Позавчера, 14 января, в СМИ появилось сообщение о том, что правительство Казахстана и консорциум Agip KCO достигли соглашения по вопросу освоения крупнейшего месторождения Кашаган (Северо-Каспийский проект). Главным условием со стороны РК выдвигалось требование увеличения доли государственной компании «КазМунайГаз» в проекте до уровня крупнейших его акционеров. Консорциум принял это условие. В тот же день сторонами был подписан меморандум о взаимопонимании.
Позавчера, 14 января, в СМИ появилось сообщение о том, что правительство Казахстана и консорциум Agip KCO достигли соглашения по вопросу освоения крупнейшего месторождения Кашаган (Северо-Каспийский проект). Главным условием со стороны РК выдвигалось требование увеличения доли государственной компании «КазМунайГаз» в проекте до уровня крупнейших его акционеров. Консорциум принял это условие. В тот же день сторонами был подписан меморандум о взаимопонимании.
Переговорный процесс начался в августе 2007 года и сопровождался громкими и зачастую провокационными заявлениями с той и с другой стороны. Причиной разразившегося скандала стало очередное перенесение консорциумом сроков начала разработки месторождения с 2008 г. на второе полугодие 2010 г. и увеличение затрат по проекту с 57 млрд. долларов до 136 млрд. долларов. Тогда Правительство Казахстана объявило о своем намерении лишить итальянскую компанию ENI статуса оператора проекта в консорциуме Agip KCO, сделать «КазМунайГаз» оператором и в четыре раза повысить долю Казахстана в прибыльной нефти. Затем в форме «уступки», Казахстан предложил консорциуму либо выплатить правительству компенсацию, либо существенно увеличить долю госкомпании «КазМунаГаз» в этом проекте – с 8,33% до 17%. Уже в октябре был подписан меморандум о взаимопонимании, а в декабре - еще один меморандум о взаимопонимании. Тогда стороны, судя по всему, пришли к неким взаимоприемлемым схемам, а именно – перераспределению долей участия в пользу казахстанской госкомпании. Однако сразу же появились сообщения о том, что один из участников консорциума Exxon Mobil не дала согласие на реализацию такого варианта. На данный момент доли в консорциуме распределяются следующим образом: итальянская ENI – 18,52%; американская Exxon Mobil – 18,52%; французская Total – 18,52%; британо-нидерландская Poyal Dutch/Shell – 18,52%; ConocoPhillips – 9,26%; японская Inpex – 8,33%; «КазМунайГаз» - 8,33%. В результате, если «КазМунайГаз» увеличивает свою долю до уровня крупнейших акционеров, то доля ENI, Exxon Mobil, Total, Poyal Dutch/Shell и «КазМунайГаз» будет составлять по 16,81%, доля ConocoPhillips – 8,4%, доля Inpex – 7,56%.
Месяц назад казахстанские власти официально обвинили компанию Exxon Мobil в нежелании мирно урегулировать конфликт. «Нежелание» последней выражалось в требовании взамен на согласие расширения доли компании «КазМунайГаз» продлить соглашение о разделе продукции (СРП) до 2041 г. (то есть на 4 года, соглашение было подписано на 40 лет в 1997 г.), что естественным образом снизило бы доходы казахстанской стороны. Более того, в СМИ попала информация о том, что американская компания хочет стать оператором проекта вместо итальянской ENI – министр энергетики США Бодман обсуждал с министром энергетики и минеральных ресурсов РК Мынбаевым возможность замены оператора. На фоне требований штрафных возмещений с консорциума в размере порядка 7 млрд. долларов, все это еще больше накалило и без того непростую обстановку вокруг месторождения. Однако формально этот вопрос был улажен уже 20 декабря – стороны подписали очередной меморандум, который подтверждал договоренности относительно внесения экономических изменений в СРП. Встреча с представителями консорциума, на которой должен был решиться вопрос о новых условиях работы последнего, предварительно назначалась на 11 января, однако была перенесена на несколько дней – ориентировочно на 13-15 января.
11 января появились сообщения о готовящемся расторжении СРП по Кашагану – якобы профильные подразделения Министерства энергетики и минеральных ресурсов РК получили распоряжение подготовить документы по расторжению СРП или одностороннему отказу от выполнения его условий «в связи с существенными изменениями экономических интересов Казахстана, создающими угрозу национальной безопасности». Однако переговоры относительно смены оператора продолжались в Астане.
15 января в СМИ было заявлено о том, что конфликт вокруг Кашагана урегулирован. Казахстанские власти достигли соглашения с участниками консорциума. Agip KCO обязался заплатить 5 млрд. долларов и продать 8,48% своих акций НК «КазМунайГаз» за 1,78 млрд. долларов. Меморандум о взаимопонимании, подписанный днем ранее, содержит новые условия разработки месторождения. Несмотря на финансовые потери, зарубежные акционеры сохранили свое участия в проекте. Как и предполагалось, доля АО НК «КазМунайГаз» в консорциуме увеличилась с 8,33% до 16,81% за счет пропорционального уменьшения доли других участников. Тем самым казахстанская госкомпания была выведена на один уровень с крупнейшими акционерами. ConocoPhillips будет принадлежать 8,4%, японской Inpex – 7,65%. Начало добычи было очередной раз перенесено – со второго полугодия 2010 г. на 2011 г.
