Замечая в окружающих соринки, себе они прощают не то что бревна, а целый лесоповал. Если присмотреться к биографиям наших отпетых борцунов, то мы увидим и многолетние, крайне дурно пахнущие судилища с родственниками, и попытки торговать политической партией, и получение грантов от беглых преступников и мафиозных кланов, и откровенную работу на заграничные институты влияния. Все это, очевидно, поведение вполне "казахское", коль скоро, джигиты с мерилом присваивают себе право сортировки.
Наши доморощенные национал-патриоты, судя по риторике, поголовно работают в палате мер и весов. Не покладая рук они измеряют дозу "истинной казахскости" в окружающих, разумеется, регулярно находя недовес во всех, кроме себяНаши доморощенные национал-патриоты, судя по риторике, поголовно работают в палате мер и весов. Не покладая рук они измеряют дозу "истинной казахскости" в окружающих, разумеется, регулярно находя недовес во всех, кроме себя. Эту славную традицию новые поборники этнического превосходства подхватили у старшего поколения – агашек и апашек, плодотворно потрудившихся на ниве национальной стандартизации.Дозы, сантиметры, граммы, джоули, киловатты и прочие единицы различных измерений – у нацпатов все идет в ход и с таким размахом, что позавидует Госстандарт. Скрупулезно и въедливо они исследуют каждую мало-мальски заметную личность и явление на предмет соответствия неким критериям, существующим только в их неисчерпаемом воображении. Не вместившимся в стандарт диагноз выставляется буквально не отходя от кассы – "неказахское поведение". Что это за зверь и кто выпускает его погулять по просторам родины, могут рассказать многие, поскольку на сегодня никто не застрахован от пристального внимания к себе со стороны джигитов с мерилом.Диагноз "неказахскости" отнюдь не нов, им 25 лет активно баловались зачинатели национал-патриотизма, с его помощью прореживая собственные ряды. Например, обвиняя друг друга в нехватке степной закваски и продажности режиму, злобным колонизаторам и инопланетянам, агашки наплодили аж полдесятка разных движений "Желтоксан". Фигуранты оных движений в количестве 20-30 человек до тех пор делили знамя "декабря", что народ окончательно утерял ориентир и теперь попросту не в курсе, кому из героев следует поклоняться, а кого подвесить на фонарь за предательство "казахскости". У агашек, меж тем, все было довольно просто – война с градацией наперевес имела под собой внятную цель. Желтоксан-то, понимаете, один, а кушать хочется всем, поэтому не худо было бы подвинуть конкурентов от хоть сколько-то прибыльной кормушки. Точно так же оказалась нерезиновой и казахская литература, стараниями седых борцов за годы независимости задвинутая на периферию. Ни массы, ни власть отчего-то оказались не готовы выкладывать денежки за третьесортные произведения, в основном посвященные восхвалению заслуг собственных и родовых. Массам и спонсорам в лице государства – вот ведь подлые манкурты! – хотелось читать книги качественные, говорящие языком легким и лишенным чванства, чего старая поросль обеспечить не смогла. Дабы восполнить отсутствие популярности и гонораров, национал-литераторы и пустили в эфир мерило пресловутого манкуртизма. Слушаешь не домбру, а рэп – манкурт, читаешь не родного, изданного тиражом в 200 экземпляров агашку, а какого-нибудь расово чуждого Геймана или Лукьяненко – манкурт, конечно же, и никогда тебе не войти в светлое царство национального благолепия. В манкуртизме умудрились обвинить и девушку-спортсменку, предпочитающую жить в далекой Японии, вопреки чаяниям наших почвенников. Словом, манкуртизм как эквивалент "неказахского поведения" стал расхожим инструментом борьбы с конкурентами и накрепко у нас укоренился.Здесь есть и еще одна грустная тенденция. Национал-литераторы настолько погрязли в своих маленьких мирках (любой этнократизм всегда ужимает горизонты развития), что напрочь отстали от времени. Их книги, статьи и выступления наполнены негативом, стенаниями о прошлом и порой откровенно садо-мазохистским попытками расковырять это прошлое до слез и крови. Читателям и слушателям подается некая фантасмагория, в которой казахи выступают в роли истерзанного, забитого народа, выжившего каким-то чудом и мстительно ненавидящего былых угнетателей. Прошлое является жестоким монстром, содержа в себе зародыш нынешней и будущей ненависти к различным врагам. Все, кто не разделяет эдакого взгляда на события минувшего века, да еще смеет пользоваться плодами – например, хорошим русским языком и советским образованием, в подаче этно-литераторов, несут на себе ярлык "неказахскости". На деле же, как скажет любой психолог, гибкое и в целом здоровое народное сознание отвергает негативные стереотипы и не рвется дни и ночи напролет стенать о голодоморе и репрессиях. Кроме того, мрачным картинкам от агашек противостоит память о вполне приличном житие в богатом колхозе, вузовском образовании, мороженном по двадцать копеек, дедушке-ветеране ВОВ и прочим довольно позитивным реалиям прошлого. Поэтому, несмотря на лозунги в стиле "Отрицающий голодомор – не казах", множество казахов, назло нацлитераторам, умудряются воспринимать исторический опыт в конструктивном русле – с голодомором, репрессиями, заводами, дорогами, школами, вакцинацией, поголовной грамотностью и победой в войне. Прошлое всегда сложней любых выдумок и тотальное непризнание данного факта, похоже, на долгие годы законсервировало старую нацпатовскую гвардию и ее творчество на обочине литпроцесса. И пока агашки проклинают и плачут, молодежь читает авторов, не озабоченных сведением счетов и психиатрическими заморочками.