков с 25,5 тысяч до 19,5 тысяч, при этом возросла численность латышей более чем на 40 тысяч и русских на 11,5 тысяч. Знание латышского языка при переписи населения 1935 года было основанием для отнесения человека к латышам. Однако это далеко не всегда означало смену этнической идентичности, но все же влияло на ход этнокультурных процессов. В то же время следует отметить, что именно в 1920-е - 1930-е годы в Латвии, в том числе и в Латгалии, происходило утверждение этнической идентичности у местных жителей этой территории, в том числе и у белорусов.
Согласно конституции в Латвийской Республике в 1920-е -1930-е годы появились условия для развития национальных языков и этнического самосознания. Проживавшие там национальные меньшинства получили право на национально-культурную автономию, на организацию школьного обучения на национальном языке, право на издание газет и журналов на разных языках, что не могло не отразиться на их самоопределении. Образование национальных обществ, объединявших жителей по этническому признаку, вызывало у каждого из них вопрос: «Кто я есть?» Ответить на него для многих оказалось довольно непросто. Но именно в эти годы происходили поиски и осознание жителями своей этнической идентичности. В борьбе между православием и католичеством оформлялась белорусская идентичность. Важным в этом процессе было появление по соседству Белорусской ССР, а также появление белорусской интеллигенции в Латвии. Образование на белорусском языке в школах и гимназиях сыграло большую роль в становлении и усилении белорусской идентичности. Данные опросов белорусского населения, которые проводились мною в 1972 и 1989 годах, подтверждают огромную роль языкового фактора в формировании белорусской идентичности. Белорусы, окончившие белорусскую школу или гимназию, как правило, сохраняли до конца своих дней отчетливо выраженную белорусскую
идентичность и белорусский язык оценивали как очень важную характеристику белорусов.
Однако, как показали наши исследования, даже в конце 1980-х годов для большинства местного белорусского населения была характерна слабо выраженная этническая самоидентичность. Согласно данным опросов, у белорусов, родившихся в Восточной Латвии, присутствует ощущение своей «инности» по отношению к белорусам Белоруссии, и в то же время своей этнокультурной общности с жителями земли, на которой они выросли. Жизнь рядом с другими народами на этой территории, специфическое этнокультурное пространство, сформированное в результате взаимодействия различных культур и языков, сделали их другими, отличающимися от основного массива, что проявилось и в самоназваниях. В эти годы существовали такие локальные идентичности, как, например: «латгалец», «белорус Латвии», «белорус латгалец». Локальная идентичность несет в себе и гражданский компонент. Опорой такой идентичности, наряду с территорией проживания, служат общие локальные черты культуры, сложившиеся связи и отношения, стиль жизни.
Эти локальные идентичности сосуществовали с такими самоназваниями как «белорус», «католик», «мешанец», «православный».
Данные выборочного опроса белорусского населения 1988-1989 годов говорят о том, что большая часть местных белорусов (родившихся в Латгалии) - католики (80%). У местных белорусов этническая идентичность опирается на католичество, местный говор, локальную культуру. У тех местных жителей, которые называют себя белорусами, присутствует чувство локальной отличительности от белорусов, поселившихся в Восточной Латвии в 1970-е -1980-е годы.
При этом именно католичество часто служило определенным показателем белорусской идентичности. Очень часто принадлежность к православию приезжих белорусов вызывала удивление у местных жителей, как, например, у информатора из пос. Робеж-
ниеки: «Странно так, приехала семья из Белоруссии, говорят, что они белорусы, но они православные, какие же они белорусы?» Католичество сближало белорусов с поляками и латышами Латгале (латгальцами). Но, если отличие белорусов от местных латышей было довольно очевидным - они говорили в быту на разных языках, то дистанция между поляками и белорусами была близкой. В 1990 году 80-летняя жительница из п. Пасиена Лудзенского района очень четко охарактеризовала эту ситуацию: «Мои родители и я белорусы, отец был яркий белорус. В семье были все верующие католики, я хожу в костел и справляю все праздники. В нашем поселке и в деревнях района есть немало таких же людей, как и мы, - католиков, говорящих дома на «мешанном» языке, которые считают себя поляками. Но если разобраться, то они польского языка не знают и только молитвы читают по-польски». Такая ситуация стала причиной тому, что в 1990-е годы в польские национально-культурные общества вошли и часть белорусов (например, в Дау-гавпилсе и Краславе), что впоследствии привело их к польской этнической идентичности.
По существующей в Латвии типологии, белорусы отнесены к традиционному меньшинству, история формирования которого в этой стране насчитывает не одно столетие.
