Проблема заключается в том, что сегодня они трактуются предельно вырванными из контекста. По сути, они рассматриваются как элемент абстрактного идеологического концепта – борьбы за независимость.
ВАстане стартует череда мероприятий, посвященных 30-летию декабрьских событий1986 года. Немного смущает риторика этих собраний. В анамнезе вырисовывается«империя зла» – Советский Союз – насаждавшая тоталитаризм и угнетавшая народ,против которой и был поднят массовый народный протест. Междутем такая подача, которая, пожалуй, была актуальна в 90-е годы, когда вобществе царила эйфория по поводу того, что оно порвало с «темным советскимпрошлым», сегодня выглядит несколько натянутой. Ведьоглядываясь назад, мы все чаще обнаруживаем, что было в этом прошлом и немалопозитивного: создание инфраструктуры, модернизация экономического уклада,социальные гарантии населению, соблюдение принципов социальной справедливости…Мы побеседовали с казахстанским политологом Данияром Ашимбаевым о том, непришло ли время для пересмотра подходов к исследованию этих событий:-Данияр Рахманович, в декабре нынешнего года исполняется 30 лет протестам вАлматы. Срок достаточный для всесторонней рефлексии, тем не менее, винтерпретации этих событий до сих пор довлеет попытка их мифологизировать. Непришло ли, по вашему мнению, время поубавить градус оценок и сформировать болееактуальный научный дискурс вокруг этой темы? - Если говорить особытиях в Алматы 1986 года, то следует разделить сами события и их оценку.Понятно, что оценка декабрьских протестов встроена в современную казахстанскуюидеологию. События 1986 года стали одним из символов борьбы за независимость,рубежной вехой, этапом. Государственная пропаганда отвела им ключевое место влогически выстроенном ряде борьбы казахского народа за суверенитет. В этом видеони уже вошли и в учебники истории, и в литературу. Разве что до кино дело недошло. Понятно, что такаямодель связана с действующей политической системой. Хотя большинство нынешнихфункционеров находилось по противоположную сторону баррикад от протестующих,тем не менее, к декабрьским событиям намертво приклеился ярлык «народногопротеста против диктата и тоталитаризма советской империи». Ситуация с этой оценкойвыглядит порой комично. Помнится, в мемуарах одного уважаемого аксакала,бывшего представителя партийно-советской номенклатуры было описано, как вовремя декабрьским событий 1986 года к нему в кабинета влетела то ли бутылка сзажигательной смесью, то ли увесистый булыжник, в результате чего он едва неполучил тяжелую травму. Так вот, этот аксакал написал: я тогда не знал обисторическом значении событий 86-го года, поэтому очень негативно отозвался одействиях тех, кто собрался на площади. И эта двусмысленность воценке событий 1986-го года так и осталась неразрешенной. -Двусмысленность есть не только в оценке, но и в самих событиях? - Проблема заключаетсяв том, что сегодня они трактуются предельно вырванными из контекста. По сути,они рассматриваются как элемент абстрактного идеологического концепта – борьбыза независимость. В то время как исследовать их вне контекставнутриполитической борьбы за власть в середине 80-х годов в Казахстане попростунельзя. Но от этой тематики всестараются уклониться. Этой односторонностью страдала и та оценка, которая быладана этим событиям постановлением ЦК КПСС, в котором они были охарактеризованыкак «проявления казахского национализма». Примечательно, что в этом же виде этаоценка, изменив, разумеется, свою полярность перекочевала и в современнуюидеологию. И по большому счету националистическое восстание и борьба занезависимость оказались на одном полюсе координат в современном Казахстане. Если же мы внимательноизучим документы по 86-му году, о том, что происходило в СССР на тот момент, отом, какие процессы протекали в Казахстане, какие подводные течениясуществовали, какая шла аппаратная борьба, какова была социальная иидеологическая обстановка, то мы увидим принципиально иную картину. Проблема в том, чтоистинная подоплека этих событий мало кого сегодня волнует. -В каком же контексте следует рассматривать декабрьские протесты? - Все, что рассказываетсовременная историография об этих событиях, сводится, по существу, к одномутезису: народ выступил против диктата Москвы. А что это был за народ, кто егоагитировал, почему он собрался – практически не исследуется. Примечательно, что досих пор никто не взял на себя ответственность за организацию массовыхбеспорядков. Но ведь кто-то занимался подготовкой и выводом людей на площадь?