Наконец в 1893 г. власти пришли к выводу, что в городе надо иметь русско-туземную школу. 21 июня 1893 г. главный инспектор народных училищ Туркестана, выступая с докладом, отмечал: «В Ходженте, Самаркандской области нет русско-туземной школы. Между тем, потребность в ней с каждым годом увеличивается и создается самими туземцами.[1] Замечая бесплодность и неисправность изучении русского языка в вечерних курсах, при ревизии Ходжентского приходского училища в августе 1893 года, главный инспектор народных училищ Туркестана просить, Военного губернатора Самаркандской области изыскать местные средства на открытие русско-туземной школы с начала 1893-94 учебного года.[2]
Русско-туземные школы открывались и в других городах Северного Таджикистана. Вместо одной из первых русских школ в крае, которая была закрыта в 1871 г. в городе Ходженте, создано двухклассное городское приходское училище, где также учились и местные дети. Что касается, русско-туземной школы в Ходженте, то хотя потребность в ней была, она долгое время не была здесь открыта.
Наконец в 1893 г. власти пришли к выводу, что в городе надо иметь русско-туземную школу. 21 июня 1893 г. главный инспектор народных училищ Туркестана, выступая с докладом, отмечал: «В Ходженте, Самаркандской области нет русско-туземной школы. Между тем, потребность в ней с каждым годом увеличивается и создается самими туземцами. [1] Замечая бесплодность и неисправность изучении русского языка в вечерних курсах, при ревизии Ходжентского приходского училища в августе 1893 года, главный инспектор народных училищ Туркестана просить, Военного губернатора Самаркандской области изыскать местные средства на открытие русско-туземной школы с начала 1893-94 учебного года. [2]
Из этого видно, что желающих учиться в русско-туземной школе было много, особенно среди взрослого населения, в то же время те, кто учился на вечерних курсах при городском приходском училище, не могли сносно изучать русский язык из-за того, что учителя хорошо не знали местного языка. Эта жалоба и ревизия, произведенная главным инспектором Ф. М. Керенским, явились своего рода толчком к открытию русско-туземной школы в г. Ходженте в 1894 году.
Однако канцелярия Туркестанского генерал-губернатора 13 августа 1894 г. сообщала главному инспектору народных училищ края о том, что: « наличность сумм не позволяет открыть в г. Ходженте русско-туземную школу с начала 1894-95 учебного года и таковая может быть открыта или с января 1895 года или же с начала 1895 учебного года». [3] Тем не менее, создавшее положение в народном образовании в центре уезда, каким являлся Ходжент, беспокоило руководство Туркестана и поэтому было решено все же организовать русско-туземную школу, так как затягивание с этим делом было на руку главе местного мусульманского духовенства и обернулась бы против школьной политики царизма. Генерал-губернатор предложением от 27 октября за № 294 разрешил «открыть в г. Ходженте русско-туземную школу с отпуском из городских сумм на её содержание по 995 руб., наём квартиры для школы 240 руб. в год и одновременно на первоначальное обзаведение 500 руб.» [4] В то же время было сообщено, «что состояние Ходжентских городских сумм вполне дозволяет сохранить вечерние курсы для взрослых туземцев. Главный начальник края разрешил оставить названные курсы в г. Ходженте с отпуском для этого ежегодно по 300 руб. из местных городских сумм. [5] 23 декабря 1894 г. Туркестанским генерал-губернатором был подписан приказ об открытии с 1 января 1895 г. русско-туземной школы в городе Ходженте. [6]
Касаясь вопроса о вечерних курсах при русско-туземных школах и городских приходских училищах, следует отметить, что инициатива исходила от самих учителей - преподавателей школ в Туркестане.
