Путин на совете ШОС поставил диагноз -- в мире складывается качественно новая геополитическая ситуация. Но как будет выглядеть международная система отношений через семь-десять лет точно неизвестно. Россия уже приступила к активному поиску новых правил глобального взаимодействия, в которых были бы заново определены балансы между основными державами и, вместе с тем, выданы надежные гарантии средним и малым странам проводить независимую политику.
Александр Караваев, руководитель службы политического прогнозирования ИАЦ МГУ.
Путин на совете ШОС поставил диагноз -- в мире складывается качественно новая геополитическая ситуация. Но как будет выглядеть международная система отношений через семь-десять лет точно неизвестно. Россия уже приступила к активному поиску новых правил глобального взаимодействия, в которых были бы заново определены балансы между основными державами и, вместе с тем, выданы надежные гарантии средним и малым странам проводить независимую политику.
В этом поиске Россия не одинока. Неудовлетворенны все ключевые игроки. Традиционные державы (США, Франция, Германия) имея разный уровень конфликтности с Россией надеются все-таки сохранить позитивные для них остатки прежней системы, до сих пор обеспечивающих минимальный уровень глобальный безопасности; с другой стороны, «новые» и «возвращающиеся» в ряд глобальных игроков, (Китай, Индия, Турция), претендуют на закрепление своих нарастающих позиций в соответствии с амбициями и реальными ресурсами сегодняшнего дня. Можно сказать, что два этих весьма условных лагеря, в своих масштабах пытаются находить возможности для глобального или регионального усиления, а это по-настоящему возможно только после утилизации конфликтного наследства 20 века.
Парадокс России в том, что она обязана играть и как традиционная держава и как та, что «возвращается» в топ-клуб с новыми ресурсами и новыми соседями. Условно говоря, российской политике необходимо успевать и далеко «за морем» и усиливаться в своем «подбрюшье», расширяя поле союзников и ближайших партнеров. Можно уверенно утверждать, что в будущей системе мировых отношений позиции России в большей степени будут зависеть от того, как именно сложится ее отношения с приграничными союзниками и партнерами.
Россия, Турция, Иран являются естественными спонсорами региональной безопасности. Но характер их взаимоотношений таков, что на глобальном уровне они находят больше точек совпадения интересов, чем на уровне региона Кавказа. Однако, в последнее время можно констатировать, что национальные интересы Турции и России на Кавказе заметно сближаются. С Ираном ситуация заметно сложнее. Кроме чисто идеологических особенностей иранской политики, она находится в поле постоянного напряжения в связи с острым антиизраильским и антиамериканским противостоянием. С Ираном трудно иметь дело, но необходимо, учитывая его вес и особенности архитектуры Кавказа. Тегеран обладает неплохим заделом отношений с каждой страной Кавказа, однако не меньше проблем и двусмысленностей в блоках своих двусторонних отношений. Возможность подключения Тегерана к региональной кавказской организации, следует рассмотреть отдельно.
Поэтому вернемся к основной паре -- Турции и России -- необходимо «перезагрузить» свою кавказскую политику. Обе страны обладают сетью двусторонних отношений со странами региона, но не могут похвастать наличием комплексной связи или сугубо региональной организации, на площадке которой могла бы проходить дискуссия поверх идеологических границ и геополитических иллюзий. К примеру, сложение потенциалов российско-азербайджанских и российско-армянских отношений равно нулю из-за того, что две кавказские страны находятся в состоянии конфликта и соответственно российский проект в Азербайджане будет с напряжением восприниматься в Ереване, и наоборот. Отсюда и трудность переговоров по карабахскому урегулированию, новый старт которых обозначила ноябрьская трехсторонняя встреча Медведева, Алиева и Саргсяна в Москве. Очевидно, что Кремль пытается создать такую комбинацию, при которой Алиев и Саргсян через призму национальных интересов увидят возможность сблизить позиции своих стран, при этом, сближение конфликтующих Москва будет проводить таким образом, чтобы не потерять свои военно-стратегические позиции в Армении и не снизить накопленный потенциал в отношениях с Азербайджаном.
Карабахский конфликт прожег «дыры» и фрагментировал общее социально-экономической пространство всего Кавказа. Не секрет, что при реализации инфраструктурного или транспортного проекта в одном векторе, тот же самый проект автоматически становится противовесом для другого направления. Как показала история получатели выгоды от конфликтогенности региона в большей степени оказались внерегиональные игроки.
Внешняя политика Турции, которая на сегодняшний день является «замком» для ключевых транзитных проектов Кавказа, оказалась в похожей тупиковой ситуации, что и Россия. Безопасность кавказского транзита из региона Каспия в юго-восточную часть Европы невозможно обеспечить игнорируя интересы России. Не говоря о том, что дефицит безопасности не может быть компенсирован сознательной антироссийской политикой. Кстати, на контрасте отметим, даже в период войны в Грузии, Москва не подвергала сомнению суверенитет нефтегазового и транспортного коридора, не пыталась его блокировать. Турция и Азербайджан отметили этот факт.
