Правда, решительно непонятно, зачем нужно было уже в разгар кризиса, который в Кремле и правительстве еще называют мировым, но, по крайней мере, уже признают его реальное воздействие на российскую экономику, увеличивать как раз тот налог, который одинаково чувствителен для всех без исключения предприятий, а также для каждого работающего россиянина. Конечно, если бы заточенная на популизм российская власть приняла бы разумное антипопулистское решение, это можно было бы считать позитивным сигналом, признаком более адекватного восприятия руководством страны реального положения вещей. Но решение по ЕСН не только непопулярное, но, гораздо печальнее, со всех точек зрения неразумное.
Российские власти сначала принимают опрометчивые решения, а потом начинают судорожно придумывать, как ликвидировать их последствия или отменить намеченное.
Курирующий налоги замминистра финансов Сергей Шаталов стал первым российским чиновником, публично заговорившим о возможности переноса сроков замены Единого социального налога страховыми выплатами в государственные социальные фонды. Едва ли не самое скандальное решение правительства Путина должно вступить в силу с 1 января 2010 года. При путинской реформе ЕСН нагрузка на налогоплательщиков существенно повышается, так как совокупная ставка страховых взносов составит 34% против 26% действующей ставки ЕСН.
На налоговой конференции, организованной Ассоциацией европейского бизнеса, г-н Шаталов заявил: «Весной 2009 года мы можем вернуться к этому вопросу (возможности переноса с 2010 года замены ЕСН на страховые выплаты - ред.). Будем смотреть, как развивается ситуация, как будет развиваться кризис». Однако главное, что признал Шаталов - это сомнительность правительственного решения не только для бизнеса (увеличивать налоги в разгар кризиса, причем и на предприятия, и на рядовых работников, поскольку и ЕСН, и страховые взносы платятся с фондов оплаты труда), но и для самого государства.
По словам Шаталова, в Минфине обсуждается вопрос администрирования новой меры, так как замена ЕСН на страховые платежи влечет за собой дополнительные налоговые риски. «Появляются налоговые риски для предпринимателей и государства. Возможно, усилятся побудительные мотивы для применения «серых» схем», - сказал чиновник. В переводе со специального языка на общечеловеческий это означает: Минфин понимает, что повышение налога на фонд оплаты труда в момент, когда кризис либо вовсе лишит предприятия доходов, либо резко их уменьшит, приведет к тому, что предприятия начнут массово скрывать реальные зарплаты. Причем
«побудительные мотивы» для массового перехода к «черным зарплатам», с которыми российские власти с переменным успехом борются почти полтора десятилетия, появятся не «возможно», а совершенно определенно.
То есть мера, которую Путин обосновал как способствующую увеличению доходов бюджета, не решит и ту единственную задачу, ради которой затевалась. Правительство и так сразу после принятия скандального решения по ЕСН стало лихорадочно искать варианты компенсации предприятиям выпадающих средств, тем самым признав, мягко говоря, неполную адекватность идеи объективным экономическим условиям. Пока в качестве компенсации придумано только снижение налога на прибыль с 24 до 20%. Но прибыли в условиях кризиса у большинства предприятий как раз может и не быть - так что эта, и без того не сопоставимая с ростом ЕСН на 6 процентных пунктов мера автоматически окажется невостребованной.
Российской власти не впервой принимать решения, не слишком вписывающиеся в объективную логику решаемых проблем. Так было с монетизацией льгот: при том, что льготы в России еще с советских времен были невероятно раздуты, заменять их денежными выплатами поначалу стали в таких размерах и для таких категорий граждан, что это вызвало массовые протесты населения (по официальным данным, в уличных акциях по России участвовало около 1 миллиона человек - такую цифру озвучивал министр финансов Алексей Кудрин) и необходимость срочно тушить монетизационный пожар экстренными вливаниями из бюджета. Но в 2005 году это было просто - проблем с нефтедолларами на фоне постоянно растущих цен на нефть и газ у страны не было. Теперь же и решение по ЕСН куда более глобальное, касающееся всех без исключения предприятий, и время для него избрано самое неподходящее из всех возможных.
Зато и отыграть назад власти будет легко и приятно.
Даже если об отмене увеличения ЕСН при переходе на страховые взносы объявит лично премьер Путин, дезавуируя тем самым свое собственное решение, это будет настолько популярным шагом, что вряд ли кто припомнит главе правительства такую непоследовательность.
Так что потери лица при отказе увеличивать ЕСН даже такому не склонному признавать ни малейших собственных ошибок политику, как г-н Путин, опасаться не стоит.
Правда, решительно непонятно, зачем нужно было уже в разгар кризиса, который в Кремле и правительстве еще называют мировым, но, по крайней мере, уже признают его реальное воздействие на российскую экономику, увеличивать как раз тот налог, который одинаково чувствителен для всех без исключения предприятий, а также для каждого работающего россиянина. Конечно, если бы заточенная на популизм российская власть приняла бы разумное антипопулистское решение, это можно было бы считать позитивным сигналом, признаком более адекватного восприятия руководством страны реального положения вещей. Но решение по ЕСН не только непопулярное, но, гораздо печальнее, со всех точек зрения неразумное.
Поэтому есть веские основания полагать, что слова статс-секретаря Минфина о возможности переноса сроков введения страховых взносов вместо ЕСН - первый шаг к дискуссии о полной отмене этого решения или о его переносе за обозримый временной горизонт. А позиция Министерства финансов, которую озвучил Сергей Шаталов, следующей весной может оказаться и официальной позицией правительства.
