Гульмира Илеуова: Страх перед сменой власти казахстанцы назвали в числе основных. Часть 1

Отмечу, что результаты декабрьского опроса показали высокий уровень тревожности казахстанцев – каждый из «страхов» набрал свыше 50%. Связаны они, как правило, с экономическим кризисом, ухудшающимся социальным самочувствием, наконец, пониманием того, что в государстве попросту нет денег.

 Интервьюс известным казахстанским социологом, президентом Общественного фонда «Центрсоциальных и политических исследований «Стратегия» Гульмирой Илеуовой:   Страхсмены власти – этнически окрашенный -Гульмира Токшалыковна, тема транзита власти в Казахстане – одна из топовых насегодняшний день. Как казахстанское общество реагирует на потенциальную сменувласти? Испытывает ли оно на этот счет тревоги и опасения?- В декабре прошлогогода мы проводили опрос в рамках «Евразийского монитора», одной из тем которогобыли социальные страхи и опасения. Так вот, страх перед сменой властиказахстанцы назвали в числе основных. Конечно, он не занимает первые места.Гораздо больше казахстанцев беспокоят ухудшение уровня жизни, возможный рискобнищания, коррупция. Но страх перед сменой власти и связанной с этим нестабильностьювходит в первую десятку факторов, вызывающих беспокойство казахстанскогообщества.Причем страх перед возможнымизменением политического статус кво поднялся на верхние строчки соцопросовименно в последние годы. Похоже, он связан с тем, что в казахстанском обществеесть устойчивое представление о том, что транзит власти связан снеуправляемостью и хаосом.Отмечу, что результаты декабрьскогоопроса показали высокий уровень тревожности казахстанцев – каждый из «страхов» набралсвыше 50%. Связаны они, как правило, с экономическим кризисом, ухудшающимсясоциальным самочувствием, наконец, пониманием того, что в государстве попростунет денег.Любопытно, что, когдаказахстанцы были уверены в том, что в государстве есть деньги, они, имея те жесамые доходы, тратили свои с удовольствием, не экономили. Вероятно, это связанос представлением о том, что при наличии денег в стране, произойдет перераспределениеблаг и в их пользу. В том числе за счет социальных выплат, повышения пенсий ипособий, о которых президент регулярно сообщал в своих посланиях.Так вот, как толькоухудшилась ситуация в макроэкономике, упали цены на нефть, опасения населения поповоду снижения доходов и уровня жизни значительно усилились. Помимо этого, населениебеспокоит усиливающаяся террористическая угроза. То есть общий уровеньтревожности казахстанцев вырос.Второй момент – страхсмены политического лидера относится к группе этнически окрашенных фобий. Этоотслеживалось и в прежних наших замерах. Этнические казахи, составляябольшинство населения и придерживаясь разных взглядов на то, каким должен бытьКазахстан и его лидер, чувствуют себя гораздо более свободными, уверенными всебе, в своих перспективах и возможностях, нежели, скажем, русские, которыеопасаются ухода Нурсултана Назарбаева и того, что к власти придет политик снационалистическими взглядами, с иной риторикой и другими приоритетами вязыковой, социокультурной и кадровой политике.Страх перед изменениямив системе политической власти этой этнической группы проявлен очень сильно, онотражается и на электоральном поведении. Отмечу, что в последние годы электоральныекампании президента получили сильную поддержку именно со стороны русскогонаселения Казахстана. Таким образом, они не просто боятся смены власти, но и посредствомактивного голосования делают все, чтобы этого не произошло. В беседах на фокус-группахэтнические русские активно выражают этот страх – он является едва ли не главнымдля них. Казахстанцыне проголосуют за кандидата с националистической повесткой -А насколько оправданы эти страхи? Можно ли предположить, что в постназарбаевскийпериод к власти придут националистические силы? Тем более, что как поговариваютв последнее время в Астане, проевразийские политики оказались в опале.- В электоральномотношении на данный момент это невозможно. Население Казахстана не проголосуетза кандидата с националистической повесткой. При условии, что электоральнаякампания пройдет в рамках сложившейся политической системы и устоявшихсяпроцедуры, с участием тех же самых действующих лиц.Об этом свидетельствуетхотя бы тот факт, что, согласно проведенным нами опросам, этнически окрашенные партииимеют поддержку не более, чем 10% населения.Таким образом, я недумаю, что сценарий прихода к власти кандидата с националистической повесткой,реализуем в электоральном отношении.