Террористический акт в Актобе продолжает обрастать оценками, мнениями, комментариями. Наиболее обсуждаемые вопросы – кто может быть заинтересован во вспышке насилия в Казахстане, в дестабилизации общественно-политической ситуации в республике?
Александр Князев: Нельзя исключать заинтересованность неких зарубежных центров вдестабилизации ситуации в КазахстанеТеррористическийакт в Актобе продолжает обрастать оценками, мнениями, комментариями. Наиболееобсуждаемые вопросы – кто может быть заинтересован во вспышке насилия вКазахстане, в дестабилизации общественно-политической ситуации в республике? Неукладываются ли события последних месяцев – волна митингов, прокатившихся постране, теракт в Актобе – в единую канву? Президент Нурсултан Назарбаев уже далсвою оценку, заявив, что в Казахстане проявились признаки «цветных революций».Мы побеседовали об истоках радикализма в Казахстане, его идейной базе,зарубежных спонсорах и вдохновителях с политологом и востоковедом АлександромКнязевым: -Александр Алексеевич, предыдущая вспышка активности религиозных радикалов вКазахстане приходилась на 2011-2012 годы. Это и подрыв террориста-смертника вздании КНБ в Актобе, и теракты в селах Кенкияк и Шубарши Актюбинской области, ирезня в Аксайском ущелье, и ликвидация боевиков в Таусамалы. С тех пор,казалось, органы национальной безопасности Казахстана взяли ситуацию подконтроль, жестко подавив исламистское подполье. Почему, на Ваш взгляд, онопроявило себя именно сейчас на фоне обострившейся общественно-политическойситуации и митингов? Это стратегия внешних сил, в частности запрещенной вРоссии организации ИГИЛ, рассчитанная на то, что там, где тонко, там и рвется?Или силовики, проводя «чистки» перед митингами, затронули религиозныхэкстремистов, мобилизовав их тем самым для «акции возмездия»?- Думаю, что в краткосрочномизмерении последняя Ваша версия, что во время профилактической работы, связаннойв целом с возникшим общественно-политическим напряжением, митингами по поводуземельной реформы, силовики могли затронуть эту группировку и теракт сталреакцией на их действия, выглядит вполне правдоподобной. Вполне возможно, чтобыло именно так.А в целом, на мой взгляд, послесобытий 2011-2012-х годов спецслужбами была проведена немалая работа, и теподпольные слои, которые сформировались, наверное, еще в 90-е годы, былиподавлены, но не были устранены условия и причины для возрождения и новогоразвития этих группировок.Отмечу, что в регионах Казахстана, окоторых мы сегодня говорим в связи с террористической угрозой –запад,северо-запад – история религиозных течений имеет специфический характер. Есливспомнить начало 90-х годов, когда на постсоветском пространстве возникрелигиозный ренессанс, то тогда только ленивые из экспертов не говорили о том,что самыми опасными для Казахстана являются южные регионы, где традиционно иисторически население более религиозно. Но получилось совсем по-другому, и этомуесть простое объяснение.Да, население южных областей было вбольшей степени привержено религии, даже в советское время. И там, во-первых, всемьях сложились религиозные традиции, соответствующие ханафитскому мазхабу, ненесущему в себе идей радикализма и агрессии. Во-вторых, в структуре самихрелигиозных организаций существовал неплохой потенциал священнослужителей,также приверженных классическому ханафитскому мазхабу, имеющими определенныйавторитет в обществе и несущими своему джамаату традиционные ханафитские идеи.А в западном и северо-западномрегионах, где религиозная традиция в силу разных исторических причин былазначительно слабее, когда потребовалось заполнить идеологический вакуум унаселения, особенно у молодежи, оказалась очень рыхлая религиозная почва,восприимчивая к тем идеям, которые импортировались из-за рубежа.Поначалу в Казахстан напрямуюпроникали проповедники разного толка, затем с течением времени появилисьграждане Казахстана, получившие религиозное образование за рубежом, и не всегдав тех учебных заведениях, которые имеют позитивный и конструктивный характер.