Представляется, что восстание 1916 года в немалой степени может и должно быть объяснено тремя блоками причин. Во-первых, проблемы, связанные с освоением края Россией. Во-вторых, фактор внешнего воздействия. А в-третьих, военный контекст – оттягивание военных и кадровых ресурсов на Западный и Кавказский фронты привели ослаблению руководства в Туркестанском и Степном генерал-губернаторстве и перенапряжению сил империи, политических и экономических. Война замедлила работу по трансформации Туркестана и обострила социальные и этнические противоречия. Все это, вкупе с военными поражениями 1914–1915 гг., расшатали образ сильного государства в глазах местного населения и элиты (потерявшей власть после российского завоевания и не слишком этим довольной), в течение предыдущего периода сталкивавшегося с военно-политической мощью Российской империи, которая на момент восстания в имиджевом плане проигрывала самой себе на рубеже веков
Данияр Ашимбаев руководитель информационно-издательского проекта
«Кто есть кто в Казахстане» Выступление на конференции в МГУ им. М.В. Ломоносова 18 сентября 2015 г.
Окончание. Начало здесь http://ia-centr.ru/expert/21678/ В январе-апреле 1916 года в ходеЭрзерумской и Трапезундской операций российская Кавказская армия нанесласерьезное поражение Турции, в июне-августе 1916 года в ходе Брусиловскогонаступления были нанесены серьезные удары по немецкой и австрийской армии. Вэтих условиях (не говоря уже о «Большой игре» за Центральную Азию)представляется, что вопрос о внешнем воздействии на ситуацию в регионе остаетсяоткрытым: восстание произошло в очень удачный для Германии и Турции период.Последняя, что немаловажно, воспринималась мусульманским населением края вкачестве главного носителя веры, а тюркским – в качестве потенциальногополитического гегемона (в рамках набиравшего влияние пантюркизма). Поэтомуисключать фактор причастности немецкой и турецкой агентуры, если не к самомувосстанию, то хотя бы к обострению обстановки в регионе (антироссийская ипротурецкая пропаганда) было бы абсурдным[1].Восстание отвлекло необходимые на фронте воинские части, замедлило мобилизациюи отправку местного населения на тыловые работы, а заодно обострило межнациональныеи межконфессиональные отношения в стране, что, в свою очередь, в какой-тостепени усугубило кризисные события в стране, которые, как известно, привели кфевральской революции 1917 года.В нынешних условиях, эпохе развитияинформационных технологий, определенной открытости архивов, доступе к ранеесекретной информации, расцвете политических технологий подноготная историямногих событий, ранее объяснявшихся спонтанностью, «историческойпредопределенностью», «классовой борьбой», «победой сил демократии», становитсявполне очевидной. Есть соответствующие примеры и из нашего недавнего прошлого.В сентябре 1944 г. в синьцзянском городеНилке началось национально-освободительное восстание местных казахов, татар иуйгуров против гоминьдановского правительства. Восстание достаточно быстроохватило соседние провинции и привело к созданию Восточно-ТуркестанскойРеспублики (ВТР), по сути советского сателлита в регионе, богатом природнымиресурсами и имеющим огромное геополитическое значение. Только в 1949 году ВТРвлился в состав материкового Китая, где к тому времени победу одержаликоммунисты.За год до Нилкинского восстания, в июле1943 года при ЦК Компартии Казахстана были «специальные курсы по линии НКИД»,официально именуемые «курсами аульных активистов», руководителем которых былназначен заместитель начальника 1-го отдела (разведка) НКГБ КазССР Арстанбеков.К выпускникам курсов предъявлялись следующие требования: «быть готовыми вусловиях заграницы развернуть просоветскую пропагандистскую работу, активнуюподрывную агитацию против враждебной нам политики, проникнуть в местноеподпольное политическое формирование или повстанческую группу и направить еедеятельность в желаемом направлении». В программу курса были включены такиедисциплины, как «Методы постановки подрывной агитации на базе использованиянедовольств и возмущений в населении интересующей нас страны», «Техникаизготовления и распространения нелегальных листовок, воззваний, бюллетеней идр.», «Формирование «групп национального возрождения» и использование для этойцели оппозиционно настроенных лиц и групп», «Тактика действия партизан».Любопытно, что многие слушатели «курсов аульных активистов», судя по их личнымделам в архивах, находились с 1944 по 1946 г. в «специальной командировке вКНР» без особой конкретизации и при этом никогда не рассказывали о характереэтой командировки.