Китай и Центральная Азия: экспансия или шанс на развитие?
Претендуетли Китай на лидерство в Центральной Азии? Какова роль китайских инициатив всфере экономики и области безопасности в регионе? На какой основе будетстроиться взаимодействие проекта Экономического пояса Шелкового пути иЕвразийского экономического союза? Эти и другие вопросы обсуждались на 14-й ежегоднойконференции по безопасности в Центральной Азии, прошедшей недавно в Астане и организованнойпо традиции Казахстанским институтом стратегических исследований при ПрезидентеРК (КИСИ).
На этот раз в центревнимания участников конференции – Китай, его место в глобальных процессах,возможности и вызовы соразвития Поднебесной и Центральной Азии, социокультурныйаспект его восприятия в регионе. Выбор тематики был определен тем, что мероприятиепрошло под эгидой казахстанско-китайского форума и было приурочено к 60-летнемуюбилею мэтра казахстанской китаистики, главного научного сотрудника КИСИКонстантина Сыроежкина. В одном зале собрались казахстанские синологи и ведущиекитайские эксперты по Центральной Азии.
Лейтмотив выступлений китайскихучастников конференции можно, пожалуй, охарактеризовать как отказ Китая от лидерскихамбиций в Центрально-Азиатском регионе. Такой тезис, в частности, прозвучал ввыступлении Чрезвычайного и Полномочного Посла Китайской Народной Республики вРеспублике Казахстан Чжан Ханьхуэй.
- Мы работаем в тесномсотрудничестве со странами Центральной Азии (ЦА) и в экономической, и вполитической, и в гуманитарной сфере, и в области безопасности. При этом у наснет намерения создать сферу влияния в ЦА. Мы не претендуем на ведущее место вэтом регионе. И тем самым, конечно, мы и не преследуем корыстные цели. Всесотрудничество будет основано на взаимовыгодной основе, на основе сохраненияинтересов этих стран, - подчеркнул Посол.
Аналогичные мыслиповторил и директор Центра по изучению России и ЦА Шанхайской академииобщественных наук Пан Давэй, который подчеркнул, что Китай не претендует на особыйстатус Центрально-Азиатском регионе и в целом не поддерживает концепциюлидерства, культивируемую США и предполагающую возложение на себяответственности за глобальный порядок и сферы влияния.
Директор Казахстанскогоинститута стратегических исследований при Президенте РК (КИСИ) Ерлан Карин такжеподчеркнул, что кредо китайской политики, в том числе в ЦА, – это прагматизм.По мнению казахстанского эксперта, это позволяет Китаю непротиворечивоуживаться с интересами России в регионе:
- Полагаю, в дальнейшемРоссия сконцентрируется на вопросах безопасности в регионе, что в принципе онавсегда и делала, имея в наличии такие инструменты, как ОДКБ, участие в ШОС. Всилу объективных причин, в частности санкций, не исключено, что у России уже небудет возможности для осуществления крупных инвестиционных проектов. Исходя изэтого, Китай сконцентрируется на определенных экономических проектах, выполняяроль основного финансового донора и инвестора. Условно говоря, Россия будетвыполнять роль некоего стражника, а Китай станет своего рода банкиром. Конечно,это несколько условное разделение функций, но в целом оно отражает суть, - отметилЕрлан Карин.
Директор КИСИ призвалотказаться от упрощенного стереотипного восприятия Китая как всемирной фабрики,производящий дешевый и низкокачественный «ширпотреб», и взглянуть на него как новыймировой центр высоких технологий.
- Прошлогодний визитпрезидента Казахстана Н. А. Назарбаева в Китайскую Народную Республику сталповоротным пунктом в развитии казахстанской-китайского сотрудничества. Еслираньше взаимоотношения Казахстана и Китая в экономической сфере концентрировалосьв добывающей сфере, то сейчас мы реализуем и рассматриваем проекты,предусматривающие сотрудничество в обрабатывающей промышленности. Китай сегодня– это источник новых технологий. Соответственно, мы стараемся использовать опытКитая, его возможности, технологии. Так в нынешнем году стартует несколькопроектов так называемого «переноса» китайского производства на территориюКазахстана (всего таких проектов 51 – Ред.).Хотя сам термин не совсем правильный, потому то на самом деле это не перенос работающихпредприятий, а создание их с нуля, - подчеркнул Е. Карин.
