Казахстанские радикалы строят свою идеологию вокруг понятия «тагут» – «идол», «государство неверия». Ложное определение «тагут» выносится через «такфир» – обвинение в неверии. Обвинение может выноситься как конкретному человеку, так и политическому строю. Помимо этого проповедники нетрадиционных религиозных течений используют искаженное толкование понятий «амал» (действие) и «иман» (вера).
Кто искусственно провел черту между казахстанскими мусульманами и «неверными»? Почему под атаки террористов первыми попадают сотрудники правоохранительных органов? И какие шаги возможны для решения проблем, существующих в религиозной сфере в Казахстане? Корреспондент побеседовала с известным казахстанским религиоведом, профессором кафедры религиоведения ЕНУ им. Л. Гумилева, директором Института геополитических исследований Асылбеком Избаировым. - Каким именно идеологическими концептами оперируют проповедники радикализма и что можно им противопоставить? - Казахстанские радикалы строят свою идеологию вокруг понятия «тагут» – «идол», «государство неверия». Ложное определение «тагут» выносится через «такфир» – обвинение в неверии. Обвинение может выноситься как конкретному человеку, так и политическому строю. Помимо этого проповедники нетрадиционных религиозных течений используют искаженное толкование понятий «амал» (действие) и «иман» (вера).Это достаточно сложная теологическая проблема, суть которой вкратце можно изложить следующим образом. В определении, кто такой мусульманин, в традиционном исламе говорится, что главным является вера в его сердце, его убежденность в принадлежности к исламу. Идеологи радикальной направленности настаивают на том, что этого недостаточно, для них главным условием причисления к мусульманину является «амал» - деяние, а именно пятикратный намаз. Того, кто не совершает пятикратный намаз, по их мнению, нельзя считать мусульманином.Основываясь на этом тезисе, проповедники идей радикализма провели в казахстанском обществе искусственную черту размежевания. Ведь многие казахстанцы, не читая пятикратный намаз, тем не менее, причисляют себя к мусульманам. Однако радикалы посчитали их «неверными». Это надуманное разделение мусульман на практикующих и не практикующих привело к расколу в исламской общине Казахстана.В дальнейшем понятие «амал» и вовсе приобрело криминальную окраску. Бандитские группировки, которые проникались исламистскими убеждениями, начинали оправдывать свои преступные деяния – воровство, грабеж, бандитизм, убийства – посредством религиозных идей как богоугодные поступки, направленные против «неверных».Именно с опорой на понятия «тагут» и «такфир» Абу аль-Мунзир аш-Шинкити в 2011 году издал фетву, согласно которой на территории Казахстана нужно вести джихад, и первыми объектами атаки должны стать сотрудники правоохранительных органов – поскольку они охраняют этот «безбожный», с точки зрения радикалов, политический строй.Противопоставить этим искаженным представлениям можно только знания и правильное толкование таких понятий, как «иман», «амал» и «тагут» и пр.Отдельно обращает на себя внимание сходство идеологии религиозных радикалов и воровского мира. Государство – для обоих – либо просто враг, либо «тагут». Сотрудничать с государством – и для этих «харам», и для тех – «западло». Окружающие граждане – для этих «кафиры», а для тех «фраера» – но в любом случае не сограждане, а жертвы, добыча.- Если у проповедников радикализма в Казахстане есть такая стройная «теоретическая база», наверняка они регулируют активность экстремистского подполья. Как вы считаете, взаимосвязаны ли между собой теракты в Актобе и Алматы, произошедшие этим летом?- Если говорить о связи между актюбинским и алматинским терактами, то, на мой взгляд, она довольно незначительна. Отмечу, что использование самого термина «теракт» в отношении второго события достаточно натянуто.Действия алматинского стрелка ближе к тактике террористов-одиночек, действовавших в Орландо и Ницце. Например, террорист, расстрелявший посетителей гей-клуба в Орландо, был ВИЧ-инфицированным гомосексуалистом, и его действия можно было истолковать как месть гей-сообществу. Гражданин Туниса, действовавший в Ницце, относился к маргинальному классу эмигрантов. Скорее всего, к ДАИШ (арабская аббревиатура ИГИЛ, запрещенной в России и Казахстане организации – прим. ред.) они имели опосредованное отношение, в основе же их действий были не религиозные, а личностные мотивы.В алматинской трагедии большую роль сыграло криминальное прошлое «стрелка». Когда-то он был дважды осужден – по его убеждению, несправедливо. Вероятно, он считал свои действия актом мести правоохранительной системе в целом. С криминальным прошлым алматинского стрелка связаны и хорошие навыки владения огнестрельным оружием.Меня в алматинском прецеденте больше беспокоит волна слухов и паники, захлестнувшая мегаполис Алматы. Горожане готовы были поверить в то, что город подвергся атаке целого отряда боевиков, тогда как это была выходка бандита-одиночки. Любой экстремист преследует цель создания паники, и казахстанцам следует вынести из алматинских событий урок и научиться вести себя в экстренных ситуациях, руководствуясь, прежде всего, здравым смыслом.- Одним из последствий терактов в Актобе и Алматы стал резкий рост исламофобских настроений в некоторой части общества, призывов к расправе над «бородачами», «короткоштанниками» и «хиджабницами». Отдельные оппозиционные деятели намекали даже на возможность погромов – дескать, «казахи сами решат проблему». Как вы считаете, к чему может привести такая практика стихийного общественного осуждения и фактической травли?- Думаю, что ни к чему хорошему это не приведет. Зато очевидны негативные последствия - раскол общества, эскалация напряженности. Вывод из правового поля отдельных групп мусульман ничего хорошего не сулит. Это создаст своего рода социальные гетто, которые станут хорошей почвой для работы радикальных проповедников.Я не поддерживаю исключительно силовые методы борьбы с экстремизмом. Вернуть каждого казахстанского мусульманина в лоно традиционного ислама, в правовые рамки – это моя задача. Это задача, которая стоит перед всем нашим обществом.Конечно, большая часть работы ложится на мусульманское духовенство, которое должно работать на консолидацию казахстанской умы (в исламе – религиозная община – прим. ред.), а не на дезинтеграцию, не на раздел, не на раскол. И вся платформа должна строиться именно на этих положениях.Жанар Тулиндинова (Астана)