Представляется, что логическую связьмежду созданием подобных курсов и началом соответствующего освободительногодвижения можно выстроить достаточно легко. От «туземных восстаний» в нужныхместах до «оранжевых революций» и «арабской весны» общие принципы политическихтехнологий не изменились.Факт внешнего воздействия на Туркестан,тем не менее, не имеет прямых документальных доказательств, по крайней мере,выявленных, и к тому же не может являться единственным поводом начала событийиюля 1916 года. Представляется, что причины нужно рассматривать и в болеешироком диапазоне.Военно-политическая колонизация края,проходившая во второй половине XIX века, завоевание Коканда, Хивы и Бухарыпривели к формированию новой реальности, к которой ни Россия, ни присоединенныек ней народы не были готовы. Резко выросший уровень этнического иконфессионального взаимодействия, изменение политико-правовой системыуправления краем, принципиально отличающийся от всего того, что имело место вАзии веками, изменения хозяйственного уклада, проходящие к тому же в достаточномобильном темпе и сопровождающиеся фактами коррупции, непоследовательностью,перегибами и непониманием местной специфики создали сложный клубокпротиворечий, который, по сути, был решен только в 20–30-е годы XX века, в рамках проходящей общесоюзнойтрансформации и модернизации единого государства. (И как выяснилосьвпоследствии, имеющих обратную силу).Представляется, что восстание 1916 годав немалой степени может и должно быть объяснено тремя блоками причин.Во-первых, проблемы, связанные с освоением края Россией. Во-вторых, факторвнешнего воздействия. А в-третьих, военный контекст – оттягивание военных икадровых ресурсов на Западный и Кавказский фронты привели ослаблениюруководства в Туркестанском и Степном генерал-губернаторстве и перенапряжениюсил империи, политических и экономических. Война замедлила работу потрансформации Туркестана и обострила социальные и этнические противоречия. Всеэто, вкупе с военными поражениями 1914–1915 гг., расшатали образ сильногогосударства в глазах местного населения и элиты (потерявшей власть послероссийского завоевания и не слишком этим довольной), в течение предыдущегопериода сталкивавшегося с военно-политической мощью Российской империи, котораяна момент восстания в имиджевом плане проигрывала самой себе на рубеже веков.(Здесь можно также упомянуть факторы поражения в Русско-японской войне иреволюционного движения 1905–1907 гг.). Безусловно, поскольку речь затрагиваети систему государственного управления, то среди причин можно назватьсвойственное любому правительству (а наши в этом плане весьма характерны, чтонынешние, что прошлые) умение не замечать проблему, пока она совсем не выйдетиз-под контроля. Это касается и мониторинга ситуации, и учета (не учета)региональной, национальной специфики, и бесконтрольности местных органоввласти, и веры в собственную непогрешимость, и выбора даты для объявлениясвоего решения. Смена руководства краем, блокирование информации о беспорядках,четкость и слаженность при подавлении восстания, которое вполне можно былопредотвратить, – яркое тому подтверждение.Говоря о социальных факторах восстания1916 года нельзя не упомянуть о том, что для казахского населения традиционнымивидами протеста были барымта и откочевка, однако первая выпала из правовогополя, а вторая была ограничена ужесточением пограничного контроля и темобстоятельством, что практически все традиционные территории кочевания казаховвошли в состав России. Оседлое население Туркестана, привыкшее к жестким формамугнетения со стороны феодальных и клерикальных слоев Бухары, Хивы и Коканда,столкнулось первоначально с намного более либеральным российскимзаконодательством, что обусловило резкое падение традиционной морали инравственности (весьма формальное, по мнению краеведов), что, в свою очередь,спровоцировало волну ностальгических и религиозных настроений антироссийскогохарактера[2].Советскими, казахстанскими, российскими,узбекскими историками хорошо изучены причины, ход и последствия восстания[3].Опираясь на соответствующие факты, они дали следующие характеристики событий:национально-освободительное движение, основанное на социальных, национальных ирелигиозных проблемах региона, вызванных колониальной политикой центра.