Примерно треть белорусов являются потомками издавна проживавшего здесь населения, но большая часть - это переселенцы из соседних белорусских областей в 1960-е - 1980-е годы. Длительность проживания белорусов на этой территории, несомненно, отразилась на этнокультурном облике отдельных групп, на особенностях этнической идентичности, характере межэтнических отношений с окружающим населением.
Пограничное положение Латгалии, близость Белоруссии и России, относительно мягкая среда для адаптации и существенно лучшие социально-культурные условия стали причиной интенсивных межреспубликанских миграций в послевоенное время.
Традиционной для пограничных территорий была миграция из соседних районов Белоруссии и РСФСР. По данным опросов
1988 года, каждый третий белорус, проживавший в Лудзенском, Краславском и Даугавпилсском районах, был в прошлом жителем Витебской области БССР. Особенно интенсивно шел приток населения в г. Даугавпилс, где, например, на заводе «Химволокно» половина работавших там белорусов были выходцами из соседних белорусских районов. Следует отметить, что Белоруссия отдавала Латвии систематически своих молодых людей, часто с высшим или средним специальным образованием. Миграции в какой-то мере сдерживали процесс старения сельского населения пограничных районов Восточной Латвии. Доля трудоспособного населения среди белорусов Латгалии составляла 67% и была выше, чем в среднем по республике (57%).
К 1989 году белорусы в пограничных районах составляли уже значительную долю. Большинство жили в Краславском районе (более 10 тыс., 20% всего населения).
Переселенцы из Белоруссии оказывали большое влияние не только на демографическую ситуацию, но и на этнокультурную. Целостный облик старожильческого белорусского населения дополнялся новыми чертами, которые несли в себе послевоенные мигранты. Однако следует иметь в виду, что на территории Белоруссии шел процесс разрушения многих традиций и, что самое важное, разрушалась система функционирования белорусского языка. Многие молодые люди, переехавшие в Латвию из Белоруссии в 1980-е годы, не знали или слабо знали белорусский язык и не были в полной мере включены в белорусскую культуру. По этой причине они могли лишь очень ограниченно влиять на воспроизводство белорусской культуры и белорусской идентичности в изучаемом регионе. По данным исследования, в 1988 году на территории пограничных районов Восточной Латвии белорусским языком свободно владели лишь 36% белорусов, а мигранты разных лет составляли более 60%. В то же время, как следует из полученных ответов, знание белорусского языка и изучение его в школах было для белорусов психологически менее значимым, чем знание латышского языка, который играл важную роль в интеграции белорусов в гражданское общество Латвии.
В конце 1980-х годов владели в разной степени латышским языком около 35% белорусов, в том числе свободно лишь 17%. Следует отметить, что на территории Восточной Латвии сложилась довольно сложная языковая ситуация. Одновременно с латышским языком во всех сферах общественной жизни населения был распространен русский язык, при этом уровень знания и возможности использования русского языка на пограничных территориях были существенно большими, чем латышского. Для части местного населения (как для католиков, так и для православных) языком общения служил также местный говор, представляющий собой смешение элементов русского, белорусского и польского языков и называемый населением «мешанный» или «просты».
Этот язык, специфичный для пограничной территории Латвии, использовался в течение длительного времени довольно широко, осуществляя межэтническую интегрирующую функцию, и оказывал влияние на формирование локальной идентичности. С ростом образования населения Латгальских районов распространение этого языка сужалось, в большинстве случаев он заменялся русским языком, статус которого в советский период был довольно высоким. Тем не менее на «мешанном» или «про'стом» языке в конце 1980-х годов разговаривали около30% белорусов.
По нашим наблюдениям, лингвистические различия у белорусов существовали в эти годы на территории Восточной Латвии только с местными латышами (латгальцами), но это касалось в основном недавних приезжих, а многие белорусы, прожившие в Латгалии 10 и более лет, так же как и русские и поляки, могли объясниться с ними.
В 2006 году численность белорусов в районах Восточной Латвии была 20,3 тысячи человек (всего в Латвии 86,6 тысяч). По сравнению с 1989 годом белорусов в Латвии стало меньше более чем на 30 тысяч, а доля их в населении всех пограничных районах сократилась: в Даугавпилсском районе с 7,0% до 6,7%; в Лудзенском - с 4,3% до 4%; в Краславском - с 20,1% до 18,1%; в Резекненском - с 1,6% до 1,2%; в г. Даугавпилс - с 9,1% до 8,2%.
Это связано с изменившейся ситуацией в Латвии и возвращением части белорусов в Белоруссию.
