В исторической литературе принято считать, что инициатором русско-туземного учебного заведения являлся преемник К. П. Кауфмана генерал-губернатор Н. О. Розенбах (1884-1889гг.). Получается, что Розенбах сразу же приступил к созданию таких школ, прибыв в Туркестан с уже готовой программой. Однако, еще при К. П. Кауфмане местный ташкентский купец Саид Азим, который ранее был связан по своим торговым делам с Россией и хорошо понимал значение знания русского языка и за свои услуги перед русским правительством был удостоен звания «Почетного потомственного гражданина» (1867 г.), вошел с предложением к руководству края о том, что в медресе Ишонкули, построенном ещё в 1840 г., ввести преподавание русского языка, русских законов, арифметики, ремесел при условии сохранения преподавания шариата.[1]
Готовится к выходу первый совместный сборник работ российских и таджикских историков. Редакция сайта публикует материалы этого исследования в сокращенном варианте.
РУССКО-ТУЗЕМНЫЕ ШКОЛЫ В ДОРЕВОЛЮЦИОННОМ ТАДЖИКИСТАНЕ
В исторической литературе принято считать, что инициатором русско-туземного учебного заведения являлся преемник К. П. Кауфмана генерал-губернатор Н. О. Розенбах (1884-1889гг.). Получается, что Розенбах сразу же приступил к созданию таких школ, прибыв в Туркестан с уже готовой программой. Однако, еще при К. П. Кауфмане местный ташкентский купец Саид Азим, который ранее был связан по своим торговым делам с Россией и хорошо понимал значение знания русского языка и за свои услуги перед русским правительством был удостоен звания «Почетного потомственного гражданина» (1867 г.), вошел с предложением к руководству края о том, что в медресе Ишонкули, построенном ещё в 1840 г., ввести преподавание русского языка, русских законов, арифметики, ремесел при условии сохранения преподавания шариата. [1]
Это предложение было воспринято с одобрением местной администрацией Туркестана. Даже была составлена смета. Местная власть по этому поводу «входила в сношения» с петербургскими органами народного образования, [2] но получила отказ из-за отсутствия кадров-педагогов. [3] В. В. Бартольд справедливо считает, что причина отказа была не только в этом, но и, главным образом, в том, что центральные органы народного образования не хотели отходить от старого принципа - невмешательства в дела местного народного образования. Все это происходило еще при генерал-губернаторстве К. П. Кауфмане. Последний в своих отношениях к мусульманской религии не был постоянен; выступая против степного миссионерства татар, он в тоже время не предпринял никаких мер против них, [4] а с другой стороны не допускал христианских миссионеров в Туркестанский край. М. А. Терентьев отмечал, что Кауфман «отклонил все попытки организовать здесь (в Туркестанском крае - Н.У.) прочные мусульманские учреждения. А существующие до этого просветительские учреждения оставил самих собою, не рассчитывая на поддержку со стороны государства». [5]
Хотя предложения Саида Азима не были внедрены в жизнь при Кауфмане, но они подготовили почву для открытия в крае новых учебных заведений - русско-туземных школ.
Став генерал-губернатором Туркестана, Н. О. Розенбах наверняка был осведомлен о положении народного образования в крае, о мероприятиях проводимых его предшественником и неудачах в этом деле. Поэтому по прибытии (1884г.) в Туркестан, он созвал так называемую «секретную комиссию», где обсуждался этот вопрос. Не приняв советов членов комиссии, которые потерпели фиаско, он предложил заменить старые проекты на новые и открывать русско-местные (туземные) школы, [6] в которых вести преподавание предмета мусульманской религии местному преподавателю (мулле). [7]
Первая школа такого типа была открыта 19 декабря 1884 г. в Ташкенте в доме сына того же купца Саида Азима Саида Гани, который изучил русский язык с помощью домашнего учителя. Организаторы такой школы принимали все меры предосторожности, чтобы не смущать местных детей ни внешним видом, ни классной обстановкой, чтобы те выглядели обычными, к чему привыкли сыновья и родители коренного населения и, наконец, чтобы не быть целью антирусской пропаганды со стороны мусульманского духовенства. Поэтому школьное здание, предоставленное для учебы детей, выглядело, как обычный дом среднеазиатского происхождения. Из школьной обстановки, кроме классной доски, русских азбук и тетрадей, было исключено все русское. Для учащихся постелили на полу курпачи (ватные одеяла), а книги они держали в руках, как в мусульманских мактабах. Русским преподавателем был назначен один из знатоков местных обычаев населения В. П. Наливкин.