И все-таки, несмотря навсе уверения в безобидных намерениях Китая призрак его геополитическойэкспансии будоражит общественность ЦА. Достаточно вспомнить всплеск синофобскихнастроений в связи с земельной реформой в Казахстане.
Инструментомполитического влияния Китая, безусловно, является Шанхайская организациясотрудничества (ШОС). Хотя и здесь не все так однозначно. Китайские спикеры наконференции в Астане подчеркивали, что Китай не ставит перед собой задачурасширения организации любой ценой. Директор отдела по изучению ЦентральнойАзии КАСМО Дин Сяосин сказал по этому поводу следующее:
- По мере того, как растетпрестиж ШОС, очень многие страны подают заявку на вступление в эту организацию.В прошлом году на саммите в Уфе состоялся запуск процесса расширения ШОС. Внынешнем году на саммите ШОС в Ташкенте эта проблема тоже будет обсуждатьсянашими лидерами. Конечно, с расширением ШОС мировое влияние организации растет,но всем известно, что чем больше членов одной организации, тем труднее добитьсяконсенсуса. Это может повлиять на эффективность работы ШОС, учитывая, чтоотношения между Индией и Пакистаном очень сложны. Расширение ШОС – это не цель,мы считаем, что главное – это приверженность шанхайскому духу консенсуса исотрудничества, особенно новыми членами организации.
Дин Сяосин выразилтакже мнение, что ШОС должна концентрироваться на регионе ЦА. «Все-таки сферавлияния организации - это Центрально-Азиатский регион. Необходимы ограничениядля вступления в ШОС некоторых стран, географически расположенных далеко отнего», - подчеркнул китайский эксперт.
Еще один вопрос,вынесенный на обсуждение, – это роль китайской инициативы Экономического поясаШелкового пути в ЦА. Руководитель аналитического консорциума «Перспектива» (Кыргызстан)Валентин Богатырев заметил, что появление этого проекта вернуло ЦА в глобальнуюповестку дня:
- В числе возможностейи появившихся шансов - создание в ЦА, наконец, не идеологического, а реальногорегиона. Хочу привести образ, что китайская программа – в этом я вижу еезначение для ЦА – своего рода шелковый шнур, который может стянуть разрывы,образовавшиеся в зоне цивилизационного разлома. И возможно, мы с вами присутствуемпри историческом событии создания ЦА, - сказал эксперт.
В числе процессов,ведущих к регионообразованию в ЦА, В. Богатырев назвал появление новыхэкономических смыслов, характерных для этой территории.
- Хотя широкоераспространение имеет трактовка китайской программы Шелкового пути как инфраструктурногопроекта, ориентированного на продвижение китайских товаров, тем не менее, мнекажется, что мы имеем дело с более глубокими и значимыми вещами. Что речь идетне просто о создании транспортной сетки, не пути в буквальном смысле слова, аформировании нового типа геоэкономического комплекса, увязывающего в единуюсистему инновационные, технологические, производственные, человеческие ресурсыцелого ряда стран, включенных в этот процесс. По сути дела, программаобеспечивает переход от локализованного к сетевому формату распределения труда,и является тем самым новым форматом управления экономическим развитием. Длястран ЦА это означает возможность выхода из технологического тупика иинновационного отставания за счет подключения к разъемам глобальной сети со своимипроектами, - сказал кыргызстанский эксперт.
В качестве примера В.Богатырев привел 40 предприятий Кыргызстана, которые получат новую жизнь засчет совместной работы с китайскими компаниями, доступ к новым технологиям,инвестициям и т.д. Эти проекты Шелкового пути, по мнению эксперта, позволятрешить несколько ключевых для них проблем экономического развития, таких как:избыточность трудовых ресурсов, низкое качество рынков труда, сырьевой характери т.д.
Впрочем, оценка ролиЭПШП в регионе представителей других центрально-азиатских республик былазначительно более сдержанной. Координатор исследований Центра экономическихисследований (Узбекистан) Бахтиёр Эргашев дал понять, что Узбекистан неиспытывает большого энтузиазма в связи с различными предлагаемымиинтеграционными проектами.