Любопытно, что в упомянутой старой гвардии все-таки чувствуется некая затхлая уютность, чего не скажешь о новом поколении джигитов с мерилом. Агашки и апашки, увешанные регалиями, выданными десятком почитателей, зачастую искренне верят в свой иллюзорный мирок. Пусть в 86-м году они вместе с Шахановым громили "националистов" с высоких и не очень трибун, зато за истекшие годы насочиняли столько "реабилитирующих" книжонок и статеек, что грехи позабылись. Свежая формация нацпатов прет к цели с внушительной долей цинизма, используя "неказахское" и "нетюркское" поведение в качестве не просто инструмента подковерных интриг, а откровенного оружия. Орудийная риторика помогает наполнять семейный и личный бюджет, ну и зарабатывает очки в глазах потенциальных спонсоров. В прошлом последователи старой гвардии копаются не так рьяно – все расковыряно до нас, теперь можно бесконечно юзать негативные мифы. Для новой генерации характерен кавалеристский наскок и пристальное, прямо-таки фройдианское внимание к сексуальной жизни соотечественников. В соответствии с самыми примитивными теориями увеличения популярности нацпаты знают: лучше всего продается секс и смерть. Со смертью ясно – тут и голодомор, и гептил, и сопутствующее напоминание: не хочешь, сволочь, чтобы Байконур сгнил в степях без запусков российских ракет – не казах ты, значит. Секс же и сексуальные девиации (точнее, те вещи, которые нацпаты девиациями объявляют) возведены буквально в культ, что предсказуемо вызывает бурю эмоций.Что такое "неказахское поведение" на новый лад? Радетели традиционных ценностей давно переплюнули знаменитый телемост с крылатой, пусть и вырванной из контекста фразой, и согласно создающейся мифологеме, в Казахстане взаимному влечению полов места нет. Нельзя изображать девушку так, как ее создала мать-природа – с грудью и всем, что ниже, иначе скульптор будет подвергнут моральному четвертованию. Нельзя вообще заикаться о том, что казашки, оказывается, занимаются сексом, заводят детей и делают это с удовольствием. Нельзя демонстрировать женскую красоту, особенно показывать привлекательность казашек в глазах мужчин других национальностей, в частности, обсуждать межрасовые браки. Запрещается говорить о подростковых беременностях, о контрацепции, а также выносить подобные проблемы на экран. В телевизоре истинные казах и казашка не обнимаются и не целуются – они сидят возле юрты и рассуждают о величии нации или на худой конец, о хане Аблае. Если же, не дай бог, представители коренного этноса испытывают друг к другу вожделение, то режиссера и сценаристов, как вы уже догадались, следует забить палками по обвинению в неказахском поведении.Поскольку современные казахстанцы, как и люди всех эпох и исторических этапов, никак не желают укладываться в целомудренное нацпатриотическое ложе, сексуальные скандалы следуют постоянно. Смешны они лишь на первый взгляд, потому что тот, кто сегодня накидывает на статую платок, завтра потребует снести памятник чужой культуры, как поступили талибы со скульптурами Будды или ИГИЛ с древностями в Пальмире. А ханжеское замалчивание подростковой сексуальности преступно уже сейчас, в настоящий момент. Крайним выражением многолетних нацпатовских игрищ с народным сознанием и взыванием к якобы "казахским корням", стала трагедия на юге страны, где бабушка выбросила новорожденного внука на дорогу. Теперь стыдливую апашку судят, и надо полагать, не по кодексу традиционных ценностей, согласно которым убийство ребенка оправдывает "позор".Но пока обыватели лопают навязанные им стереотипы, их генераторы выдумывают очередные мерила "неказахскости". Чем громче прозвучит скандал, чем забористей будет обвинение "в инаковости", тем больше дивидендов получат этнократы, обожающие рядиться в белые чапаны. Замечая в окружающих соринки, себе они прощают не то что бревна, а целый лесоповал. Если присмотреться к биографиям наших отпетых борцунов, то мы увидим и многолетние, крайне дурно пахнущие судилища с родственниками, и попытки торговать политической партией, и получение грантов от беглых преступников и мафиозных кланов, и откровенную работу на заграничные институты влияния. Все это, очевидно, поведение вполне "казахское", коль скоро, джигиты с мерилом присваивают себе право сортировки.Азамат Ибраев
Источник - nomad.su