Сведения о русско-туземной школе в Пенджикенте очень запутаны. В одних документах говорится, что школа уже работает, а в других - попечители просят о том, что в Пенджикенте должна быть русско-туземная школа и что этого требует само население. В письме в октябре (без указания числа) 1887 г. инспектор народных училищ Ферганской и Самаркандской области просит Управление учебными заведениями Туркестанского края о том, что в связи с недостатком «Азбуки» Наливкина в школах Дахбеда, Пенджикента и Катта-Кургана Самаркандской области, прислать хотя бы 10 экземпляров этой книги. Видимо, в Пенджикенте еще в 1887 г. функционировала русско-туземная школа, но неофициально. Дело в том, что военный губернатор Самаркандской области писал на имя Главного инспектора училищ 11 марта 1888 года, что в виду затруднения ассигнований из общественных средств администрации края не может отпускать деньги на построенные школьные помещения в Дахбеде, Катта-Кургане, и Пенджикенте. [7] Далее в письме шло распределение денег по расходному расписанию следующим образом: для русского учителя 600 р., туземного - 120 р. в год; на учебное пособие, отопление, освещение, наем прислуги и другие нужды - 275 р. в каждой школе и наконец по 3 р. - на выписку туземной газеты. [8] Это свидетельствует о том, что в Пенджикенте в 1887 г. уже имелась русско-туземная школа. Сохранился и документ о том, что главный инспектор училищ Туркестанского края распорядился израсходовать по 50 р. местным учителям, в том числе пенджикентскому местному учителю Кари Максуду мулло Мирмухаммадиеву - пособие от остатка прошлого года. [9]
В то же время военный губернатор Самаркандской области в своем рапорте от 27 ноября 1896 г., выражая просьбу жителей г. Пенджикента, ходатайствует перед генерал-губернатором Туркестанского края А.Б. Вревским о разрешении открыть в городе русско-туземную школу. Разъясняя, «полную полезность открытия такой школы в горном районе» он просить генерал-губернатора «не отказать в удовлетворении желания жителей г. Пенджикента». А в случаи финансовое затруднение, «то вызываемый на содержание школы расход может быть отнесен на общественный сбор с населения Пенджикентского участка, подобно тому, как это практикуется в отношении таких же учебных заведений в других пунктах». [10]
Военный губернатор Самаркандской области граф Ростовцев хотел открыть русско-туземную школу в Пенджикенте не за пожертвования местного населения, а за счет земских сумм. Однако был получен отказ. В рапорте от 16 мая 1898 года военный губернатор Самаркандской области вторично просит Туркестанского генерал-губернатора разрешения об открытии школы в г. Пенджикенте. [11] Между первым и вторым рапортами прошло более двух лет, но на эти просьбы так и не был получен положительный ответ.
Наконец, 15 октября 1899 г. начальник области уведомил Главного инспектора народных училищ края о том, что туркестанский генерал-губернатор в предписании от 5 октября (1899 г. - Н.У.) за №8533 осведомил, что с его стороны «не встречается препятствий к открытию в гор. Пенджикенте русско-туземной школы, с отнесением расхода на содержание ее на общественный сбор 7 волостей Пенджикентского участка и на местные городские суммы». [12] С семи волостей нагорного Заравшана на школу выделялись общественные сборы (по 129 руб. 50 коп. с каждой волости - Н.У.) в общей сумме 906 руб. 50 коп. ежегодно, а остальные расходы - в сумме 688 руб. 50 коп. - были отнесены на счет Пенджикента.
Первая Пенджикентская русско-туземная школа была открыта в разгар активизации компании по организации учебных заведений типа русско-туземных школ. Когда Министерством народного просвещения России было дано официальное разрешение на организации новых типов школ, причем в наиболее отдаленных местах от центральных и больших городов, то в первое время (1886 г.) сразу было создано 24 такие школы в Туркестанском крае. Пенджикент тогда относился к числу малых и отдаленных городов со сплошным местным населением. Кроме того, территория этого района граничила с Восточной Бухарой, которая входила в состав Бухарского эмирата. Именно эти два аспекта, на наш взгляд, и стали причиной создания русско-туземной школы в Пенджикенте. Однако многие в тоже время еще не понимали роли и значения таких школ не только в повседневной жизни, но и для культурного развития населения. Сами организаторы впоследствии пришли к выводу, что в кишлаках и малых городах местное население более религиозно, чем в больших и центральных городах. Поэтому началось поспешное движение в обратном направлении - переброска русско-туземных школ из кишлаков и отдаленных малых городов в более крупные центры, где русское и русскоязычное население жили компактно и многочисленно. А так как такой большой областной город, как Самарканд, не имел русско-туземной школы, туркестанский генерал-губернатор Розенбах (в 1889г.) поднял вопрос об ее организации. Именно в это время администрация края по школьному образованию решила перевести пенджикентскую школу в Самарканд. Переводу послужило и то обстоятельство, что в 1890 г. русско-туземную школу Пенджикента местные дети не посещали. Главный инспектор училищ края Ф. Керенский, ссылаясь на представления инспектора Ферганской и Самаркандской областей от 17 апреля и 12 июня 1890 г., в своем рапорте отмечал, что в начале 1890 учебного года занятия посещали 5 мальчиков, а в мае только один туземный мальчик [13] , и поддерживая мнение инспектора этих областей [14] , также предлагал произвести перевод пенджикентской русско-туземной школы в Самарканд. В результате новый генерал-губернатор края Вревский издает приказ от 15 июля 1890 г. о переводе школы из Пенджикента в Самарканд, с наименованием ее впредь «Самаркандская русско-туземная школа». [15]
Таким образом, первая Пенджикентская русско-туземная школа была ликвидирована не в 1889 г., как считают отдельные исследователи, а в 1890 г. и лишь спустя почти 11 лет в этом городе вновь была организована такая же школа. В целом же, начиная с 80-х годов и до конца XIX в. на территории Таджикистана, входившей в состав Туркестанского генерал-губернаторства были открыты три (в Ура-Тюбе, Ходженте и Пенджикенте) русско-туземные школы. В начале ХХ в. создание таких школ было продолжено.
