Текст выступления ассистента кафедры востоковедения Департамента "Факультет международных отношений" УрФУ Дмитрия Желобова на международном круглом столе "Влияние внерегиональных игроков на проблемы безопасности в Центральной Азии", 27 мая 2016 года, Екатеринбург.
Текст выступления ассистента кафедры востоковедения Департамента "Факультет международных отношений" УрФУ Дмитрия Желобова на международном круглом столе "Влияние внерегиональных игроков на проблемы безопасности в Центральной Азии", 27 мая 2016 года, Екатеринбург.Китай и угрозы безопасности в Центральной АзииПоявление государств Центральной Азии само по себе было для Китая вызовом – к распаду СССР никто не был готов. КНР строилась по советской модели, и сценарий распада Советского Союза всегда воспринимался китайским экспертным сообществом и китайской элитой крайне негативно, это был вариант, которого нужно было всеми силами избегать. Необходимо было не повторить опыт распада СССР. Трансграничные этничностиГеополитический вакуум, который образовался на западных границах Китая после распада СССР, привел к новым вызовам и новым угрозам, усложнению обстановки. Нужно понимать, что проблемы, которые существуют в государствах Центральной Азии, носят трансграничный характер и оказывают непосредственное влияние на ситуацию в Китае. Существует явление трансграничной этничности – те народы, которые проживают в Западном Китае, также проживают и в государствах Центральной Азии либо как титульные нации, либо как национальные меньшинства. В истории было несколько циклов перемещения границ, перемещения населения со стороны Китая в сторону Советской Средней Азии и в обратном направлении. Поэтому и там, и там представлены одни и те же этнические сообщества, которые так или иначе поддерживают друг с другом связь через границу, и все проблемы, которые возникают в одном регионе, непосредственно транслируются на другой. В текущих условия проблемы, существующие в Центральной Азии, транслируются в Западный Китай. В КНР существует Синьцзян-Уйгурский автономный район (СУАР) – есть уйгуры в Центральной Азии, например крупные уйгурские диаспоры в Казахстане и в Кыргызстане. Связь через границу поддерживается достаточно легко и не прерывалась никогда, даже в периоды самых сложных отношений между Китаем и Советским Союзом, когда граница была на замке. Есть крупная диаспора казахов в Китае в СУАР. На сегодня ситуация стабильна, и казахское меньшинство является одной из важнейших опор политической системы современного Синьцзяна, но не стоит забывать, что, к примеру, в событиях 40-х гг. XX в., когда возникла Восточно-Туркестанская республика, казахи сыграли ключевую роль. Любые деструктивные процессы в Казахстане могут отразиться и на ситуации в СУАР. Есть дунгане, они же хуэйцзу, очень крупное этническое сообщество внутри Китая, собственно, это китаеязычные мусульмане. Они также широко представлены в странах ЦА. Самосознание хуэйцзу еще более ориентировано на религию, чем самосознание других мусульманских народов КНР. В их среде наблюдаются почти все идейные течения современного Исламского мира, в т.ч. и крайне радикальные. Памирские таджики. Памирские таджики очень сильно отличаются от основного населения Таджикистана, по сути это два разных народа. Проживают они в восточном Таджикистане, на северо-востоке Афганистана и на небольшой территории с центром в г.Ташкурган в СУАР. Они исповедуют исмаилизм, их высшим и единственным духовным лидером является Ага-хан IV, который проживает в Лондоне и тесно связан с западным истеблишментом. Есть масштабные проекты, которые осуществляются на территории восточного Таджикистана и Афганистана – инвестиционные, экономические, образовательные проекты – которые курирует Ага-хан, и, соответственно, он имеет возможность непосредственно влиять на ситуацию. Существует геополитический проект исмаилитского государства, в рамках которого считается возможным создание единого государства исмаилитов на территориях северо-восточной части Афганистана и таджикистанского Памира. Естественно, в этих условиях исмаилиты на территории СУАР становятся ирредентой, которую можно использовать в целях дестабилизации части территории СУАР вблизи границ КНР с Индией и Пакистаном. Китай всегда пресекал любые возможности реализации подобного