При всей схожести российской президентской системы с казахстанской, мы не совпадаем в текущих направлениях политических маршрутов, так как развиваемся по спирали, друг за другом проходя одинаковые поворотные точки. У нас разные параметры, разные масштабы системы, но схожие стратегические траектории. Совпадение идет не только по формальным признакам: увеличение срока президентства и очень легкая, косметическая демократизация в зоне действия парламента и правительства. Главное же в том, что система работает под власть «одного». Если в случае с Казахстаном речь идет о полноте власти одной конкретной фигуры. То в России происходит закрепление гегемонии власти одной группы лиц.
Продление срока президентства как подушка политической безопасности властвующей элиты: опыт России и Казахстана.
В Москве активно обсуждают не сам факт «корректировки» Конституции, а то, почему так быстро это пытаются сделать. Что само по себе показательно. Общество, лишь местами не согласное, в целом выражает полный консенсус относительно подобной трансформации режима власти. С другой стороны, это, в общем-то вполне русский стиль, и соответствует сложившимся обстоятельствам: постепенная монополизация власти внутри России и вялотекущий, ограниченный изоляционизм направленный во вне.
В результате, основные комментаторы, например Сергей Шахрай, один из создателей нынешней российской Конституции, считают нормой и даже приветствуют увеличение срока президентства, ссылаясь на психологические и иные удобства такого режима функционирования высшей исполнительной власти. Что же, это действительно так, учитывая опыт Франции при Де Голле. Но сейчас речь о России, в отсутствии «де голлей», но при наличии тренда неоправданного усиления гегемонии президентской вертикали.
Российский опыт скорее можно сравнить с казахстанским, а не европейским.
При всей схожести российской президентской системы с казахстанской, мы не совпадаем в текущих направлениях политических маршрутов, так как развиваемся по спирали, друг за другом проходя одинаковые поворотные точки. У нас разные параметры, разные масштабы системы, но схожие стратегические траектории. Совпадение идет не только по формальным признакам: увеличение срока президентства и очень легкая, косметическая демократизация в зоне действия парламента и правительства. Главное же в том, что система работает под власть «одного».
Если в случае с Казахстаном речь идет о полноте власти одной конкретной фигуры. То в России происходит закрепление гегемонии власти одной группы лиц. Также видна разная скорость и механизмы монополизации власти. В период Ельцина, подобные стратегические корректировки Основного закона не могли состояться без предварительного широкого обсуждения. «Бронзовение» Нурсултана Назарбаева происходило длиннее по времени, но итог приближался с неотвратимостью локомотива: многое было ясно в 1995 году, когда в результате состоявшегося референдума президентские полномочия Назарбаева были продлены до 2000 года. Все стало окончательно ясно, когда по ходу дела, в 1998 году был увеличен срок президентства до 7 лет, а ограничение двумя сроками и максимальный возраст кандидата были исключены. Путин же, справился со строительством новой русской вертикали несколько быстрее -- менее чем за восемь лет, но видимо не имел четкого архитектурного плана того, как должна в итоге выглядеть эта система.
Итог развития этих систем, также думаю, будет не слишком диаметральный.
В Казахстане конструкция власти выстроена. Остался последний акт. После физической кончины или политического ухода Назарбаева, неминуемо произойдет создание новой системы, соответствующей сложному раскладу основных действующих сил на тот момент времени (отметим, что лидера, подобному Назарбаеву, в Казахстане не будет несколько десятилетий, значит авторитарный сценарий закрепления личной власти «преемника» для страны минует). Кроме того, механизм деконструкции президентской гегемонии заложил сам Назарбаев: в 2007 году Конституция была изменена очередной раз -- президентский срок сокращён опять до пяти лет и вновь запрещено переизбрание президента после двух сроков подряд. Заметим, что эти изменения вступят в силу лишь в 2012 году, то есть после истечения нынешнего срока Назарбаева. Таким образом, Назарбаев уйдет в историю как многократно «первый»: и президент, и, как ни странно, демократ, то есть истинный глава казахов, а не авторитарный хан, оставляющий после себя безусловного и единственного наследника системы. Как развернется борьба в ситуации кланово-бюрократической демократии, не его дело, но потенциальные механизмы для компромиссных договоренностей групп элит он оставил.
В России «итог» не ясен, он в будущем. Формально выстраивается система под одну конкретную и очень узкую группу управления - назовем её «Политбюро». Она будет делегировать из себя президента. Но фактически система по-прежнему функционирует под фигуру «на троне». Никакого рода демократии (даже в форме борьбы групп элит), кроме патерналистской по содержанию и в жанре «суверенной» для целей пропаганды, в такой конструкции нет места. Возможен лишь внутриаппаратный конфликт за ресурсы. В отношении внешнего окружения «политбюро» монолитно: случайное туда попадание конкурентов извне - исключено. Если по той или иной причине с действующим дуумвиратом уйдет и окружающая элита (что сложно представить, но возможно, при очень остром политическом кризисе), то борьба за вершину власти будет идти до полного удаления соперников. Как это видно на примере путинского и даже отчасти наблюдалось в ельцинском правлении.
В Казахстане «зачистка» политического поля произошла по внешне схожим правилам, но, по сути, с иным результатом. Так как уход Назарбаева предрешен, значит у системы, заточенной «под одного лидера» не остается верховного арбитра. В то же время нет и супер-группы, монопольно «держащей» власть целиком. Именно в этом заложен потенциал будущей демократизации Казахстана или если хотите ресурс политического усложнения системы, ее внутренней конкурентности.