Первая русско-туземная школа в Канибадаме была организована в начале ХХ в. В уведомлении военного губернатора Ферганской области от 9 ноября 1904 г. на имя Главного инспектора училищ Туркестанского края говорится: «На сумму, пожертвованную населением Кокандского уезда (тогда Канибадам в административном отношении входил в состав Ферганской области - Н.У.), в память двадцати пятилетия присоединения бывшего Кокандского ханства к Российской Империи, предполагается построить и содержать одну русско-туземную школу без интерната в селении Канибадаме, назначенного уезда». [16] После чего были определены штаты этой школы, сбор средств на оборудование школы необходимым имуществом. Но только почти через год был составлен проект штатов и список имущества, необходимого русско-туземной школе, которые генерал - губернатор утвердил 20 июня 1905 года. [17]
Судя по количеству ученических парт, включенных в список, школа была рассчитана на 17-18 человек. Однако в окончательном варианте, который был утвержден генерал-губернатором 23 января 1906 г., проект штатов был несколько изменен. [18] Таким образом, русско-туземная школа в Канибадаме начала функционировать с 1905 - 1906 учебного года.
Наконец, в 1915 году по совету Исфанийского участкового пристава были поданы на имя Ходжентского уездного начальника решения общественного схода - так называемые Приговоры от жителей Исфанийской волости под №25 от 14 июля 1915 г. и от жителей Науской волости под №5 от 10 августа того же года, об открытии русско-туземных школ на территории Ходжентского уезда.
На сходе Исфанийской волости в присутствии 25 человек и участкового пристава, волостного правителя и старшины Кистакузской волости было принято решение об открытии русско-туземной школы в селении Кистакуз: «Сознавая крайнюю необходимость знания русского языка и письма в особенности для торговых дел, мы постановили: открыть в селении Кистакуз русско-туземную школу, с интернатом на средства населения волости». [19] Ежегодный расход, как на школу, так и на содержание интерната, определялся в сумме - 5170 руб., из них: на все годовые школьные расходы - 3910 руб., на единовременные расходы для школьного оборудования и хозяйственные принадлежности интерната - 1980 руб. Ежегодные расходы для школы были распределены равномерно в сумме 3910 руб. и на каждое отдельно взятое сельское общество полагалось следующее: на Кистакузское общество - 2023 руб., Катаганское - 477 и Исписарское - 690 руб. На единовременные расходы приходилось с каждого дома по 3 руб. 85 коп. Расходы на школу становились одной из частей податей, а всю сумму собранных средств на первый год старшины должны были сдавать в казначейство Ходжентского уезда. [20] Из этого протокола можно заключить, что жители волостей рассматривали создание русско-туземной школы с практической, экономической точки зрения. Об этом ясно говорится в протоколе: «сознавая крайнюю необходимость знания русского языка и письма в особенности для торговых дел». Людей не интересовала политика царизма по школьному вопросу. Но сама жизнь подсказывала им, что местные мактабы не отвечают тем требованиям, практической жизни, которая диктовала необходимость приспособления к новым условиям. А к этому могла направлять только русская школа. Но, как бы то ни было, русско-туземная школа не только предоставляла возможность улучшить экономическое положение людей, но и поднять образовательный уровень, познакомиться достижениями русского народа в культуре и науке, а через них с культурой других, прежде всего, европейских стран. Именно в этом заключалось прогрессивное значение организации русско-туземных школ в Туркестанском крае вообще, а в северных районах Таджикистана и на Памире, в частности.
