Во-первых, появились казахстанские эксперты, которых уже хорошо знают на российском медийном рынке. Я назову, например, Данияра Ашимбаева, Марата Шибутова, Ерлана Карина, Данияра Косназарова. Пять-шесть лет назад их имена мало что говорили российскому читателю, интересующемуся политикой на постсоветском пространстве. Сейчас – другая картина.
Казахстан-2016: Не очень знакомыйКазахстан. Ч.1.Интервью с исполнительным директором ИАЦ –Сергеем Рекедой.ИАЦ: События в Актобе привлекли особоевнимание к ситуации в соседнем Казахстане. За последние несколько лет, пожалуй,не было такого количества публикаций и высказываний экспертов по казахстанскойтематике. Большинство из них, увы, оказались наивно-дилетантскими или страшно далекимиот реального положения дел в стране. Какие факторы определили столь печальныйтренд? Получается, что нашего ближайшего евразийского соседа мы или не знаемвовсе или знаем, но очень приблизительно.С.Рекеда: Специалистов по современному Казахстану в России никогда небыло много. Ни в Москве, ни в регионах. Впрочем, как и по любой другой странепостсоветского пространства. Бывшие советские республики после распада СССРоказались на периферии внешнеполитических интересов Москвы. По крайней мере, доначала 00-х годов. Не было политического заказа на эту проблематику. И толькопосле первого Майдана у части элиты возникло интуитивное понимание, что безглубокого вхождения в страновую специфику можно потерять слишком многое.Именно тогда открылись центры изучениястран Центральной Азии и Казахстана в МГУ, РУДН, МГИМО, РГГУ, ряде российскихрегионов. Но системной подготовки кадров по-прежнему не было, все шло наэнтузиазме и личных связях. Особым спросом на экспертном рынке пользовались теаналитики, кто родился и работал в Казахстане, а затем переехал в Россию напостоянное место жительства. Они выгодно отличались от других экспертов тоговремени более глубоким пониманием местных реалий.Интерес к казахстанской тематике возникеще и тогда, когда в середине нулевых годов со стороны РК на международныерынки пошли различные пиар программы, в том числе, ориентированные на Россию.Тогда считалось, что наш медиа-рынок, это своего рода «окно в мир для Астаны».Большие пиар агентства стали привлекать к«оценке и анализу» казахстанских успехов политологов и экспертов из ведущихнаучных и образовательных центров. Но на тот момент большинство этих ученыхникогда не были в Казахстане, могли заниматься чем угодно: от химии доархеологии, но зато четко ориентировались в том, что именно нужно донести доаудитории. Что-то типа «учиться у Казахстана надлежащим образом».Это была первая волна пиар-интереса кстране, когда в информационном поле России активно продвигали моделимежэтнического согласия, «самруки», опыт «казахстанской модернизации» и проч.ИАЦ: Как долго продолжалось становлениеэтих связей? Почему количество авторов, работающих по казахстанской тематике,так и не переросло в качество понимания страны?С.Рекеда: Это волна спала с началом мировогофинансового кризиса. Но определенный задел все же был сделан. Появилась группаавторов, которая действительно работала «в поле», которых знали в Казахстане, икоторые (худо-бедно) ориентировались в местных реалиях.В том числе, эти эксперты обладалиопределенным инсайдом, могли выступать не только в роли комментаторов ксобытиям, но и давать прогнозы. Замечу, что большинство этих специалистовработают по направлению до настоящего времени. Но никакой школы «современногоказаховедения» так и не сложилось. Почему? Это уже совсем другой, не менеесложный вопрос.ИАЦ: Но, если ориентироваться напубликации последних двух месяцев в наших СМИ, то может возникнуть впечатление,что 90 процентов авторов относятся к категории – «я-свидетель, а чтослучилось»?С.Рекеда: Это не совсем так. Во-первых, появились казахстанскиеэксперты, которых уже хорошо знают на российском медийном рынке. Я назову,например, Данияра Ашимбаева, Марата Шибутова, Ерлана Карина, ДанияраКосназарова. Пять-шесть лет назад их имена мало что говорили российскомучитателю, интересующемуся политикой на постсоветском пространстве. Сейчас –другая картина. В Москву перебрались блестящие журналисты из Алматы - Ярослав Разумов и Михаил Пак.Во-вторых, есть такие эксперты как АндрейКазанцев или Александр Князев, которые очень профессионально раскрывают теконкретные темы, по которым они являются специалистами. Казанцев, например,блестяще владеет темой безопасности в регионе,но никогда не будет давать комментарии по внутриэлитным раскладам в Ак Орде.Мне кажется, что это правильный подход.А во время событий в Актобе в наших СМИ вдругпроявились те самые 90 процентов экспертов, чьи материалы на злобу днясоставлены по готовым штампам и лекалам, без кого-либо погружения в местныереалии. И заголовки столь же штампованные - «казахстанский Майдан», «Кто взрываетКазахстан изнутри» и проч. Расчет на то, что аудитория просто не вдается вдетали, не знает, да и не очень хочет знать, кто такой Тулешов, откуда в Актобевзялись подпольные экстремистские организации и воспринимает информацию черезготовые, много раз апробированные схемы. Сложно не согласиться с неоднократновысказанным замечанием того же Марата Шибутова о крайне недостаточном уровнезнаний, а главное, интереса со стороны широкого экспертного сообщества России. Глубокое погружение в казахстанскуютематику остается уделом небольшой прослойки профессионалов. Однако нельзя незаметить и позитивный тренд – рост интереса молодых исследователей к языку,истории, культуре и современным политическим процессам в Казахстане иЦентральной Азии в целом. Мне эта тенденция заметна по учащимся историческогофакультета МГУ, других ведущих российских вузов и особенно по общению сколлегами из региональных центров науки и культуры - Саратов, Екатеринбург, Новоибирск, Самара, Оренбург. Часто ориентируясь на Москву и Астану, мыпросто не замечаем каким огромным потенциалом, пока не до конца реализованнымобладают горизонтальные связи на уровне регионов. Так что в этом вопросе яиспытываю осторожный оптимизм. Объективные обстоятельства, тот же пресловутыйгеографический фактор и геополитические реалии, с которыми Россия имеет, и ещебудет иметь дело в дальнейшем, будут способствовать росту экспертного интересак нашему ближайшему союзнику и соседу. Другое дело, что этот интерес должен сопровождаться укреплениемвзаимопонимания на уровне самых разных общественных групп: от политических ибизнес элит, до научной интеллигенции, молодежи, простых граждан. А это требует изменения подходов и кпубличной дипломатии, и в информационной сфере, и в аналитической работе.
