Информационно-пропагандистский центр «Акниет» известен в Казахстане своим огромным опытом работы с осужденными за экстремизм и терроризм и уникальными методиками по возвращению их в традиционный ислам. Мы побеседовали с теологом-консультантом Центра Ерланом Досмагамбетовым об актуальных в Казахстане проблемах религиозной сферы
Ерлан Досмагамбетов: Информационно-пропагандистский центр«Акниет» известен в Казахстане своим огромным опытом работы с осужденными заэкстремизм и терроризм и уникальными методиками по возвращению их в традиционныйислам. Мы побеседовали с теологом-консультантом Центра Ерланом Досмагамбетовымоб актуальных в Казахстане проблемах религиозной сферы:- Ерлан Армиевич, в последнее времяво взаимоотношениях религиозных общин и государства в Казахстане преобладаетзапретительный уклон. Например, под запретом оказалось ношение хиджабов в школе.Как вы относитесь к этой проблеме?-Думаю, в этом вопросе есть две стороны. С одной стороны, как известно, одним изпропагандистских образов ИГИЛ (запрещенной в Российской Федерации и Республике Казахстанорганизации) стали дети, одетые в никабы и хиджабы. Ролики с их участием вказнях стали одним из инструментов устрашения этой террористической группировки.Летомнынешнего года наши граждане лицом к лицу столкнулись с угрозой терроризма наулицах казахстанских городов. Это способствовало росту исламофобских настроенийв обществе. В этой ситуации вполне объяснимо, почему люди начали проявлятьбдительность.Действительно,в семьях, исповедующих такфиризм (радикальная исламистская идеология, основойкоторой является обвинение в неверии - прим.авт.), дети воспитываются в крайне жестких и даже жестоких условиях. Ведьэто закрытая идеология, основанная на ценностях насилия и агрессии. Дети в такихсемьях лишены детства. Им отказано во многих развлечениях, доступных ихсверстникам: запрещается смотреть телевизор, в школе они не посещают урокирисования.Особеннотревожит, что этих детей приучают к разделению людей по религиозному признаку. Мнесамому доводилось быть свидетелем ситуации, когда мальчик из такой семьи,одетый в военный камуфляж, при входе в помещение поприветствовал только техмужчин, у которых была борода. То есть он уже приучен к тому, чтобы определятьправоверность мусульманина по его внешности.Такоеповедение, действительно, не может не настораживать простых граждан. И когдаони видят одноклассников своего ребенка в хиджабе, в их сознании сразупрокручивается кошмар: завтра мой ребенок подпадет под влияние религиозныхрадикалов, уедет в Сирию, будет убивать людей. Этотстрах граждан Казахстана вполне естественен, и к его проявлениям можноотнестись с пониманием. Однако казахстанцы должны понимать и другое: мусульманскаяобщина очень разнообразна, и различия внутри нее обусловлены влиянием религиозно-ценностныхустановок различных течений и направлений внутри ислама.Полагаю,что государство должно было среагировать на эту ситуацию. Для него это былосложное решение, к которому власть шла несколько лет. Этот вопрос, если мне неизменяет память, обсуждался последние пять лет.Думаю,что верующие люди должны с пониманием отнестись к этому решению. Духовноеуправление мусульман Казахстан не раз давало разъяснения, что ханафитскиймазхаб предписывает покрывать голову только совершеннолетним девушкам, девочкамдо 13-14 лет не обязательно носить хиджаб.Яне раз бывал в Саудовской Аравии и при ознакомлении с местной системойобразования убедился в том, что девочки, не достигшие совершеннолетия, не носятголовные платки. Хотя в Саудовской Аравии – это широко известно – очень строгоотносятся к соблюдению религиозных норм. Таким образом, арабы не считают, чтоесли на 3-5-летнюю девочку надеть хиджаб, это станет показателем вашейисключительной религиозности.Сдругой стороны, государству необходимо поддерживать баланс интересов различныхгрупп общества и не допускать перегибов в религиозной сфере, оказываячрезмерное давление на религиозные общины.- Еще один кандидат на запрет – религиозноетечение салафизма, которое в Казахстане имеет крайне неоднозначную репутацию.