ИАЦ републикует интервью журнала «Профиль» с полковником ГРУ Владимиром Квачковым. В не зависимости от субъективных оценок его личности и весьма странного судебного процесса в связи с покушением на Чубайса, Квачков фигура уникальная. Он по сути культовый герой для многих патриотических групп в России, а благодаря процессу по «делу Чубайса», он превратился в достаточно авторитетную медиа-фигуру для кругов «армейских силовиков». Его слова отражают импульсы и настроения значительной части этого сегмента российской власти.
26 августа Верховный суд РФ отменил оправдательный приговор по делу «группы Квачкова». Дело возвращено в Мособлсуд. Не исключено, что Генпрокуратура потребует вновь взять обвиняемых под стражу. За несколько дней до решения ВС полковник Квачков вернулся из Абхазии, а потому мы попросили его рассказать не только о судебном деле, но и о военно-политических итогах грузино-российского конфликта.
- Что вы испытали в зале суда 26 августа? Шок?
- Нет, я был готов ко всему. Я уже на многое насмотрелся. Как вы знаете, в ходе нашего дела коллегию присяжных дважды просто распускали. Третья коллегия все-таки вынесла неугодный чубайсоидам вердикт. Адвокат «потерпевшей стороны» Андрей Шугаев в своем выступлении перед Верховным судом просто оскорбил сам институт суда присяжных в России, заявив, что присяжные действовали «не по закону, а по понятиям». Да, они действовали по понятиям - совести и справедливости. Шок испытали журналисты, которые, кстати, в первый раз с 2005 года были допущены на судебное заседание по нашему делу. Сейчас одна из наших главных задач - не дать Генпрокуратуре вновь добиться придания нашему процессу статуса закрытого. Это, я считаю, даже более важно, чем то, что произойдет со мной лично. Ну, возьмут под стражу, отсижу еще сколько-то месяцев - к тюрьме я уже привык.
- Какие доводы обвинения повлияли на решение ВС отменить оправдательный приговор по вашему делу?
- Пока мы получили лишь резолютивную часть решения суда. Кассационное представление Генпрокуратуры содержало ряд пунктов. Некоторые из них просто невероятны с точки зрения закона и здравого смысла.
Например, Генпрокуратура оспорила решение судьи огласить - по ходатайству защиты - протокол опознания меня в изоляторе города Лобня охранником Чубайса Юрием Клочковым. Обвинение утверждало, что 10 марта 2005 года - за неделю до так называемого покушения - этот охранник осматривал трассу, по которой Чубайс ездит с дачи в Москву, и увидел у шоссе группу людей, один из которых, похожий на меня, делал руками разного рода указательные жесты. То есть, по их версии, я, офицер спецназа, на виду у сотен водителей играл роль какого-то Кутузова: здесь комментарии излишни. Так или иначе, во время официальной процедуры опознания в СИЗО Лобни охранник Клочков меня не опознал. То есть Кутузовым, если он вообще существовал, был кто-то другой. В течение трех лет никаких замечаний на протокол опознания со стороны Клочкова не поступало. И тут, уже на стадии кассации, он вдруг заявляет, что, дескать, перед опознанием видел одного из статистов, который курил на улице. И поэтому якобы не стал опознавать меня. Дальше - больше. Генпрокуратура оспорила разрешение судьи допросить в суде свидетелей защиты - офицеров Генштаба, в том числе полковника Мусиенко. Начнем с того, что, согласно статье 271 УПК РФ, суд вообще не вправе отказать в допросе свидетеля или специалиста, явившегося в суд по инициативе сторон. Кроме того, именно показания полковника Мусиенко дали убедительный ответ на один из главных аргументов обвинения: что на принадлежавшей мне автомашине SAAB были обнаружены тротилово-гексогенные следы. Мусиенко показал, что в феврале 2005 года я в качестве специалиста приезжал на своей машине на полигон его воинской части на учения, в ходе которых использовались серийные гранатометные выстрелы ВОГ. К слову, я приезжал не только в его часть - мой старый зеленый SAAB знал весь спецназ ГРУ, на машину был официально оформлен пропуск. Понятно, что после проездов по полигонам машина «фонила». И эти показания, по мнению Генпрокуратуры, присяжные не должны были услышать?!