Супруги Наливкины, чтобы изучить быт местного населения, особенно женщин, долго жили со своими детьми в одном из кишлаков Ферганской области. Эта супружеская чета не отличалась по внешнему виду, по одежде, языку от местных жителей. В.П. Наливкин являлся не только исследователем, но и педагогом - просветителем. Он многие годы отдал делу народного образования в Туркестанском крае, работая в разных образовательных учреждениях. Сам факт назначения Наливкина в русско-туземную школу, организованную в доме Саида Гани Азимова, оказался удачным выбором в тогдашних условиях: в школу пришли учиться 39 мальчиков.
Осенью следующего 1885 года были открыты еще две такие школы: в селениях Пскент и Чиназ Ташкентского уезда. [8]
Через полтора года - 20 июня 1886 г. - было опубликовано «высочайшее соизволение об открытии русско-туземных школ в Туркестанском крае». Несколько запоздалое решение, очевидно, было связано с тем, что царское правительство и центральные органы народного образования ожидали, каким будет результат от вновь открываемых школ. Дело в том, что до 1886 г. функционировали еще три такие русско-туземные училища, т.е. школы. Как только было дано разрешение об открытии русско-туземных школ, сразу же было создано еще 14, что свидетельствовало о том, какие надежды возлагала на них царская администрация Туркестана.
Отношение местного населения к этим школам было неоднородным. Богатые и состоятельные люди (наверное, под влиянием шейхов и ишанов) относились к ним с осторожностью и под разными предлогами не отпускали своих детей в новые школы, опасаясь влияния на них русских. Поэтому они шли на разные уловки, заставляя вместо своих детей идти учиться детей бедняков. Для найма учеников даже придумали «особый негласный денежный сбор» под названием «шукул пули» (плата за школы - Н.У.). [9]
На наш взгляд, одно из причиной, препятствующих обучению в русско-туземных школах детей богачей было то, что их не устраивало, что их отпрыски могли затем оказаться лишь в роли переводчиков. Вот что пишет по этому поводу академик Кары-Ниязов: «Думаю, нелишне отметить, что среди учащихся, как данной, так и других русско-туземных школ, процент детей зажиточных местных людей был весьма незначителен. Многие не хотели, чтобы их дети были переводчиками, которые считались самыми низшими служащими, получали мизерный оклад. А те из них, которые учились в этих школах, не всегда завершали учебу. Их отцы думали, что для ведения торгового дела вполне достаточно уметь лишь читать и писать адреса на конверте». [10] По-видимому, такое отношение зажиточных жителей из местного населения к русско-туземным школам характерно было после первых выпусков, когда выпускники, в основном дети бедняков, могли устроиться на работу только переводчиками.
Известно, что территория современного Северного Таджикистана непосредственно входила в состав (Ферганская и Самаркандская области) Туркестанского генерал-губернаторства и поэтому все те мероприятия, проводимые в сфере народного образования колониальной администрацией, не могли не охватывать эти административные образования.