Как вы расцениваете возможность причисления салафитов к экстремистскиморганизациям?-Хороший вопрос. Дело в том, что сторонники запрета салафизма не учитывают нескольковажных нюансов. Как известно, на прошлой неделе глава нашего государстваНурсултан Назарбаев побывал с официальным визитом в Саудовской Аравии. Вместе стем в любых открытых источников указано, что в Саудовской Аравии большинствомусульман являются суннитами-салафитами. Этого направления придерживаютсямногие арабские страны – Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты,Катар. Известно также, что ученых Саудовской Аравии считают ученымисалафитского толка.Такимобразом, если мы причислим радикалов и террористов к салафитам, то СаудовскаяАравия станет для нас страной, поддерживающей терроризм. Хотя саудиты гораздосильнее страдают от атак экстремистов, чем мы. Почему? Потому что самой главнойзащитой от радикализма является религиозная грамотность. Именно поэтому первымипротив ИГИЛ выступили ученые Саудовской Аравии – они разъяснили религиозныезаблуждения террористов.Изразговоров с казахстанскими боевиками, вернувшимися из Сирии, мы вынесли длясебя, что при вступлении в ИГИЛ одним их главных критериев отбора являетсяотношение к королю Саудовской Аравии. Обязательным для боевиков ИГИЛ является убежденность,что король Саудовской Аравии – это тагут (в исламе предмет идолопоклонства - прим. авт.) и кяфир (араб. неверующий,иноверец - прим. авт.). Еще одинвопрос анкетирования направлен на выявление отношения к ученым СаудовскойАравии. Желающие вступить в ИГИЛ должны заявить, что они слуги тагута.Такимобразом, одним из главных врагов ИГИЛ являются Саудовская Аравия. Напомню, чтов нынешнем году, в канун завершения священного месяца Рамадан эту страну сотряслитри взрыва, за которыми стояли боевики ИГИЛ – в Джидде, Катифе, а самый мощныйраздался возле одной из наиболее почитаемых исламских святынь — мечети вМедине.Вэтом вопросе я солидаризируюсь с министром по делам религии и гражданскогообщества Нурланом Ермекбаевым, который заявил, что у нас есть запрет натакфиризм, и этого вполне достаточно для борьбы с религиозным экстремизмом.Еслиже мы пойдем дальше и запретим салафизм, то мы уведем решение проблемы вневерное русло. Наряду с этим нужно запрещать посещение стран, где исповедуетсясалафизм – той же Саудовской Аравии, а значит паломничество к святым для всехмусульман местам. Это также означает необходимость прервать дипломатическиеотношения с этими странами, что не соответствует внешнеполитическим интересам Казахстана.Ещеодин важный момент. Сегодня называется приблизительное количество салафитов вКазахстане – 15 тыс. Большинство из них – порядка 12 тыс. – это мадхалиты (течениевнутри салафитского движения – прим.авт.). Основа их идеологии – непротивление государственной власти. Этопоследовательные и жесткие критики действий джихадистов и радикалов.Еслиже мы объявим салафизм экстремистской идеологией, мы поставим знак равенствамежду ними и радикалами-такфиристами. Тем самым поставим вне закона общину, котораясегодня лояльно относится к власти и поддерживает государственный порядок, итолкнем ее, по сути, в объятия радикалов.Яубежден, что, смешивая понятия салафизма и радикализма, мы не решим проблему.- Не могли бы вы поделиться, на чемстроится ваша работа по перевоспитанию осужденных за экстремизм и терроризм?Зачастую казахстанское общество высказывает недоверие, когда чиновники рапортуюто нескольких сотнях исправившихся радикалов. Как определить истинные убеждениячеловека? Возможно, радикалы только симулирует возвращение в традиционный ислам,оставаясь в душе верны своим экстремистским взглядам?-Главной в работе с экстремистами является их дерадикализация. Для этогонеобходимо выявить ту линию, за которой начинается радикализация.Первымделом хотелось бы отметить, что радикалы смешивают понятия «иман» (вера) и«амал» (деяние), обвиняя в неверии всех тех, кто, к примеру, не читают намаз.Так вот мы посредством доводов из Корана и сунны, из уважаемых ими источников развенчиваемэти заблуждения.