Тенденции воспроизводства белорусской (и не только белорусской) идентичности довольно ярко проявляются при формировании семей и выборе национальности детьми. Исследование архивных документов и текущей статистики дают нам основание утверждать, что в Восточной Латвии во все времена был высокий уровень межнациональной брачности, что является важным подтверждением толерантных межнациональных отношений на исследуемой территории, важной роли конфессионального фактора в прошлом, низкой значимостью этнического фактора. По подсчетам сведений, имеющихся в похозяйственных карточках, в конце 1980-х годов в пограничных сельсоветах национально-смешанные семьи составляли более 30% всех семей. Дети из таких семей воспитываются в системе взаимосвязи двух культур и, как правило, связь их с какой-то конкретной этнической общностью ослаблена. Лишь около 40% детей из таких семей становились белорусами. В Латгальских районах нередко встречались семьи, где дети имели разную национальность - один ребенок выбирал национальность матери, другой отца. Такие семьи составляли около 15%. В белорусско-латышских семьях (их около 16%) дети выбирали стратегию «быть как большинство», т.е. стали латышами. По сведениям, полученным от родителей, латышами стали и некоторые молодые люди (около 3%) из белорусских семей Латгалии, которые живут и работают в Риге или ее окрестностях. При этом основным условием для отнесения к латышам было знание латышского языка. «Моя дочь живет в Риге, она свободно говорит по-латышски, она считает себя латышкой, хотя по паспорту белоруска».
Следует отметить, что на протяжении длительного периода на этническую ситуацию определенное влияние оказывала существовавшая паспортная система с обязательной фиксацией национальности. В частности, исследования, проведенные в Латгалии, выявили, что у многих жителей определение своей националь-
ности вызывало большие затруднения. При получении паспорта запись производилась часто с помощью работников паспортного стола и явно не отражала реальной ситуации. Вместе с этим, в условиях слабо выраженной идентичности, запись в паспорте служила этническим ориентиром в течение всей жизни человека. Во время работы в пограничных районах Восточной Латвии мы неоднократно сталкивались с ситуацией, когда информатор обращался к записи в паспорте для ответа на вопрос о его национальности. «В паспорте я записан белорус, значит так оно и есть». Становится совершенно очевидным конфликт между внутренней идентичностью и официальной, или формальной, паспортной. Как показали исследования 1988-1989 годов, на пограничных территориях Латгалии присутствует разная степень выраженности этнической самоидентичности, многомерность ее. Почти всем группам присуща в большей степени (чем этническая) территориальная идентичность, опорой которой является локальная многовариантная культура, местный язык, толерантное отношение к разным конфессиям, друг к другу.
В 1990-е годы белорусы, как и другие славянские этнические общности, оказались перед необходимостью выбора стратегии их поведения - либо покинуть Латвию и вернуться в места их рождения, либо остаться и интегрироваться в гражданское общество Латвии. Как показали статистические данные, часть белорусов вернулись в Беларусь, но большинство связали свою дальнейшую жизнь с Латвией.
В 2006 году численность белорусов в районах Восточной Латвии была 20,3 тысячи человек (всего в Латвии 86,6 тысяч). По сравнению с 1989 годом белорусов в Латвии стало меньше более чем на 30 тысяч, а доля их в населении всех пограничных районах сократилась: в Даугавпилсском районе с 7,0% до 6,7%; в Лудзенском - с 4,3% до 4%; в Краславском - с 20,1% до 18,1%; в Резекненском - с 1,6% до 1,2%; в г. Даугавпилс - с 9,1% до 8,2%.
Надо полагать, что те белорусы, которые не уехали, проявили свою привязанность к стране проживания.
В 1990-е годы значительное повышение статуса белорусского языка на территории Беларуси, обостренное внимание во вновь образованных странах к проблемам языка, который часто связывался с сохранением самой идентичности народа, вызвали у латгальских белорусов интерес к белорусской культуре и языку, осознание значимости языка в системе этнических ценностей. В Латгалии произошло переосмысление межгрупповых различий, конструирование новых идентичностей, постепенного усиления этнической идентичности взамен локальной или территориальной, реанимация национальных языков как важной составляющей идентичности. Важным индикатором принадлежности к белорусам и консолидации их по национальному признаку становится белорусский язык. За последние 16 лет среди белорусов Латвии, в том числе и Латгалии, значительно возрос престиж белорусского языка, работают воскресные школы, на нем издаются газеты, выступают фольклорные группы. Белорусский язык изучается как спецкурс в Даугавпилсском университете. В Латгалии постепенно складывается система формирования и воспроизводства белорусской идентичности.
В настоящее время самоидентификация населения все более становится предметом осознанного выбора, поскольку отменена запись национальности в паспорте. Но сложность ситуации заключается в том, что знание латышского языка напрямую связано с получением гражданства, и в законах о государственном языке и гражданстве этническая и языковая специфика пограничных территорий не учитывается. Среди белорусов более 60% не имеют латвийского гражданства.