В приговоре схода №5 от 10 августа 1915 г. Науской волости Ходжентского уезда Самаркандской области, на котором присутствовали пятидесятники и Науский волостной управитель, были рассмотрены предложения участкового пристава Исфанийского участка об открытии в селении Нау русско-туземной школы. Сход принял решение об открытие русско-туземной школы в здание - старой лечебницы. Дети готовы учиться в школе с интернатом, а родители были согласны взять на себя школьные расходы. Расходы на содержание школы были определены в сумме 4440 рубл и эта сумма была распределена равномерно междую шесть сельскими обществами Науской волости. [21] В этом есть некоторые отличия от решения кистакузцев. Если в Кизтакузкой волости за основу взяли количество домов в каждом обществе, то в Науской пошли по пути уравниловки. Что касается единовременного расхода в сумме 2040 руб., [22] то из неё на первый год было распределено по 340 руб. также на каждое общество, а не по количеству домов.
Из документов видно, что среди местного населения возрастала потребность в русской школе. Об этом свидетельствуют также просьбы местного населения об открытии вечерних курсов. Однако инициатива в этом временного исполнителя дел начальника Ходжентского уезда Лыкошина не получила поддержки со стороны инспектора народных училищ 2-го района Самаркандской области, который сослался на то, что распоряжение об открытии вечерних курсов в Науском и Кистакузском училищах отменяются. Причина - отсутствие средств, требование же населения признано приемлемым. [23] Другими словами, отказано было на счет лишь государственных средств. Такова была история образования русско-туземных школ в Науском и Кистакузском волостях в предпоследний год существования колониального периода Туркестанского края в целом, в Северных районах Таджикистана, в частности.
В русско-туземных школах, в отличие от местных мактабов, занятия проходили по определенным программам, уроки проводились по четко составленному расписанию с указанной продолжительностью каждого урока. Занятия шли с 1 августа по 1 июня следующего года. Были определены также неурочные дни в процессе учебного года. Об этом свидетельствует «Табель не учебных дней в русско-туземных училищах Туркестанского края». [24]
Школы состояли из трех отделений (классов), а учебная неделя продолжалась шесть дней. При канцелярии Туркестанского генерал - губернатора была организована особая комиссия с целью составления единой учебной программы в местных и русских классах для всех русско-туземных школ края. [25]
О значении русско-туземных школ в культурно - образовательной жизни Средней Азии достаточно полные сведения можно получить из наблюдений известного советского академика Т.Н. Кары-Ниязова, прошедшего обучение, как в старой традиционной школе, так и в русско-туземной. «В русско-туземных школах, - пишет Т. Н. Кары-Ниязов, - преподавались русский язык и арифметика в пределах первых четырех действий с цельными числами. Учащимся сообщались элементарные сведения по истории, географии (главным образом России) и природоведению, наряду с этими предметами изучались также «туземная грамота» и основы мусульманской религии». [26]
Русско-туземная школа все же не смогла оправдать надежды, которые возлагала на нее туркестанские власти, хотя количество таких учреждений возрастало из года в год и к 1 января 1911 г. в крае действовали 89 школ. Число выпускников было незначительным, а в качественном отношении обучение требовало серьёзного улучшения. В последствие первый учитель первого русско-туземной школы В.П. Наливкин пишет, «Что же выиграли мы, что выиграли туземцы оттого, что в течение 20 лет на туземных базарах появлялось несколько десятков или даже сотен лишних лавочников, знающих русский язык?» [27] Не случайно отмечали, что «ни одна из русско-туземных и чисто русских школ в Самаркандской области не выпустила из своих стен ни одного туземца, умеющего правильно читать, не говоря, писать по-русски». [28] Виновными в таком положении, по мнению школьных деятелей, того времени была сама школа, переполненные классы, и те недостатки, которые были в самой структуре школ и школьном образовании Туркестана. [29]
Академик В.В.Бартольд обращает внимание и на недостаточный уровень подготовки самих преподавателей русско-туземных школ - воспитанников учительской семинарии. Он же считает, что «успехи русской школы и вообще русской культуры затруднялись опасением, как бы не сообщить туземцам слишком много сведений на их языке и не содействовать этим упрочнению местной литературы и местных культурных особенностей в ущерб обрусению». [30]