Первая русская школа в Ходжентском уезде была открыта в 1867г. на средства, пожертвованные (в целях благотворительности) генералом Романовским (он являлся покровителем Ходжента) на сумму 100 рублей и эти средства были израсходованы на открытие русской приходской школы для детей военных - 25 мальчиков и четырех девочек. Однако школа долгое время не работала и в 1871 г. ее закрыли вообще из-за отсутствия помещения. С этого периода в течение 15 лет, то есть до 1886 г., в архивных хранилищах не обнаружено ни одного факта о школьных учреждениях в Ходжентском уезде. Между тем, местное население обращалось к вышестоящим органам власти с просьбой об открытии русской школы для местного населения. В том числе в отчете заведующего Ура-Тюбинским участком за 1882 г. отмечается, что «Есть повод предполагать, что с устройством в Ура-Тюбе русской школы найдутся желающие обучаться в оной и хороший пример и почин даст возможность школы не быть без дела». [11]
Однако решение этого вопроса затянулось еще на несколько лет. Кроме того, еще не была продумана форма русско-туземного обучения. Только в 1886 г. вопрос этот был поставлен более конкретно заведующим Ура-Тюбинским районом (то есть участковым приставом). Он в своем рапорте от 18 ноября того же года писал, что к нему поступают просьбы об открытии русской школы и что желательно ускорить разрешение означенного вопроса. [12] Однако в ответ на это Сырдарьинское областное управление сообщало, что «открытие русско-мусульманской школы (тогда так называли русско-туземную школу - Н.У.) в Ура-Тюбе остается открытым, так как такую школу в этом году открыли в Джиззаке. Причина - за неимением учителей». Но жизнь требовала свое и поэтому колониальная администрация приняла решение не открывать новой русско-туземной школы, а перебросить таковую из одного района в другой. 4 июля 1886 г. главный инспектор училищ Туркестанского края принимает решение о переводе двух русско-туземных школ из Ташкентского уезда в Ура-Тюбе и Ходжент, но генерал-губернатор из двух русско-туземных школ одну предоставил Ура-Тюбе, а другую - городу Туркестану. Но, хотя вопрос этот был решен еще в 1888 г., школа в Ура-Тюбе начала работать лишь с 1889 г. Вместе со школами были и переселены те учителя, которые вели занятия в них.
Создавая русско-туземную школу в Ура-Тюбе, пристав надеялся, что в дальнейшем контингент учащихся может возрастать. На первых порах организаторы школы рассчитывали на 17 детей из местного населения. Однако в список были включены 15 человек. Социальный их состав показывает, что это были, в основном, дети из состоятельных семей. Именно эта категория людей устраивала колониальную администрацию Туркестанского края и именно при их содействии они рассчитывали проводить русификаторскую политику. Из 15 включенных в список трое являлись сыновьями торговцев, пятеро - детьми аксакалов и волостных правителей, по одному - сыновьями пятидесятников, мутаваллия и джигита при приставе, и лишь двое - детьми простых горожан. [13] Двое остальных кандидатов были русскими - это сын унтер-офицера запаса и дочь фельдшера.
Ура-Тюбинская русско-туземная школа состояла из трех классов (отделений), то есть была трехгодичной (позже она становится четырехгодичной). В школу принимали детей с 7 до 17-летнего возраста. В дальнейшем число учеников, желающих учиться в русско-туземной школе, увеличивалось, и поэтому пристав Ура-Тюбинского участка вышел с ходатайством к Ходжентскому уездному начальнику об открытии вечерних курсов при Ура-Тюбинской русско-туземной школе, с отнесением расхода на это по 300 рублей в год на местные городские суммы. [14] Следовательно, вечерние курсы при Ура-Тюбинской русско-туземной школе в 1889 г. начинали работать одновременно с занятиями в школе. На вечерних курсах обучались 8 человек. Эти данные говорят о том, что жители Ура-Тюбе уже понимали значение русского языка в повседневной жизни. Но, вместе с тем, рост численности учеников, как в русско-туземной школе, так и на вечернем отделении, вначале был очень медленным. Так, если в 1889 г. в школе учились 15 мальчиков, то в 1890 г. их было 17, в том числе четверо русских. Рост числа учеников относился к русским детям, а не к местным. Причиной того было вмешательство местного духовенства в школьные дела, что было распространено повсеместно не только в Туркестане, но и по всей Средней Азии.
[1] Остроумов Н.П. Константин Петрович Кауфман, устроитель Туркестанского края. Личные воспоминания Н. Остроумова(1877-1882 гг.) (К истории народного образования в Туркестанском крае). - Ташкент,1899.- С.12.