- Могло ли решение Верховного суда быть политически мотивированным?
- Я был бы рад оказаться неправым. Но, на мой взгляд, есть основания это подозревать. Вопреки тому, что сейчас говорят на Западе, чубайсовская либерально-олигархическая группировка еще очень сильна. Этой группировке нужно любой ценой остановить возрождение сильного русского государства. Во многом из-за ее влияния власть по-прежнему с подозрением и недоверием относится к российскому, русскому офицерскому корпусу. Ведь наше дело - это лишь капля в море лжи и клеветы, которое обрушивается на армию. Вспомним дела Аракчеева, Буданова, Ульмана. Я не утверждаю, что тот же полковник Буданов был прав, приняв Эльзу Кунгаеву за снайпершу. Но это произошло на войне: немыслимо, чтобы те же американцы в подобной ситуации дали своему полковнику 10-летний срок.
Дело Ульмана я воспринимаю с особенной болью. Три суда присяжных... Могут ли вообще «прокурорские» понять, что командир группы спецназа не имеет права не исполнить приказ, даже если речь идет о расстреле лиц в гражданской одежде? Ведь он на месте не знает, кто эти люди на самом деле. В числе расстрелянных группой Ульмана была женщина. Тяжело, грязно? Да. А если, допустим, эта женщина направлялась сдать противнику всю нашу агентурную сеть в Урус-Мартане? Что, чеченские боевики женщин никогда не использовали? Откуда капитан Ульман мог знать, кто она такая? И ведь он несколько раз переспрашивал по рации, а ему отвечали: «У тебя шесть «двухсотых», то есть повторяли приказ - расстрелять всех. Нужно сказать, что в советское время Ульману хотя бы было на что сослаться в свое оправдание. Совершенно секретный боевой устав спецназа, под которым стояла подпись начальника Генштаба маршала Матвея Захарова, гласил: «В задачи подразделений спецназначения входит ликвидация изменников Родины и других лиц на территории противника». А в наше время совсекретные инструкции «гуманно» отменили, а на практике от командира требуют выполнения тех же самых задач. Только в случае чего, крайним оказывается он.
- Капитан Ульман, как известно, в июне 2007 года скрылся, 14-летний срок ему дали заочно. У вас не возникало мысли последовать его примеру?
- Нет. Прятаться я не хочу. Мне только жаль, что меня теперь - как минимум на месяцы - опять выключат из работы над теорией и практикой применения подразделений спецназначения России. Не знаю, случайно ли это, если вспомнить дело Павла Поповских. Ведь очевидно, что на нас надвигаются очень серьезные и грозные события.
- Что вы имеете в виду?
- В первую очередь то, что союзник США Грузия, осознав свою несостоятельность в открытом вооруженном противостоянии с Абхазией и Южной Осетией, по логике вещей начнет диверсионную войну с целью освобождения «оккупированных территорий». Не нужно испытывать иллюзий по поводу краха грузинских вооруженных сил. При использовании высокопрофессиональных инструкторов подготовленное подразделение спецназа можно создать даже «с нуля» за полгода. Нужно срочно разрабатывать план контрдиверсионных действий по аналогу с операцией «Экран», разработанной в свое время для спецназа ГРУ в Афганистане управлением 40-й армии.
Мы должны извлечь уроки из ошибок командования вооруженных сил Южной Осетии. Несмотря на то что у них были штатные подразделения спецназначения, для их действий - хотя бы в отношении борьбы с танками - не была создана инженерная инфраструктура. В южных кварталах Цхинвала, вплотную примыкающих к территории Грузии, не были оборудованы засады, не говоря уже о системе подземных коммуникаций. Югоосетинское командование, к сожалению, не воспользовалось даже опытом чеченцев, которые достаточно эффективно использовали подземные укрытия и ходы для уничтожения нашей бронетехники в Грозном. Если бы югоосетинский спецназ начал действовать уже в ночь с 7 на 8 августа, грузинские силы вообще не вошли бы в Цхинвал.