Различаются – в зависимости от эпохи и географического нахождения авторов –отдельные оценочные суждения и фокусировка на тех или иных аспектах. Для однихсобытия июля-ноября 1916 года – это революционное восстание, ставшеепредвестником революции 1917 года, для других – антироссийское и антирусскоевыступление, для третьих – антиколониальный бунт, ставший предвестником будущейгосударственной независимости стран Центральной Азии. В последнем случае можноеще раз акцентировать внимание на том, что антисоветских, антиправительственныхвыступлений в нашем регионе практически не было зафиксировано с 20-х годов XXвека. Одни историки особо обращают внимание на зверствах со стороны восставшихпо отношению к славянскому населению региона, другие – на зверства карательныхчастей, введенных в регион для подавления восстания, казни арестованныхруководителей. Советские и постсоветские историки при этом за редкимисключением старались минимизировать тему межнациональных конфликтов в ходесобытий 1916 года. В школьных учебниках по истории Казахстана допускалисьтрактовки вроде: «в отдельных районах... баям и националистам удалосьспровоцировать выступления казахов против русских, в результате чего произошликровавые столкновения. Эти трагические события явились следствием политикинациональной вражды, которую проводили царизм и феодально-байская знать»[4].Подобные формулировки придерживались и придерживаются многие старые исовременные историки с целью минимизировать влияние тематики на современныемежнациональные отношения в регионе[5],хотя обратных фактов достаточно много[6].Некоторые казахстанские историки слегка акцентируют внимание на том, что«именно кыргызы и особенно дунгане отличались наибольшей жестокостью к своимжертвам»[7].Политкорректность всегда являлась важнойсоставляющей при освещении событий 1916 года. Так, в энциклопедиях, изданных вКазССР, подача материала отличалась филигранностью формулировок: «Казахскийнарод, как и народы Средней Азии, боролись не против русского народа, а засвободу, против царизма, империалистической буржуазии, феодально-патриархальнойверхушки, против грабительской войны, за землю, за национальное равноправие»[8].«Национально-освободительное движение в Казахстане было крестьянской войной иносило в основном антиимпериалистический, антиколониальный характер, являлосьсоставной частью общероссийского революционного процесса. Развиваясь по егообщим закономерностям, оно имели и свои особенности, обусловленные спецификойсоциально-экономических отношений в ауле. Отсутствие пролетарского руководствасказывалось на ходе восстания»[9].Историки более позднего периода (хотя зачастую те же персоналии, но в условияхуже новой формации) слегка меняют акценты: «Восстание имело антиколониальную иантиимпериалистическую направленность, классовый момент (борьба против байскойверхушки аула) был второстепенным по сравнению с главной задачей восстания –национального и политического освобождения народа из-под колониального ига»[10].Также весьма неоднозначно и освещение фактов участия указанной«феодально-байской знати» и духовенства на стороне и во главе восстания. Анализисточников и трактовок показывает, что если для советского времени участиеродовой и религиозной элиты было минимизировано и использовалось в основном длядемонстрации перегибов, то для постсоветского периода напротив характерно акцентированиевнимания на роли элиты, как и национальной интеллигенции, если не вруководстве, то хотя бы в идейном направлении восставшим населением и боевымиотрядами. С национально-либеральной интеллигенцией в этом плане существуетизвестная проблема: восстание она не поддержала, за что советскими историкамибыла подвергнута критике. Национал-либералы первоначально (в 1915–1916 гг.)выступали с инициативой создания казахских военных формирований для участия вбоевых действиях[11],однако, потребность в кавалерийских частях к 1916 г. вызывала сомнения своенной точки зрения[12].Не исключено, что именно эта дискуссия, проходившая на страницах печати и встенах Государственной думы, собственно, и стала одной из причин июньскогоуказа о мобилизации «инородцев», только не на фронт, а на тыловые работы.Историки времен независимостистолкнулись с необходимостью, с одной стороны, позитивного восприятия восстания1916 года как проявления борьбы казахского народа за независимость, с другой –не менее позитивного освещения деятельности казахских либералов того периода,будущих активистов партии «Алаш» и правительства «Алаш-Орды», которые всовременной идеологии считаются предвестниками государственной независимостиКазахстана. При этом, необходимо учитывать, что национал-революционные кругиинтеллигенции восстание в 1916 года поддержали, местами возглавили или, какТурар Рыскулов, были идейными соратниками, но по болезни не смогли принятьучастие в боевых действиях[13].