Однако если будет умелоразыграна националистическая карта, если сложатся подходящие условия, появится спекулятивнаятема, или произойдут события из разряда «черных лебедей» - труднопрогнозируемыеи редкие – к примеру, политическое убийство – в этом случае на волнесоответствующих общественных настроений не исключен приход к властипрезидента-националиста.Хотя, повторюсь, этотсценарий настолько маловероятен, что я бы даже не рассматривала его всерьез.-А вот украинские социологи заявляют, что общественное мнение может развернутьсяна 180 градусов буквально в течение считанных месяцев, и приводят пример, когдаРоссия из дружественной страны и братского народа в течение года превратиласьво врага.- Для Украины всегдабыл характерен высокий уровень националистических настроений. Украинскиесоциологи делали даже две выборки – для западной и восточной Украины. Другое дело,что этот подход был в корне неверен: проводя разные выборки по западной ивосточной Украине, социологи тем самым закладывали разрыв между регионами. Наэтом они зарабатывали себе очки, однако в итоге вся эта политика дифференциациипривела к известным печальным результатам. Нынешняя ситуация на Украине – это втом числе продукт их деятельности.Разговоры же о том, чтопротив проевразийских политиков у нас ведется травля я бы отнесла кспекулятивным. Большего евразийца, чем президент, у нас нет.Что касается того, чтонекоторые политики окрестили себя «последними евразийцами», то, как раз-такинекачественная подача евразийской интеграции с их стороны способствовала дискредитацииэтой идеи: например, поддержка среди населения есть, но она не никогда не составляла95-97%, как нам из раза в раз показывали некоторые исследования.Полагаю, что если информационноеобеспечение евразийской интеграции будет и дальше существовать в том виде, вкотором она сейчас есть, то всегда найдутся люди, которые будут задаватьсясправедливым вопросом: а зачем она, собственно говоря, нужна Казахстану. Зачисткана верхах повысила уровень доверия к президенту   В одном из своих недавних интервью вы отметили, что 90% опрошенных казахстанцев боятся обнищания. Как вы считаете, это заставляет их искать виноватых в существующих экономических проблемах. Ведь Айсултан Назарбаев без обиняков заявил, что коррупционеры – это и есть враги народа. Солидарны ли в этом с ним казахстанцы?  Такие вещи, как поиск виноватых, предполагает все-таки определенный уровень рефлексии. А простые казахстанцы, которые тянут свою лямку за 45-50 тыс. тенге в месяц, не склоны к рефлексии. Поиска виноватых, как такового, нет, есть общее озлобление, общая неудовлетворенность существующим положением в сочетании со страхом потерять то, что имеешь. Чтобы найти виноватых, нужно остановиться и задуматься, заставить себя отрефлексировать ситуацию, в которой ты находишься. Наши же люди в случае ухудшения экономического положения пытаются найти еще одну работу, увеличить свои доходы путем дополнительной занятости. Им не до поиска виноватых. Однако то, что борьба с коррупцией вышла на столь высокий уровень, то, что сегодня практически не осталось лиц, обладающих иммунитетом от преследования, уже нашло позитивный отклик в общественном сознании. Тот факт, что преследованию подверглись и народные любимцы, такие как Тунгышпай Жаманкулов, и молодые министры-болашаковцы, переформатировало общественное мнение. - Это повысило уровень доверия населения к власти? - Не на всех уровнях и не ко всем чиновникам, но к президентской политике очищения рядов, в целом к государству, думаю, что да. Сегодня многие эксперты, руководствуясь старой парадигмой, все еще придерживаются точки зрения, что антикоррупционные кампании ничего не дают, что это борьба с ветряными мельницами. Однако результаты проведенного нами большого социологического исследования показали, что сдвиги в восприятии обществом коррупции происходят. Одна из главных причин повышения нетерпимости к коррупции - это снижение уровня доходов населения и количества денег в экономике в целом. Из-за этого видоизменяется отношение к коррупции. Если раньше люди, не задумываясь, платили взятки, то теперь они начали считать копейки. В то же время власть должна понимать, что в результате этого переформатирования она будет иметь дело с другим населением. Сегодня от населения требуют более высокого уровня правовой культуры – на бытовом уровне это выражается в императиве не давать взятки, регистрироваться по месту жительства, делать отчисления в систему обязательного социального медицинского страхования. Разумеется, у общества возникает встречные требования к власти: а вы сами готовы следовать букве закона? Это медленный, но неизбежный процесс.   