Приведу простой пример. Еще начиная с конца 19-го начала 20-го векаклассическим и наиболее авторитетным среди суннитов религиозным учебнымзаведением был Университет аль-Азхар в Каире. Даже в советское время тударазрешалось отправлять священнослужителей для получения образования. Он невызывал сомнений на предмет радикализма и искажения традиционных мазхабов. Нопосле событий так называемой «арабской весны» в аль-Азхаре резко усилилисьпозиции «Братьев-мусульман». Сегодня он уже не является безукоризненнымрелигиозным учебным заведением, и теперь не всегда понятно, с какими идеями имировоззрением вернутся оттуда граждане Казахстана домой, и что они будут нестисвоей общине.Помимо этого, достаточно многоказахстанцев учатся в пакистанских учебных заведениях, в Турции, где тоже невсе благополучно в религиозной сфере. Видимо, сформировался определенный слойлюдей, которые под исламской оболочкой, под исламскими лозунгами видят решениепроблем социально-экономического, политического характера в силовом ключе ипредпринимают попытки поиска собственной идентичности в радикальной среде. Этиидеи популярны не только в исламе, например, в Латинской Америке в свое времяпоявлялись подобные группировки. Молодежь острее чувствует социальнуюнесправедливость, и в отличие от старшего поколения готова с ней бороться. Ядумаю, что мы имеем дело с таким явлением.-В российских и казахстанских СМИ немало говорится о том, что казахстанские радикалытрадиционно получали идеологическую и организационную помощь на СеверномКавказе. Эксперты указывают на сходство в тактике, выборе целей нападенияказахстанских и северо-кавказских боевиков. А как Вы оцениваете степень их взаимодействия?- Что касается сходства в тактикедействий, я не думаю, что из-за сходства того, что произошло в Актобе ипроисходило в Нальчике и Назрани – нападение на воинские части, попытка захватаоружия – следует делать скоропалительные выводы.В 80-е годы, когда в Афганистаневоевали советские войска, один из самых известных лидеров моджахедов, покойныйАхмадшах Максуд изучал тактику партизанской борьбы по книгам Че Гевары.Казалось бы, где Афганистан, а где Че Гевара? Боевой опыт может заимствоватьсяне напрямую, тем более в современных условиях наличия Интернета,беспрепятственного доступа к информации. Делать некие далеко идущие выводыиз-за сходства в выборе объектов нападения было бы опрометчиво.А вот то, что определенные связисуществуют, это, действительно, правда. В 90-е и начале 2000-х годов, особенново время Первой и Второй чеченской войны, было очень много эпизодов, когдабоевики из Чечни переправлялись на территорию Казахстана и лечились здесь.Естественно, что вместе с лечением раненых, было и другое взаимодействие –распространение литературы, идей, опыта. В Казахстане есть соответствующиедиаспоры, связанные с Северным Кавказом, кстати, достаточно сильные в западныхрегионах. Поэтому взаимодействие через Каспий наверняка есть – его не может небыть. Оно может проявляться и в криминальной сфере, и врелигиозно-экстремистской.Однако я не соглашусь с коллегами,которые утверждают, что это едва ли не самый главный фактор в распространениярелигиозного радикализма в Казахстане. Я думаю, что взаимодействие с экстремистскимигруппами российского Северного Кавказа было более актуально на рубеже 90-х -2000-х годов, потому что позже, с появлением новых средств коммуникаций,появилось множество других влияний. Где-то еще в году 2010-м я сам говорил отом, что казахстанский радикальный исламизм больше сориентирован не на юг –Афганистан и Пакистан – а на российский Кавказ. Но это состояние меняется,сейчас говорить о том, что группировки в Казахстане формируются под влияниемкакого-то одного вектора, было бы неверно. Мне кажется, сегодня уже важнеевоздействие из других террористических центров, в том числе из Пакистана итерритории Афганистана.-В связи с этим возникает вопрос, как Вы расцениваете степень координациирадикальных ячеек в Казахстане и внешних сил, из которых, наверное, главнымжупелом на сегодня является запрещенная в России организация ИГИЛ. Могут ликураторы из этой организации направлять действия казахстанских боевиков?- Очень сложный вопрос. Существованиекакой-то быстрой уверенной оперативной связи, передачи срочных команд вызываетбольшие сомнения. Скажем, кураторы увидели, что по Казахстану прокатилась волнамитингов, связанных с земельным вопросом, и сообразили, что надо добавить сюданестабильности, и дали команду в Актобе. Как гипотеза эта версия имеет право насуществование, но я все-таки думаю, что все проявления экстремизма такого родазиждутся на двух столпах. Первый, это внешнее влияние, обучение, поддержка,попытка направить в необходимое для зарубежных товарищей русло.