В России, поле расчищалось для долгой политической игры, не только для Путина, но для нужд его более молодой элиты, двигающейся по восходящей траектории. Делиться властью эта группа не намерена, да уже и не с кем. Итог этой траектории не будет слишком зависеть от воли ее лидера - Путина. Постепенно, будет диктовать не лидер, а сама группа. Потенциал некоторой демократизации в этой системе также существует, но в меньшей степени, потому как жесткая, так называемая «конкуренция» успела политически выкосить ряды соперников.
В итоге мы получаем следующую картину. После ухода Назарбаева в Казахстане останутся несколько групп элит с лидерами меньшего масштаба, которые будут бороться между собой и в итоге установят компромиссные правила игры. В России, во-первых, никто никуда не уходит, а во-вторых, даже после ухода одного из лидеров, остается группа, превратившая политическую систему в свою собственную. Такая группа не делится властью, она только разваливается изнутри. Похожее, мы наблюдали в конце 1980-годов.
Теперь относительно времени принятия этих поправок в российскую Конституцию.
Как мы отметили, изменения закономерны. Более того, они планировались. Не думаю, что кризис внес в этот план изменения, скорее коррективы: сначала технически отодвинув само Послание, а затем, ускорив процесс парламентской ратификации этого решения. Президент Медведев, это президент «путинской системы», то есть назначенный высший чиновник, который периодически озвучивает новый список мероприятий, легитимирующих режим функционирования власти. Нынешняя нервозная обстановка в экономике просто вносит новые резоны и мотивацию для нас комментаторов, но не имеет существенного значения по сути. Планы структурных преобразований, которые осуществляются Медведевым были составлены как минимум весной. Что касается отчетности правительства и допуск в парламент двух-трех депутатов от «партий лилипутов», мне кажется, это обсуждать смешно.
Кроме отсутствия публичных дебатов о целесообразности таких решений, на пользу властной элиты идут и разного рода совпадения. То есть, например, заранее планировали отмену выборов губернаторов, а тут случился Беслан: соответственно выгодным образом увязали данный шаг в укреплении вертикали как меру антитеррора. Теперь на фоне Кризиса предлагают внести эти изменения.
В принципе, сегодня это как бы не лишено смысла. Снижения темпов роста экономики, снижение госрезервов по всем направлениям, постепенно приведет к росту безработицы. Таким образом, если весной обострится социальная ситуация в стране, то возможен и всплеск напряженности. Поэтому быстрота принятия поправок понятна, представьте, если весной народ вдруг окажется недоволен, а президент на «голубом глазу» вдруг выйдет с планом «увековечения» режима. Народ хоть и безмолвствует, но не поймет.
Но, все же с кризисом это решение связанно во вторую очередь. Трудные времена для режима «на верху» ожидали уже пять-шесть лет назад. Просто нельзя было точно спрогнозировать в связи с чем, и на каком фоне возможно будет поколеблен фундамент действующей власти, откуда ждать опасности. Но главное, видимо решили, что пролонгация срока президентства при Путине будет плохо воспринята. А теперь, при Медведеве, «самый раз».
Ведь смысл этих поправок именно в пролонгации режима на максимальное количество лет, а не просто под Путина или Медведева. Это нужно для всей нынешней властной элиты, которая будет находиться у власти целое поколение. А как именно, неважно. Возможно ведь не только возвращение Путина, но и появление триумвирата.
Не стоит тешить себя иллюзиями, медведевский призыв к бюрократии самоограничиться при одновременном шаге в сторону «вечного» правления, то есть в общей сложности до 2020 года закрепления у власти, не приведет к внутренней либерализации и очищению бюрократии от пороков. Опыты Назарбаева, и разного рода воздействия для «исправления» казахстанской элиты, это показали.
Либо свободная конкуренция в пределах закона для всех уровней социальной пирамиды и всех групп общества, либо свобода ради одной группы и обязанности для всех нижестоящих - то есть монополизация власти. Пока иного, кроме второго варианта в России не придумано, и Медведев это прекрасно знает. Казахстан также не познал открытую политическую конкуренцию, но многоуровневая борьба за внимание первого лица - верховного Арбитра -- там ведется.
Если в Казахстане Назарбаев одновременно является зрителем, который следит за спектаклем, является автором сценария и распределителем ролей среди нескольких действующих трупп -- с его уходом заказывать сценарии и играть на одной сцене придется нескольким коллективам. То в России, всего одна труппа небольшого политического театра, которая играет просто для себя, не имея желания делиться ролями с новичками.
Нам, в России, лишь остается надеяться, что количество «умных», то есть интеллектуалов во власти, не снизится до пределов математической погрешности. Гегемонию власти или мягкий авторитаризм лучше воспринимать от современных более-менее просвещенных монархов, чем от группы серых мышей. Хотя нисходящая трансформация одних в других порой идет быстрее нынешней девальвации денег. Что касается Казахстана, то вероятно после ухода просвещенного монарха Казахстану предстоит столкнуться с борьбой финансово-политических групп, и это борьба, как и в России, может привести к диктатуре одной группы, выигравшей конкуренцию. Во всяком случае, от этого сценария никто на постсоветском пространстве не застрахован.