проекта. У современной китайской политики есть основной принцип во взаимоотношениях с организациями и сообществами, которые находятся на территории Китая, но их центры находятся за его пределами - Китай последовательно пресекает любое политическое руководство данными организациями и сообществами из заграницы. И, соответственно, инициативы Ага-хана и его фонда в СУАР всячески пресекаются – Китай не допускает никакого внешнего влияния. Однако в силу закрытости исмаилитского сообщества остается неясным, насколько Китай контролирует реальную ситуацию. Региональные проблемыПри обретении государствами Центральной Азии независимости сразу возник ряд проблем, которые раньше были не характерны для региона, но теперь встали в полный рост. Китай был вынужден с ними столкнуться и принимать соответствующие меры, хотя на тот момент Китай совершенно не был заинтересован в регионе. Китай занимался внутренними проблемами, проблемами экономики, а внешняя политика сводилась к поиску инвестиций, и поскольку инвестиции из региона ЦА прийти не могли, интерес к нему был минимальный и сводился к тому, чтобы бороться с возникающими угрозами. Серьезной угрозой стала организованная преступность, которая расцвела в регионе, когда была ликвидирована советская государственная машина. В каких-то государствах сильнее, в каких-то слабее, но в силу того, что этнические сообщества одинаково существовали по обе стороны границы, на Синьцзян эти так или иначе распространялись. Китаю стоила больших усилий борьба с этими явлениями. До сих пор остается серьезной проблемой афганский наркотрафик, который помимо северного маршрута в Россию также получил ответвление на восток, в Китай. Именно с этим связана сложная ситуация с наркоманией в СУАР. Обострилась проблема сепаратизма. После обретения государствами ЦА независимости определенные силы в целом ряде регионов Западного Китая (не только СУАР) стали воспринимать аналогичный сценарий в КНР, как весьма желательную перспективу. Очень активизировался религиозный экстремизм. Религиозное возрождение, которое наблюдалось как в ЦА, так и на территории самого Китая. В 80-е гг. в поисках иностранных инвестиций Китай "приоткрыл форточку", где-то сильнее, например, в восточных портовых городах, где-то меньше, как в западном регионе. Тем не менее задача привлечения инвестиций ставилась и там, что привело к ряду негативных последствий, хотя в целом имела позитивные результаты, поскольку удалось добиться достаточно стабильного роста экономики. Вместе с тем, те страны, которые вкладывались в Западный Китай, преследовали и свои интересы – это монархии Персидского залива, Турция. Они, естественно, пытались сформировать свои группы влияния. Китай с этим боролся, и если сравнивать с тем, что происходило у нас в стране, Китай был более успешен, но тем не менее снять все негативные последствия не удалось. Религиозное возрождение, которое охватило весь регион, привело к появлению религиозного экстремизма и на территории Западного Китая. Сепаратистские организации, которые существовали еще в советское время и формировались в ходе борьбы с Китаем, активизировались, получили независимость от единого центра и начали срастаться с организованной преступностью, с наркомафией, и это привело к еще большему обострению ситуации. Строго говоря, вторая половина 1990-х годов – это очень тяжелый период для СУАР, поскольку возникла значительная угроза дестабилизации - экономическое строительство еще не дало плодов, а иностранное влияние, которое начало проникать через приоткрытые шлюзы, уже вовсю воздействовало на обстановку. В связи с религиозным экстремизмом важно упомянутьИсламское движение Восточного Туркестана (ИДВТ), которое в китайских медиа непосредственно ассоциировалось со всем уйгурским сепаратистским движением. Особенно колоритен был лидер ИДВТ - Хасан Махсум, которого подавали в качестве лица уйгурского сепаратизма. Интересно, что ведущая уйгурская сепаратистская организация – Уйгурский национальный конгресс – официально отрицает существованиеданной структуры и утверждает, что это выдумкакитайской пропаганды. Сейчас очень много говорится о перспективах проникновения в регион Исламского государства (ИГ). Представляется, что перспективы на самом деле весьма не очевидны, поскольку ИГ все-таки является