Второй момент, на который следуетобратить внимание, эти люди – это ведь, прежде всего, граждане Казахстана,почему они стали экстремистами, как они, говоря обыденным языком, дошли дотакой жизни? Поэтому не следует упускать из виду внутренние факторы, внутренниепричины. Я буквально недавно говорил о том, что около половины участников этихформирований – не фанатики и работают просто за деньги. Я сам встречал массутаких людей в Афганистане, Таджикистане, Чечне. Это люди, которые, как правило,постарше, поопытнее, поумнее и более циничны. Они поддерживают лозунги –лозунги важны в любом военном формировании – но тем не менее для них это преждевсего бизнес. И кстати, в Сирии тоже присутствует такой элемент. Однако другаяполовина искренне верит в провозглашаемые лозунги, это, как правило, молодыелюди с более низким уровнем образования, с меньшим жизненным опытом, они легчевоспринимают радикальные идеи. Так вот, для того, чтобы бороться с религиознымэкстремизмом, нужно понять причины, которые порождают такую категорию людей вКазахстане. Только тогда борьба с терроризмом будет успешной.Ну а что касается связей с центрами,то я бы не стал демонизировать запрещенную в России организацию ИГИЛ. Я давно имного об этом говорю, потому что, пока мы говорим об одном ИГИЛ, в это время, втени действуют совершенно другие, не связанные с ним и не менее опасные отэтого группировки. Отвлекать все внимание на одну запрещенную в Россииорганизацию ИГИЛ совсем не правильно.Можно, кстати, вспомнить, с какималармизмом СМИ писали об этой организации до российской военной операции вСирии. Сколько о ней говорили политики. ИГИЛ, запрещенный в России, занимал всетематическое пространство. Звучали мнения, что он непобедим, что он неминуемобудет везде и т.д., в таком примерно ключе. Однако стоило начаться российскойвоенной операции и произойти первым подвижкам, как алармизм, связанный сзапрещенным в России ИГИЛ, уменьшился в разы. Это видно уже невооруженнымглазом.Думаю, нужно отбросить стереотипы ине думать, что существует один ИГИЛ. В Пакистане в закрытых специфическихучебных заведениях учатся граждане Казахстана, в Пешаваре, например. Этодесятки людей, которые учатся и религиозному, и военному делу в тех мечетях илагерях, где в свое время проходили подготовку талибы. Это совсем не связано сИГИЛ, это другие центры управления. Поэтому само изучение этого вопроса ипопытка предупредить распространение религиозного экстремизма в Казахстанедолжны быть шире и не зацикливаться только на запрещенном в России ИГИЛ.Отмечу, что эта организация имеет неслишком хорошую почву в среднеазиатских странах, потому что идеология ИГИЛуниверсалистская. А в Средней Азии и Афганистане, в том числе, исламисторически был суфийским и содержит в себе очень серьезные этническиенаслоения. Ну вот, например, в Киргизии не существует, за исключением, пожалуй,центральных городов – Бишкека и Оша – общих мечетей. У каждой этнической общинысуществуют собственные мечети: дунганские, уйгурские, киргизские, узбекские, народовСеверного Кавказа. А запрещенная в России организация ИГИЛ предлагает, исходяиз старого классического фундаментального ислама, унифицировать всемусульманские общины. И эта норма в силу исторического развития не особоприживается в нашем регионе. Для большинства верующего населения этонеприемлемо. Как заставить казахов отказаться оттого, что они считают исламским, а на самом деле это более поздние суфийскиеэлементы, привнесенные в местный ислам – почитание святых могил, источников,природных объектов? Это органично для мусульман Казахстана, а запрещенный вРоссии ИГИЛ все это отрицает. Отмечу, что в Афганистане первые серьезныеконфликты между талибами и ИГИЛ возникли как раз после того, как представителизапрещенного в России ИГИЛ начали взрывать священные могилы, чтобы не былопоклонения им. И это вызвало волну возмущения и действия Талибана против ИГИЛ.Этот конфликт имеет историческиеаналогии. В 80-е годы, когда советские войска были в Афганистане, арабскиемоджахеды, помогавшие бороться против коммунистического режима, в салафитскомключе пытались учить чистому исламу пуштунов, афганцев. И доходило добоестолкновений между афганскими отрядами и пришлыми арабскими моджахедами.Чем, кстати, пользовались спецслужбы Кабула и советские, соответственно, тоже. продолжение следует