Можно отметить, что некий идеализм ипатетичность в высказываниях и были свойственны не только самим активистам«Алаша», но и современным историками и публицистам, изучающим деятельность итворческое наследие партии и созданного при ее участии в 1917 г.квази-правительства. При этом в расчет не берется ни тот факт, что историческинационал-либералы проиграли большевикам, и в 1920-е годы в определенной степенибыли кооптированы в управленческие структуры новой власти. Но они оказалисьвостребованы идеологическим аппаратом после обретения независимости, хотя – какни парадоксально – генетически этот аппарат и обслуживаемая имгосударственность имеют своим истоком не этих идеалистов начала XX века, а ту самую партию и государство,которые их смели с исторической сцены.Ныне события 1916, 1928–1933, 1937–1938,1947–1953, 1986 гг. рассматриваются в качестве «вех» геноцида казахскогонарода, проводимого правительствами Российской империи и СССР в рамках тойсамой хронологической и географической фокусировки, о которых речь шла выше. Зарамками все в большей степени остаются факты социально-экономического,научно-технического, гуманитарного и культурного развития региона, не говорядаже о событиях в оценке Великой Отечественной войны.Есть немало исследований,придерживающихся нейтрального, объективного взгляда на события 1916 года и –если брать шире – процессы присоединения Центральной Азии к Российской империи,событий Гражданской войны и развития региона в годы советской власти.Соответствующая государственная историко-идеологическая политика в регионе, втом числе и на уровне школьных программ, периодически претерпевает определенныеизменения в контексте отношений Астаны, Ташкента, Бишкека, Ашхабада и Душанбе сМосквой и внутриполитических вопросов, когда руководство то приближает, тоотдаляет от себя национально или религиозно настроенные круги.К сожалению, объективный подход квопросам общей истории России и Центральной Азии, занимая относительноустойчивые позиции в исторической науке, находится на периферии базовыхпроцессов, происходящих в информационном и политическом пространстве. Трендомявляется высказывание взаимных претензий: по пограничным вопросам, перегибам,репрессиям, языковым вопросам, проявлениям национализма и шовинизма, причем завесь период истории – от первого столкновения славян с кочевниками – печенегамии половцами до создания Евразийского экономического союза.[1]О наличии внешнего фактора в событиях 1916 г. в Туркестане, в частности, естьупоминание в ряде исследований: Волков И. Военная контрразведка русскогоТуркестана и мировые процессы // Власть. 2009. № 8; Мухлынин Б.Ф. Восстание1916 года в Чуйской долине // belovodskoe-muh.ucoz.ru; Ганин А.В. Последняяполуденная экспедиция императорской России // Русский сборник. Т. 5. М., 2008.С. 157; Россия – Средняя Азия: Политика и ислам в конце XVIII – начале XXI века. М.: Издательство Московскогоуниверситета, 2013. С. 119–121.[2]См.: Наливкин В.П. Туземцы раньше и теперь: Этнографические очерки отюрко-монгольском населении Туркестанского края. М.: Либроком, 2012.[3]Абдиров М.Ж., Актамбердиева З.С. Семиреченское казачье войско. Из историивоенно-казачьей колонизации Жетысу. Алматы: Казак университетi, 2011;Аманжолова Д.А. Алаш: исторический смысл демократического выбора. Алматы:Таймас, 2013; Асфендияров С.Д. История Казахстана (с древнейших времен).Алматы: Казак университетi, 1993; Ганин А.В. Накануне катастрофы. Оренбургскоеказачье войско в конце XIX – начале XX в. М.: Центрполиграф, 2008; ГлущенкоЕ.А. Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования. М.: Центрполиграф,2010; Джангильдин А. Документы и материалы. Алматы: Ана тiлi, 2009; Туркестан вначале XX века: К истории истоков национальной независимости. Ташкент: Шарк,2000; Центральная Азия в составе Российской империи. М.: Новое литературноеобозрение, 2008 и др.[4]Бекмаханов Е., Бекмаханова Н. История Казахской ССР. Учебное пособие для 9-10классов. Алма-Ата: Мектеп, 1975. С. 18.[5]Центральная Азия в составе Российской империи... С. 290.[6]Ганин А.В. Накануне катастрофы... С. 487–539.[7]Абдиров М.Ж., Актамбердиева З.С. Семиреченское казачье войско... С. 183–184.[8]Казахская ССР: 4-томная краткая энциклопедия. Т. 1. Алма-Ата, 1985. С. 24.[9]Казахская Советская Социалистическая Республика. Энциклопедический справочник.Алма-Ата, 1981. С. 192.[10]История Казахстана (с древнейших времен до наших дней) в 5 т. Т. 3. Алматы:Атамура, 2000. С. 650.[11]Аманжолова Д.А. Алаш: исторический смысл демократического выбора. Алматы:Таймас, 2013. С. 115–116.[12]Ганин А.В. Последняя полуденная экспедиция императорской России… С. 159.[13]История Казахстана (с древнейших времен до наших дней... С. 646–647.