Страны-партнеры Казахстана по Северо-Каспийскому проекту по разному отреагировали на произошедшее. Италия, которую события вокруг Кашагана затронули более всех остальных акционеров, активно вела себя в начале переговорного процесса. Тогда прошел ряд встреч на самом высоком уровне, к переговорному процессу были привлечены европейские структуры. Япония, к примеру, на протяжении переговоров заявляла, особенно после подписания последнего меморандума о взаимопонимании, что сокращение доли японской корпорации Inpex в консорциуме подрывает ее стратегические планы по обеспечению энергетической безопасности (это уже не первая неудача для Японии – не так давно Япония потеряла приоритетное право на переговоры с Ираном об освоении месторождения Азадеган, в проекте «Сахалин-2» ее доля была перераспределена в пользу российского «Газпрома»). США изначально пыталась воспользоваться сложившейся ситуацией в свою пользу и реализовать свою изначальную задачу – стать оператором проекта. Попытки решить этот вопрос на самом горячем этапе переговорного процесса не вызвал удивления – статус оператора проекта открыл бы для американской компании новые возможности для реализации собственных интересов в регионе.
Позиция Казахстана в данной ситуации внешне абсолютно прозрачна, несмотря на то, что каждый из акционеров Agip KCO так или иначе пытался обвинить казахстанское правительство в деловой нечистоплотности. Казахстан действительно воспользовался моментом, когда консорциум настаивал на очередной отсрочке начала освоения Кашагана, и инициировал то, что элита Казахстана давно хотела реализовать – пересмотр «нефтяных договоров» в пользу РК. Как не раз указывалось в российских и казахстанских СМИ, схема «перераспределения ресурса» во многом повторяет российский опыт по «национализации» проекта «Сахалин-2». Казахстан для начала потребовал присвоения статуса сооператора проекта собственной госкомпании, подкрепив все это экологическими и налоговыми претензиями. Затем последовали законодательные изменения – в соответствии с новым законом о недрах государство получило право пересматривать те соглашения о разделе продукции, которые «противоречат национальным интересам РК». Далее последовала угроза разрыва СРП по Северо-Каспийскому проекту. Все это возымело должное действие на участников консорциума. Позиция Exxon Mobil, с самого начала стремившейся занять место оператора проекта (напомню, ENI стала компромиссным вариантом) свидетельствовала лишь об амбициях американцев, все активнее ведущих себя в странах-экспортерах. Чего стоит «призыв» Буша к странам ОПЕК снизить цены на нефть, на днях прозвучавший в Саудовской Аравии в рамках визита американского президента в страны Ближнего Востока.
Что касается дальнейшей судьбы консорциума. По оценкам российских аналитиков, его будущее вряд ли будет безоблачным – внутренние трения между основными акционерами продолжатся, и их итог достаточно сложно предугадать. Дело в том, что условия соглашения, достигнутого 14 января, предусматривают значительное перераспределение функций внутри самого консорциума – то есть создании новой операционной компании, под руководством которой итальянская ENI будет вынуждена довести до завершения опытно-промышленную стадию освоения (Вагиф Шарифов, Trend Capital). Однако, само перераспределение функций внутри консорциума – это предмет дальнейших переговоров, в которых Казахстан постарается играть наиболее активную роль. Западные аналитики говорят о том, что принципиальным моментом здесь является не доля участия Казахстана в проекте, а его доля в прибыльной нефти, которую правительство РК требовало увеличить с 10% до 40%. Вряд ли Казахстан принципиально изменит свое видение «справедливого перераспределения» - рано или поздно этот вопрос будет поставлен ребром. Позиция руководства РК в данных вопросах уже достаточно продолжительное время характеризуется следующим образом: «у Казахстана как у государства и без увеличения доли достаточно влияния и рычагов для того, чтобы влиять на позицию консорциума».
Итак, мы с уверенностью можем сказать, что «первый бой» за пересмотр СРП в нефтянке с иностранными инвесторами Казахстан выиграл. Это очень значимый акт с точки зрения международного позиционирования независимого Казахстана. Всему миру было продемонстрировано, что Казахстан самостоятелен в своих решениях и сделает все для обеспечения своих национальных интересов. Это заявка на участие в «большой игре» на равных. Пересмотр СРП по Кашагану – это и сигнал всем зарубежным партнерам по другим проектам. Предполагается, что теперь они будут занимать более гибкую позицию в вопросах распределения прибылей от экспорта углеводородов. Фактически это свидетельствует о начале масштабных изменений в правилах игры в регионе, оформленных в середине 90-х годов.
Что могут предпринять нынешние и потенциальные деловые партнеры Казахстана по нефтянке? В политической плоскости практически ничего – этот вариант был «обкатан» независимым демократическим Казахстаном в ходе последних парламентских выборов в августе 2007 года – политические итоги выборов были признаны Западом полностью соответствующими демократическим стандартам. Со стороны экологической безопасности – также ровным счетом ничего – значительную долю нефтедобычи и транспортировки осуществляют иностранные компании и их объединения. Более того, как показал опыт Кашагана, скорее сам Казахстан будет использовать этот рычаг для давления на иностранных инвесторов. Остается экономика - здесь все стороны рассчитывают на равный диалог, однако растущие цены на энергоносители и конкуренция за их источники вносят известные коррективы.
Можно ли в такой ситуации говорить о незащищенности и потенциальной уязвимости иностранных инвесторов в Казахстане? На мой взгляд, очень рано. Однако такого рода проблемы способствуют консолидации в среде административной и деловой элиты Казахстана. Вопрос насколько далеко могут пойти их притязания, во многом остается открытым. К примеру, вряд ли северному соседу понравятся подобные же инициативы в отношении Каспийского трубопроводного консорциума, который достаточно давно является конфликтной точкой в отношениях между Россией и Казахстаном.