Власть должна быть готова отстаивать реформы   - Существует в российской и отечественной политологии такая теория, что в 2000-х годах на фоне высоких цен на нефть государство заключило с обществом негласный договор: мы наверху делаем, все, что хотим, но и вас, население, не трогаем - предоставляем вам полную бытовую и частично рыночную свободу. По сути, это и стало основой для теневой экономики: огромный рынок необлагаемого налогами арендного жилья – яркий тому пример. А сегодня, когда денег у государства стало значительно меньше, оно обратило внимание на граждан как источник поступлений в бюджет и решило посягнуть на их бытовую и рыночную свободу, вводя, допустим, временную регистрацию граждан или, как это планируется с 2020 года, - всеобщее декларирование доходов. Получается, что государство нарушает свою часть договора? - Я со скепсисом отношусь к таким тиражируемым некоторыми политологам расхожим образам – как например, этот предполагаемый договор между властью и обществом. Никакого договора никто не заключал. Другое дело, что порядка не было в стране, учета не велось. При наличии большого количества денег в стране, казалось, что не обязательно контролировать все, что крутится в экономике. Я бы применила здесь другой образ – денег, просачивающихся сверху донизу сквозь всю пирамиду государственной экономики. Образно говоря, если наверху приобретался Mersedes S-класса, то внизу хватало на «Москвич» или трактор, и каждый на своем уровне пирамиды за счет механизма перераспределения ресурсов оставался доволен. То, что происходит сегодня не связано с желанием власти нарушить некий негласный договор - у власти просто-напросто нет денег и она пытается навести порядок в финансах, найти - где, в чьих карманах завалялись лишние копейки. И тут выясняется, что государство забирает не лишние копейки, а последние. Вот тут-то и возникает вопрос, почему реформы происходят так быстро и неожиданно. Эти неожиданные изменения правил игры и способны поставить многих казахстанцев на грань нищеты. Таким образом, этот публицистический образ «договора между властью и обществом», конечно, имеет право на жизнь, однако это не злая воля власти, это не делается намеренно - там наверху тоже не самоубийцы. Другое дело, что вводятся эти изменения крайне непоследовательно. Власть, по сути, делает шаг вперед – и два шага назад, вводя изменения, а затем объявляя на них мораторий или откладывая их внедрение на неопределенный срок. Похоже на то, что власть и общество проверяют друг друга на прочность. Существует такой миф, что государство не оценивает возможности общества и игнорирует его мнение. Это неправда. События последнего года показали: как только власть чувствует отпор, она идет на уступки. Хотя, на мой взгляд, лучше бы она этого не делала. Откат назад, возвращение к прежним позициям еще хуже влияет на общество, вносят еще большую неопределенность. Это все равно, что отрубать кошке хвост по частям. Если уже принято решение, если есть на то экономическое обоснование, если этот шаг приведет к улучшению ситуации – а зачастую в аргументах чиновников есть рациональное зерно – то власть должна проявить принципиальность в отстаивании своей позиции. Взять хотя бы обязательное социальное медицинское страхование. Я убеждена, что это здравая инициатива. Посудите сами: сегодня в Казахстане насчитывается более двух миллионов самозанятых, которые не делают никаких отчислений в бюджет, однако бесплатное медицинское обслуживание распространяется и на них. Проблем в том, что никто не берется объяснить все это простым доступным языком. У всех на устах одна формулировка – социальный налог. Поучается, что чиновники еще не провели реформу, а у нее уже сформировался негативный имидж. - Но если экономическая ситуация и без того ухудшается, а власть, чтобы найти дополнительные источники доходов, выуживает из населения лишние, а то и последние копейки, не доведет ли она общество до предреволюционного состояния? - Очевидно, что все, что делается сегодня – надо было делать раньше. Где вы были вчера, когда у экономики был запас прочности, позволявший быть более свободными в маневрах? Большинство этих реформ надо было проводить в хорошие тучные годы. Но обычно, когда рисуются наполеоновские планы, бывает не до этого. Продолжение следует