Кто-то проводил агитацию в общежитиях? Об этом прекрасно известно, естьсвидетели, но до сих пор эти так называемые «герои декабря» не подали голоса ине заявили своих прав на историческое наследие желтоксана. Еще один нюанс, накоторый сегодня мало кто обращает внимание. Из тех, кого должны были наказатьза факт допущения массовых беспорядков в союзной республике, а уж тем более вее столице, никто, по сути, не был наказан. Упускаются из виду илозунги собравшихся, которые, в первую очередь, касались смены власти. Никто незадается вопросом, кто этими лозунгами их снабжал. Факт раздачи алкоголя такжеостается без внимания. Таким образом,достаточно большой пласт неисследованных до конца фактов и событий совершенноне укладывается в официальную версию. Весь год шла аппаратная и политическая борьба междуразличными группировками. А противостояние в партийно-советской номенклатуре посвоему накалу ничуть не уступала баталиям в нынешней элите. Были тут и сливыкомпроматов, и подковерные разборки, и громкие отставки, и самоубийства. Еще один нюанс. 1985 –1987 годы – это были годы начала перестройки и активных кадровых чисток встране. Руководителей тогда снимали направо-налево: многих заслужено, кто-топострадал, попав под кампанейщину. Шли массовые разоблачения, увольнения,исключения из партии, снятия с должности. Разворачивалась жесточайшая борьбавнутри кунаевского окружения. И, на мой взгляд, подлинная цель декабрьскихсобытий заключалась в том, чтобы изменить кадровое решение центра. Полагаю, чтодекабрьские события 86-го вписываются как раз-таки в этот контекст, а отнюдь нев иллюзорную «многовековую борьбу за независимость». К сожалению, любые попыткискрупулезно исследовать эту тему, сформулировать вопросы и найти на них ответызаканчиваются заявлениями группы общественников о том, что недопустимо порочитьсветлую память участников этих событий. Таким образом,декабрьские события стали мифом, и с каждым годом этому мифу придается всеболее неприкосновенный характер, его годовщины отмечаются все более пафосно, ареальная подоплека все больше отодвигается на задний план. -Дождемся ли мы когда-нибудь того, что этот миф будет десакрализирован, идекабрьские события 86-го года будут исследованы непредвзято? - Вот в чем тут дело.Приведу простой пример. Возьмем Мангыстаускую область. Если вы начнете искатьлитературу, посвященную истории этого региона, то вы обнаружите, чтобольшинство книг касаются адаевского восстания. В то время как практическиотсутствует литература об освоении Мангышлака, о развитии атомной и нефтянойпромышленности в этом регионе, о развитии социальной сферы, образования, науки.То есть созидательныйпериод истории, во время которого был сформирован промышленный исоциально-экономический потенциал Мангыстауской истории, оказался на периферииисследований. Первое, о чем вы узнаете, исследуя историю полуострова, – это онационально-освободительных восстаниях в регионе По сути, благодаряподобной героизации протестов, наш народ ментально убежден в том, что восстаниепротив власти имеет богатые национальные традиции и является едва ли не нашимглавным историко-культурным достоянием.Таким образом,казахстанская наука опирается на историческую концепцию, согласно которой нацияна протяжении всей своей истории боролась за независимость. И все малые ибольшие события, конфликты, локальные войны, возможно обусловленные борьбой завласть, личностными мотивами, подгоняются под эту канву. Именно поэтому в нашейисториографии придается преувеличенное значение казахско-джунгарским войнам,масштаб которых, возможно, был не столь значимым, а их роль в истории былазначительно более скромна. Это же касаетсягероизации деятелей Алашорды, при практически полном умолчании вопроса о ееполитической легитимности и того факта, что большинство алашординцев перешло насторону советской власти. Для нашей историографииэто стало устоявшейся практикой: брать из истории отдельные события, отдельныеличности, отдельные заявления, в полном отрыве от контекста, и механическисшивать их в единую пропагандистскую концепцию. Поэтому ожидать, чтонекие мифы будут десакрализированы – в частности, события 86-го года – неследует. В то же время критически мыслящие люди, принадлежащие к старшемупоколению, прекрасно осознают истинную цену этим мифам. Они осведомлены, что насамом деле произошло в декабре 1986-го года, и не питают иллюзий. Жанар Тулиндинова (Астана)