Поэтому, учитывая почву тесных экономических отношений в самом мощном кавказском треугольнике Анкара-Москва-Баку (товарооборот только между РФ и Турцией достигает $28 млрд.), озвученная а августе инициатива турецкой дипломатии о создании «Платформы стабильности и сотрудничества» (ПССК) для Кавказа выглядит весьма закономерно. Россия и Турция живут в реалиях 21 века, Кавказ для них уже не является естественной стратегической площадкой военно-политической игры, это скорее внутренний двор, на котором должен быть мир, а интересы взаимодополняться.
Предложение Анкары хорошо и тем, что не диктует монополии интереса автора проекта, как, например, в случае с американскими инициативами на постсоветском пространстве, где очевидно заложен «бонус» долгосрочной политической выгоды для Вашингтона, в последней степени учитывающий местные интересы малых партнеров. Иными словами, для Москвы это хорошая возможность перезагрузить свои дипломатические линии на Кавказе, удваивая их на турецкие инициативы, что может не только их усилить, но и дать больший простор для последующих инициатив. К примеру, отметим, дискуссия о развитии Абхазии может проходить как раз на такой площадке, где возможно соединение диаметральных линий: турецкий бизнес имеет с Сухуми экономические связи, и готов налаживать дальнейший диалог, в то же время, этот диалог может выстраиваться и без признания Абхазии в качестве суверенного государства (схожим образом, Турция продвигает в мире интересы Северного Кипра).
Региональная организация, как правило, приносит выгоду для всех участников.
Вспомним, что именно из дискуссионных инициатив, где не было ограничений юридического характера в 1969 году выстроилась ОИК. Затем, в ее рамках появились такие мощные структуры как Исламский банк развития, плюс к этому различные ассоциации и форумы, поддерживающие гуманитарные связи. Вероятно, более близким по контексту и масштабам будет пример диалога «Северное Измерение». Авторитетный региональный европейский форум, ныне включающий Россию, начинался в 1952 году, как орган межпарламентского сотрудничества стран Северной Европы (Норвегия, Дания, Швеция, Исландия, Финляндия) включая три автономные и тогда еще спорные территории (Фарерские острова, Гренландия и Аландские острова).
Мы пришли к выводу о необходимости создания на Кавказе региональной организации, существующей поверх «силовых барьеров», и без навязанной извне идеологической повестки. Чья инициатива станет базовой, от какой национальной дипломатии будет исходить стартовый импульс, сейчас не суть важно. Главное, это понять по каким критериям будет функционировать подобная организация и в чем будет заключаться выгода для ее участников. Турецкая инициатива оказалась «пилотной», и, видимо. имеет неплохие шансы развиваться как совокупный вклад всех участников, поэтому проанализируем перспективы региональной организации отталкиваясь от идеи «Платформы стабильности и согласия».
Организация не будет навязывать юридические обязательства, скорее являться площадкой обкатки «новых схем». В дальнейшем, при достижении определенного уровня взаимопонимания, найденные выходы можно оформлять как двухсторонние (многосторонние) соглашения и конвенции. Тематика - максимально широкие сферы и отрасли взаимодействия: от деталей экономики (электрообмен, туризм, транспортный транзит, финансовая стабильность, энергетическая безопасность), до разработки путей снижения конфликтогенности. С точки зрения имиджа, диалог по урегулированию конфликтов, внутри платформы стоит разводить с другими темами. Непосредственное урегулирование существующих военных конфликтов на Кавказе задача слишком неподъемная, чтобы ее вписывать в рамки «Платформы» как основную. Иначе есть вероятность потопить начинание или профанировать деятельность. Организация может стать провоником гражданских инициатив и soft-power друг друга, естественно по тем каналам, где это возможно.
Рассмотрим плюсы будущей организации с нынешних позиций основных потенциальных участников.
Для Азербайджана. Дополнительная возможность усилить свои дипломатические линии. Расширить поле для более удачных политических разворотов и собственных инициатив. Участвуя в «Платформе», Азербайджан продолжит позиционировать себя как ведущий субъект региональной геополитики, развивать свой «конек»: коммуникационные транзитные проекты - от жд линий, автомагистралей, до инфраструктуры туризма. В совокупности это постепенно окажет воздействие на депрессивные регионы соседей, повышая для них значение добрососедских отношений с Баку. Кроме того, участие в «Платформе» это возможность кристаллизации старого круга союзников (Турция -РФ) и позитивной конкуренции с соперниками.