- Как вы в целом оцениваете итоги грузино-российского конфликта?
- Это была американская проверка боеспособности наших вооруженных сил по типу Халхин-Гола, и результат ее в целом для нас негативен. По ряду военно-технических показателей грузинская армия превосходила российскую. В отношении ВВС стала наглядной настоящая катастрофа. Грузинские штурмовики Су-25, модернизированные израильской компанией Elbit, могли действовать в ночное время, и наша авиация не способна была им эффективно противодействовать. Даже на третий день войны грузинские ВВС продолжали наносить удары по российским военным колоннам, равно как и по военным и гражданским объектам на территории Южной Осетии! Дислоцированная в Северо-Кавказском ВО авиация за все это время не смогла завоевать господство в воздухе. Не было достаточного количества боеспособных самолетов. По нормам советского времени, дежурная эскадрилья должна была подняться в воздух в течение 10 минут... Прорыв грузинской бригадной тактической группы в Цхинвал 8 августа стал возможен в условиях отсутствия в составе СКВО хотя бы эскадрильи штурмовых ударных вертолетов типа Ка-50/52, способных ночью поразить колонны с боевой техникой в условиях горной местности.
- Но власти России должны были учитывать возможные обвинения в агрессии со стороны Запада. Возможно, и поэтому использовались ограниченные силы и средства?
- От обвинений в агрессии нас это не спасло. А с военной точки зрения нужно было, взявшись за дело, довести его до конца. После ничем не оправданных тяжелых потерь среди наших миротворцев и гражданского населения Южной Осетии мы все-таки - хоть и с опозданием - нанесли поражение агрессорам, у нас была уникальная возможность обеспечить установление в Грузии совершенно иного режима. 12 августа начался коллапс грузинской армии и органов управления. От полной победы над Грузией нас отделяло несколько часов. Мне достоверно известно, что перед подразделениями спецназа уже была поставлена задача высадиться в Тбилиси и захватить Саакашвили для последующего предания суду как организатора геноцида - либо нейтрализовать его. В России уже находился кандидат на роль главы не враждебного России, демократического грузинского государства.
- Это был Игорь Гиоргадзе?
- Без комментариев.
- И почему же этот план не осуществился?- Не хватило политической воли. А в результате мы получили ситуацию, когда послевоенное мироустройство не слишком отличается от довоенного, что в рамках военной теории не позволяет говорить о полноценной победе. Грузинские военные аэродромы, удары по которым были не слишком эффективны, будут быстро восстановлены американцами, что позволит использовать их в ходе атаки против Ирана. Через Грузию будет вновь осуществляться воздействие на Чечню, Ингушетию и Дагестан. В каком-то смысле мы повторили ошибку США в 1991 году, когда они не завершили операцию «Буря в пустыне». Остался нарыв, который будет причинять сильную боль.
Владимир Квачков родился в 1948 году в Приморском крае в семье военнослужащего. Суворовец. В 1970 году окончил с отличием разведывательный факультет Киевского высшего общевойскового командного училища, в 1981 году - также с отличием - Военную академию им. Фрунзе (его однокурсником был будущий начальник разведки ВДВ Павел Поповских).
Командовал различными подразделениями спецназначения, в том числе в Афганистане, где в 1983 году получил контузию.
С 1989-го - командир 15-й бригады спецназа Туркестанского ВО, участвовал в операциях в Азербайджане и Таджикистане.
С 1994-го - на ответственной должности в ГРУ Генштаба ВС РФ, с 1999-го - старший, затем ведущий научный сотрудник Центра военно-стратегических исследований МО РФ.
