Однако, на мой взгляд, долгосрочная интеграция не может опираться на сугубо прагматические интересы и realpolitik. Допустим, мы ставим перед собой экономические задачи. Например, рост товарооборота. Но товарооборот не может расти до бесконечности, рано или поздно произойдет спад. И что тогда? Распустим союз при первых же трудностях?
Дискуссия, развернувшаяся вокруг идеи президента России Владимира Путина о создании единого евразийского информационного пространства, выявила, с одной стороны, настороженное отношение постсоветских республик к российскому информационному влиянию, с другой – продемонстрировала, что в Москве она воспринимается зачастую с российскоцентристских позиций. На полях прошедшей недавно в Калининграде молодежной школе Studia Baltica VI мы обсудили эту тему с деканом факультета философии и социальных наук Белорусского государственного университета Вадимом Гигиным: - Идея общего евразийского информационного и культурного пространства вызывает некоторое сопротивление в постсоветских обществах. Как преодолеть эти фобии?- Я бы не назвал эту реакцию сопротивлением, просто тема достаточно дискуссионная. Мейнстримовским сегодня считается мнение, что евразийская интеграция должна ориентироваться прежде всего на прагматические результаты в сфере экономики. Этой позиции придерживаются и сами лидеры государств-членов Евразийского экономического союза, опасаясь, что их заподозрят в попытке возродить империю, создать новый Советский Союз.Однако, на мой взгляд, долгосрочная интеграция не может опираться на сугубо прагматические интересы и realpolitik. Допустим, мы ставим перед собой экономические задачи. Например, рост товарооборота. Но товарооборот не может расти до бесконечности, рано или поздно произойдет спад. И что тогда? Распустим союз при первых же трудностях?Безусловно, должен быть прагматизм, должна быть экономика, но должны быть и общие ценности, общее культурное и информационное поле. Скажу больше: для Казахстана, Беларуси, Армении и Киргизии формирование единого информационного пространства гораздо важнее, чем для России. Поскольку, если даже мы откажемся от единого информационного пространства, российский взгляд все равно будет довлеть.Для того чтобы Россия и ее политический и журналистский истеблишмент учитывали наш взгляд, мы должны принять участие в формировании единых правил этого пространства: распространения информации, критериев работы журналистов, свободы доставки информации.Самое главное – должен быть постоянный контакт между журналистскими сообществами. При таких условиях работы мы действительно сформируем открытый евразийский информационный рынок. И он будет евразийскоцентричным.- Общее культурное пространство неизбежно предполагает выход на историю, в которой, помимо объединяющих факторов, были и эпизоды противостояния. Как постсоветским республикам найти основу для исторического примирения?- Речи о примирении и не идет, потому что нельзя сказать, что между постсоветскими республиками, в частности, между Россией и Казахстаном существовал когда-либо настолько серьезный исторический конфликт.История действительно крайне важна для создания единого культурного пространства. Порой звучат мнения, что лучше уж не углубляться в прошлое. Однако, если мы не будем это делать сами, этим займутся другие.К примеру, в 90-е годы учебники истории на постсоветском пространстве писались на деньги фонда Сороса, разумеется, с определенных идеологических позиций. Некоторым людям было выгодно извлечь незначительные исторические конфликты из нашего прошлого и начать с их помощью манипулировать общественным сознанием. И не замечать этого мы не сможем, потому что это будет постоянно вбрасываться в публичное пространство.Что же нам делать? Мы просто должны открыто об этом говорить. Говорить как о достижениях, о том, чем мы по праву гордимся, так и о том, что нас волнует и что, как мы считаем, может нас разделять.Если мы внимательно присмотримся к проблемным моментам истории, то окажется, что они вовсе не носят катастрофического характера. Взять, к примеру, антироссийские восстания в Казахстане в XIX веке и фигуру возглавлявшего их Кенесары Касымова. В российской истории есть параллели – например, Пугачевское восстание, которое поддерживали башкиры. Но ведь этот факт не приводит к развалу Российской Федерации?Я думаю, что это важно и для самого Казахстана с точки зрения интеграции русского сообщества и построения межнационального диалога внутри страны.Но я бы не драматизировал то, что такие дискуссии вокруг исторического прошлого возникают. Это нормально. Происходит постсоветское строительство наций, и, конечно, любая нация – белорусская, казахская, даже русская, кстати, – ищет себя.Естественно, что в этом поиске неизбежны крайности и перегибы.- Если строительство наций на постсоветском пространстве не завершено, насколько целесообразно говорить об интеграции. Разве эти два процесса не противоречат друг другу?- Абсолютно не противоречат. Вспомним, что современная казахская нация сформировалась в составе Российской империи и Советского Союза. Противоречия между казахскими жузами были преодолены во многом благодаря тому, что они оказались в едином государственном пространстве. Процессы индустриализации и урбанизации повлияли на модернизацию казахской нации и сформировали, по сути, новую общность. Сходные процессы происходили и в других республиках.С моей точки зрения, интеграция позволяет преодолевать межгосударственные противоречия. Если мы посмотрим на Евросоюз, то у них есть великолепный опыт преодоления казавшихся неразрешимыми межгосударственных и межнациональных конфликтов – между Францией и Германией, между Англией и Францией, наконец, между Италией и Францией.- Получается, что в евразийском проекте в большей степени заинтересованы Белоруссия, Казахстан, Киргизия и Армения, хотя принято считать, что он создается под «российские интересы»…- Вспомним, кто первым инициировал проект ЕАЭС – президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. Александр Лукашенко выступил инициатором интеграции практически одновременно с Нурсултаном Назарбаевым и гораздо раньше, чем в России стали понимать ее необходимость.Вообще, есть две модели, как вести себя рядом с Россией. Украинско-грузинско-молдавская – всячески дистанцироваться от нее, и есть результат – мягко говоря, суверенитета и независимости эта тактика им не прибавила.И есть модель казахстанско-белорусская – находиться максимально близко к России. Для кого-то, быть может, это звучит парадоксально, но оказывается, что чем ближе ты к России, тем выше твоя независимость и суверенитет. Почему? Потому что Казахстан и Беларусь формируют повестку – политическую, экономическую, культурную – вместе с Россией. А когда вы стараетесь от России отодвинуться, она начинает вам диктовать свою повестку, что приводит к противоречиям.Но ведь нам не нужны проблемы – нам нужно развитие.Жанар Тулиндинова (Астана)