Для Турции. Безусловный и долгосрочный политический выигрыш. В случае удачи, инициатива окажется импульсом для второй постсоветской «волны» турецкого продвижения на Кавказ и далее на Центральную Азии (напомним, что председательство в организации «Совещание по мерам доверия и взаимодействия в Азии» (СВМДА), созданной по инициативе Назарбаева, вероятно переходит к Турции в 2010 году). «Платформа стабильности» облекает в удобные дипломатические одежды турецкие инициативы в области инфраструктурной оттепели на направлении Армении, но, в то же время, незначительной или намекающей оттепели, с учетом турецких обязательств перед Азербайджаном в ситуации армяно-азербайджанского конфликта. Увеличивает вес Турции с точки зрения ЕС и западного мира, и косвенно показывает возможность внеамериканского дискурса в регионе.
Сложно сказать, существует ли реальная возможность разворота армяно-турецкого диалога таким образом, чтобы дифференцировать тему «геноцида 1915 года» от вопроса постепенного открытия приграничных коммуникаций, заблокированных в связи с аряно-азербайджанским конфликтом и одновременно продвигаться по вопросу возвращения оккупированных азербайджанских территорий.
Благодаря возникновению у Турции и России региональной организации, с большей уверенностью можно говорить о возможности не только стилистического, но и содержательного сближения двух стран. Не будем забывать, коль скоро Турция включена в список G20 (расширенное заседание формата «Большой восьмерки» до двадцатки состоится в середине ноября), региональная организация, подобная «Платформе» будет обладать значительными экономическими ресурсами и неплохими политическими достоинствами.
Для России. В целом, турецкая инициатива совсем не «чужая», она может быть насыщенна российским содержанием. Дефицит отсутствия региональной организации на Кавказе не компенсируется участием всех стран региона в ОБСЕ (не говоря уже о нынешнем кризисе этой общеевропейской структуры). Инициатива «Платформы» может стать интересным опытом выстраивания новой многовекторной матрицы в масштабе региона. В будущем подобные региональные организации смогут стать площадкой для обкатки принципов глобальной организации (допустим: реформированной ООН): там можно «прокачать» ряд инициатив, как ранее не реализованных, так и абсолютно новых.
Турция для России является удобным, а точнее, понятным партнером, как исходя из политической ментальности, так и по трудностям собственной геополитической раздвоенности: одновременно «Запад» для Большого Ближнего Востока и «Восток» для Европы. С учетом кризиса миротворческих организаций и иных политических инструментов влияния на регион внешних игроков, разумно использовать хотя бы небольшую возможность для создания поля широкого диалога внутри региона.
Для Армении . Стагнация армянской внешней политики очевидна. Причем речь не только о конфликте с Азербайджаном. Сложный клубок исторических противоречий и дефицит региональных связей компенсируется исключительно дальними контактами (Россия, Франция, США), и помощью диаспоры. Для поступательного развития страны этого не достаточно. Национальные чувства конечно важны, их можно понять. Но когда из четырех соседей два с тобой в конфликте (Турция, Азербайджан), другой (Грузия) в напряжении войны с основным донором (Россия), а последний сочувствующий сосед (Иран), в состоянии холодной войны со всем атлантическим «Западом», то стоит задуматься о своем будущем. Постоянная актуализация для целей внешней политики темы геноцида не принесет в дальнейшем дополнительных дивидендов. Идеология «потерпевших меньшинств» уходит в прошлое и технологически перестает работать даже на пространстве Европы. Вероятно, последний всплеск подобного интереса политтехнологов к технологии воздаяния «обиженных колоний» мы наблюдаем в Украине, по адресу России. Таким образом, тема «компенсаций и моральных воздаяний» за исторические преступления держав должны исключаться из постсоветского внешнеполитического диалога. Ясно, что все остаются при «своих» при любом раскладе. Национально ориентированные элиты зарабатывают очки на политической мифологии. А «виновные», что Турция, что Россия (в отношении Украины), не становятся слабее от «груза ответственности» и не теряют в имидже. Но при согласии сторон, в рамках «Платформы» можно попытаться организовать исторический диалог умеренных политиков и историков.
Для Грузии. Участие в региональной организации по типу «Платформы стабильности» дает возможность Грузии не выпасть окончательно из региональных связей и местной политики. Выгода для Тбилиси бесспорна, учитывая, что режим Саакашвили совсем не вечен, а геополитическая ситуация изменилась не в пользу Грузии. При этом Россия, могла бы продемонстрировать грузинам способность к новому диалога, но уже с учетом изменившихся реалий вокруг Абхазии и Ю.Осетии.
Таким образом, после серии встреч в Москве и Анкаре (в начале ноября в Москву прибывает Абдулла Гюль, а сегодня 5 ноября в Анкаре с официальным визитом Ильхам Алиев) мы увидим, смогут ли кавказские страны приступить к строительству новой системы отношений: преобразовать двусторонние линии отношений в многосторонний диалог.
Сокращенный вариант опубликован на сайте РИА НОВОСТИ