проектом регионального характера, он ориентирован преимущественно на Ближний Восток и Арабский мир. Если он и может где-то проявиться за пределами указанных регионов, то это возможно лишь в северо-западной части Афганистана, вдалеке от китайской границы. Каких-то проявлений среди уйгуров не наблюдается вообще. Периодически появляется информация, что на стороне ИГИЛ воюет 500, или даже 5 тысяч граждан Китая. Но материалы, которые об этом говорят, проиллюстрированы почему-то фото с типично не уйгурскими лицами, там не видно ни одного уйгура. Не могу утверждать, что их там нет уйгуров, но судя по всему, преобладают там дунгане-хуэйцзу, и это понятно, то проникновение, которое в Нинся-Хуэйском автономном районе имеют ближневосточные фонды. Поэтому данная угроза — скорее предмет иформационных спекуляций, чем нечто подкрепленное фактами. Следующая важная проблема – дестабилизация региона ЦА. За последние годы Китай вложил немалосредств в экономику региона именно в связи с тем, что из региона происходили угрозы для территориальной целостности КНР. Были поставлены две задачи: во-первых, международная координация сил, чтобы с группами уйгурских сепаратистов на территории ЦА велась борьба силами самих государств региона. Во-вторых, содействие развитию экономики региона, что для Китая является характерной стратегией во внутренней политике – чем больше мы развиваем экономику, тем больше мы обеспечиваем стабильность и высокий уровень жизни, тем самым решаяпроблемы сепаратизма, экстремизма, преступности и т.д. Собственно, путем работы в рамках ШОС удалось придать этой типично китайской повестке официальный статус, разделяемый всеми странами-участницами организации. К примеру, концепция «трех зол»(терроризма, сепаратизма и религиозного экстремизма) изобретенная в Китае, приобрела в ШОС вполне официальный статус. И, конечно, двустороннее взаимодействие со странами региона привело к тому, что регион стал практически полностью лоялен Китаю. Если в 90-е гг., после обретения независимости многие страны региона в силу многовекторной политики старались идти на уступки и Китаю, и его геополитическим оппонентам, то теперь они приняли полностью прокитайский курс во всех вопросах, которые касаются внутренних проблем Китая. Большой угрозой для Китая на сегодня являетсядестабилизация региона как в силу ожидаемой смены политических элит (в Казахстане и Узбекистане), так и в силу конфликтов на территории стран региона. В регион вложены большие деньги, и дестабилизация может привести к тому, что эти средства будут потеряны. В китайском интернете в марте этого года появился весьма любопытный документ – анонимное открытое письмо, подписанное группой «верных партийцев», адресованное лично председателю КНР Си Цзиньпину и содержащее резкую критику его политики. В числе прочих претензий прозвучал следующий тезис: стратегия Экономического пояса Шелкового пути вызвала масштабные вложения валютных резервов в проблемные страны региона, и до сих пор результат этих вложений отсутствует. Данное письмо хорошо иллюстрирует, что политика ЭПШП не всеми разделяется в КНР и активно используется оппонентами Си Цзиньпина. Необходимо иметь ввиду, что процессы дестабилизации, которые могут происходить в регионе ЦА, могут быть намеренно инициированы извне,с целью нанесения вреда Китаю и его интересам. Последние события 21 мая в Казахстане имели явно антикитайский вектор. В связи с этим хотелось бы вспомнить, что происходило незадолго доизвестных событий на Украине – не могу утверждать, что это главная или единственный фактор, тем не менее есть повод задуматься – в последние месяцы президентстваЯнуковича были заключены масштабныесоглашения с рядом предприятий КНР, и в частности с производственно-строительным корпусом НОАК (синьцзянской военизированной структурой), по сдаче в аренду земель, развитию агропроизводства и строительству глубоководного морского порта в Крыму. Всем известно, как завершилась данная история. Все те процессы, которые сейчас происходят на фоне очередного периода политического транзита власти в регионе, несут для Китая угрозу и безусловно имеют китайское измерение. Когда мы говорим об этих процессах, мы всегда должны помнить о Китае, его интересах и тех оппонентах Китая, которые пытаются на эти интересы влиять.