Русско-туземные школы предназначены были лишь для подготовки грамотных переводчиков и поэтому те ученики, которые заканчивали эти учебные заведения, не могли продолжать в дальнейшем свою учебу, так как не существовало следующих ступеней учебного заведения. Отсюда перед учениками, которые хотели продолжать учебу, стояла проблема: как быть дальше? Этот же вопрос волновал и представителей русских местных ученых, особенно востоковедов. Члены Ташкентского отделения Общества востоковедов на своем заседании 27 ноября 1904 г. рассматривали этот вопрос с участием генерал-губернатора края Н. Н. Тевяшева. На заявление одного из членов Общества о том, что «в настоящее время имеется уже много туземных мальчиков, изучающих русский язык в туземных школах (русско-туземных школах - Н.У.), но не имеется ни одного учебного заведения, где бы они могли продолжать свое образование», генерал-губернатор ответил, что «пока надо довольствоваться тем, что сделано для образования детей туземцев». [31] Из такого факта можно сделать вывод, что инициаторами организации высшего учебного заведения в Туркестанском крае являлись ученые-востоковеды - эти поистине самые передовые представители русской интеллигенции того времени. В дальнейшем тот же вопрос время от времени обсуждался в печати. Так, за открытие высшей школы в Ташкенте выступали «Пушкинское общество», «Туркестанский отдел Русского географического общества», «Туркестанское общество сельского хозяйства» и другие. [32] Но представители власти Туркестана не намерены были открывать в крае высшую школу.
Среди русских передовых людей в конце ХIХ и первые годы ХХ веков бытовало мнение о необходимости открытия средних учебных заведений, расширения сети существующих училищ. Одни этот вопрос связывали с предотвращением угроз для существующего строя, другие считали, что если не расширять сеть школ и не организовывать высшую школу, то масса детей из местного населения останется вне школ и увеличится число безграмотных людей в крае. Некто под псевдонимом «Таксир», оправдывая школьную русификаторскую политику правительства, заявлял, что народ Туркестана в своей сути является темным и отсталым и поэтому он может легко попасть под влияние местного духовенства, которое было и остается врагом всего, что не является мусульманским или нарушает установленные еще в УП - УШ вв. порядки. Поэтому местному населению необходимо предоставить широкое современное образование и этим путем вырвать его из под влияния ортодоксального ислама, проповедуемого шейхами, пирами и муллами. Для подтверждения своих доводов «Таксир» приводит пример из событий 1898 г. Он пишет, что «андижанское дело (восстание 1898 г. - Н.У.) лишний раз доказало, что необразованные люди, как темная народная масса, легко фантазируемая посторонними влияниями (то есть духовенством - Н.У.), является постоянной угрозой существующему порядку». [33]
Однако за долгие годы существования колониального режима в Туркестане не было открыто ни одного высшего образовательного учреждения. Что же пугало царизм и его колониальные власти в Туркестанском крае? На наш взгляд, хотя вопрос был поднят передовыми представителями общества своевременно, царизм во главу угла ставил осуществление русификаторской линии, оставляя основную массу местного населения в темноте и невежестве, из-за чего немало детей пребывали вне школьной стены.
Таким образом, несмотря на все свои недостатки, русско-туземные школы в Северном Таджикистане, как и во всем Туркестанском крае, имели большое прогрессивное значение для распространения русского языка, русской культуры среди местного населения. С появлением таких школ и вечерних курсов для городских и сельских жителей в крае стали распространяться новые передовые методы обучения, о которых до прихода русских здесь не имели понятия. Совместное обучение русских детей с местными дало возможность ближе познакомиться друг с другом, изучить языки для взаимного обогащения этих народов в культурном направлении. Постепенно это знакомство развивалось, что привело к взаимопониманию и взаимопомощи между собой. Наиболее способная молодежь из числа местной национальности, окончившая школу, впоследствии стала активным участником событий начала ХХ в., борясь против насилия и угнетения. Роль этих выпускников особенно была весомой в период восстановления народного хозяйства, подъема культуры после разрухи 20-30 годов ХХ в., когда в крае не хватило специалистов. Часть выпускников впоследствии стала видными политическими и государственными деятелями Средней Азии.