Мыдоказываем, что согласно толкованиям традиционного для Казахстана ханафитскогомазхаба веру необязательно подкреплять деянием – пятикратным намазом. Вдоказательство своей веры человеку достаточно уверовать сердцем и произнестивслух: «Я мусульманин».Затеммы работаем с понятием тагут (идолопоклонства – прим. авт.). Надо сказать, что работа по разъяснению и правильномутолкованию этих религиозных категорий дает большой эффект. Это, пожалуй,ключевой этап в дерадикализации. Буквально за два дня, которые нам даются дляпосещения тюрем, нам удается добиться существенных подвижек в сторонудерадикализации. Это первый этап работы с заключенными.Затеммы разъясняем традиции казахского народа, показываем, как сильно онипереплетены с исламом и заимствованы из него. Это и беташар (букв. раскрытиелица, свадебный обряд знакомства невесты с родней мужа - прим. авт.), жетішелпек (блюдо для поминания предков - прим.авт.), ас (поминальный обед в честь усопшего - прим. авт.). Мы объясняем, что никаких противоречий между исламом иэтими ритуалами нет, тем самым возвращая осужденным уважение к традициямродного народа.Наконец,третий этап социальной адаптации заключается в том, что мы объясняем своимподопечным, что такое государственный строй, что в любом государстве долженбыть правитель и система государственных органов. Мы доносим до них, что задачамусульманина найти свое место в этом обществе и приносить ему посильную пользу.Мы приводим хадис пророка Мухаммада: «Наиболее любим Аллахом тот, кто полезенлюдям». Мы даем перевоспитываемым следующие установки: насколько вы полезныобществу – настолько вы и религиозны, именно этим оценивается ваша богобоязненность.А ваше вредительство обществу демонстрирует вашу лжерелигиозность.Такимобразом, для нас признаком исправления человека является его стремлениевосстановить свои социальных связи: возвращение к учебе, работе, участие всемейной жизни, обрядах, посредством чего он демонстрирует уважение к традициямсвоего народа.Чтокасается цифр, которые дает официальная статистика, то их, действительно,трудно проверить. Обращение радикалов в традиционный ислам – это сложнейшаяработа, требующая высокого профессионализма.Вспомнималматинского стрелка Кулекбаева, который атаковал районный отдел внутренних делв июле нынешнего года. К сожалению, специалистам нашего центра не удалось с нимпоработать, потому что в колонии, где он отбывал срок, он числился как исправившийся.Однако, как показали дальнейшие события, он не отказался от своих радикальныхубеждений.Именнопоэтому мы предлагаем всех, кто в тюрьмах числится как исправившиеся, подвергатьдополнительной экспертизе центра «Акниет», поскольку наши наработки позволяютнам выявлять экстремизм и такфиризм с помощью косвенных вопросов.- Может быть, следует составитьметодичку и вопросник для работы с осужденными за экстремизм и терроризм?-Хотелось бы отметить, что центр «Акниет» составил по заказу Генеральнойпрокуратуры РК пособие для сотрудников Комитета уголовно-исправительной системы«100 вопросов и ответов».Конечноже, работа по дерадикализации, прежде всего, должна опираться на глубокиепознания специалиста, который работает с осужденными.Нехотелось бы критиковать коллег, но я сталкивался с тем, что без прохожденияосновных этапов дерадикализации, осужденным сразу в лоб задавались вопросы:«Как ты относишься к ханафизму?», «Как ты читаешь намаз?». Заключенномудостаточно было сказать: «Я ханафит и читаю намаз по ханафитской традиции»,чтобы ему в дело поставили отметку «исправившийся». Также он мог имитироватьповедение исправившегося.Бывалислучаи, когда сами сотрудники тюрем рассказывали нам: «Мы-то считали этогозаключенного исправившимся, но после вашего отъезда он нам признался, что онвсе это время маскировался и только теперь отказался от экстремистских убеждений».Нередко осужденные просили нас провести беседы с членами своих семей, которыенаходились на свободе, или посетить другую тюрьму, где отбывали срок их бывшиетоварищи.Жанар Тулиндинова (Астана)