- Даже поддерживаяпроект ЭПШП, Узбекистан настаивает на том, что он будет исходить двух принципов.Это политика равноудаленности от мировых центров силы: и Запада, и России, иКитая в том числе. И политика рационального изоляционизма, когда любыеинтеграционные инициативы для нас не самый интересный вариант, и мы стоимбольше на двухстороннем формате отношений. При этом будет сохранен прагматичныйподход, которого Узбекистан придерживается последние двадцать лет, это когдавыбор экономических партнеров будет исходить из того, могут ли эти страныпомочь нам инвестициями, технологиями и знаниями в процессе реализациистратегии индустриализации, - подчеркнул узбекский эксперт.
Как пояснил Б. ЭргашевЭПШП для Узбекистана это не столько инфраструктурный проект, скольковозможность найти новые рынки сбыта.
- Доля Китая, Россия иКазахстана – наших крупнейших торговых партнеров – занимает 49% узбекского внешнеторговогооборота. При этом доля стран, которые проявили интерес к проекту ЭПШП, в нашейвнешней торговле по итогам 2015 года занимает 67%. И нам очень интересны эти18%, которые пока не входят в приоритеты узбекского экспорта и импорта, тогдакак ЭПШП позволит в случае реализации серьезных транспортных проектов выходитьна них. Это и рынок Ближнего Востока, и Ирана, и Пакистана (мы хотим воспользоватьсяэкономическим коридором Кашгар-Гвадар), и стран Центральной и Восточной Европы.Таким образом, ЭПШП для Узбекистана – это возможность через новые транзитныекоридоры выходить на новые рынки, диверсифицировать экспорт и источники прямыхиностранных инвестиций, чтобы не закреплять зависимость. Кроме того, этовозможность реализации долгосрочных целей повышения конкурентоспособностинациональной экономики. Прежде всего, через встраивание в цепочку добавленнойстоимости, которую нам может предложить Китай, - сказал эксперт.
В этом же духе«рационального изоляционизма» Узбекистан оценивает перспективы создания зонысвободной торговли ШОС (ЗСТ ШОС).
- Узбекистан противсоздания ЗСТ ШОС. Это наша принципиальная долгосрочная позиция. Если будутпопытки в рамках ЭПШП, или вне его, или рядом, говорить о необходимостисоздания ЗСТ, Узбекистан будет в меру своих сил стремиться избежать этого. Этоне соответствует целям долгосрочной экономической модернизации, выстраиваниясвоего рынка, создания своей конкурентоспособной экономики, поддержки своихпроизводителей, поэтому мы не будем поддерживать эту инициативу, - заявил Б.Эргашев.
В ходе конференции прозвучалотакже мнение о том, что проект ЭПШП и Евразийского экономического союза (ЕАЭС) могутоказаться конкурирующими. Кажется, этот тезис уже стал «прописной истиной» длячасти экспертов, хотя динамичное развитие двух проектов давно опровергло егоаксиоматичность. Так В. Богатырев, отметив отчетливо высказанное Россиейнамерение вести коммуникации по программе Экономического пояса через рамкиЕАЭС, заявил, что странам ЦА удобнее вести диалог на двухсторонней основе.
- Китайская программаЭПШП стала своего рода аттрактором геополитических траекторий. Мы видим, чтофактор инициатив Китая произвел общую тенденцию национального позиционированияпо осям Восток-Запад, Север-Юг. Двухсторонний характер коммуникацийпланируемого развития, который предлагает Китай в ЦА, в известной степениформирует национальную субъектность. И мы видим, что сейчас ни одна из стран ЦАне испытывает желания строить отношения с китайской программой черезпосредничество международных объединений, скажем, ЕАЭС или СНГ, - заметилкыргызстанский эксперт.
Хотя утверждение этодостаточно спорное. Вряд ли стоит делать скоропалительные выводы о том, что «китайскаяпрограмма формирует в странах ЦА возможность дистанцирования от старыхгеополитических привязанностей». Более близок к реальности тезис директора КИСИо непротиворечивом и взаимодополняющем характере сосуществования двух проектов.
ЖанарТулиндинова
