Взаимодействие во имя стабильности: перспективы трехстороннего сотрудничества Ирана, России и Турции

Дата:
Автор: ИАЦ МГУ
ЦПТ "ПолитКонтакт" инициирует проведение международной конференции "Вызовы и угрозы для региональной безопасности на Ближнем Востоке и Кавказе: внешние факторы и внутренние противоречия". В начале этой работы делимся видением ситуации о перспективах Теоретически Возможного трехстороннего сотрудничества Ирана, России и Турции, которое ляжет в основу концепции предстоящего мероприятия.
Взаимодействие во имя стабильности: перспективы трехстороннего сотрудничества Ирана, России и Турции
Взаимодействие во имя стабильности: перспективы трехстороннего сотрудничества Ирана, России и Турции, - А.МедведевЦПТ "ПолитКонтакт" инициирует проведение международной конференции "Вызовы и угрозы для региональной безопасности на Ближнем Востоке и Кавказе: внешние факторы и внутренние противоречия". В начале этой работы делимся видением ситуации о перспективах Теоретически Возможного трехстороннего сотрудничества Ирана, России и Турции, которое ляжет в основу концепции предстоящего мероприятия.Андрей Медведев, исполнительный директор АНО "Центр политических технологий "ПолитКонтакт".Вследствие конфликта с США и Германией, предлогом для которого стали противоречия "по украинскому вопросу", Россия оказалась в сложной внешнеэкономической ситуации. Европейские партнеры РФ, сотрудничество с которыми позволяло российским экономическим и финансовым структурам получить доступ к технологиям и финансовым ресурсам, снизили уровень взаимодействия, опасаясь вызвать раздражение Берлина и Вашингтона. Зависимость от взаимодействия со странами Запада превратилась для российской экономики в серьезную проблему, угрожающую стать серьезным препятствием для нормального развития. Поэтому Россия пытается ослабить данную зависимость, усиливая сотрудничество со странами, менее подверженными давлению со стороны США, способными при проведении внешнеэкономического курса руководствоваться, в первую очередь собственными интересами, а не пожеланиями Запада.С этой точки зрения особый интерес для Москвы представляет формирование партнерских отношений с державами, претендующими на лидерство в сопредельных с Россией регионах, которые объективно заинтересованы в сохранении (и укреплении) экономической и политической самостоятельности.В данной связи Россия в последнее время пытается одновременно активизировать сотрудничество в различных сферах с Ираном и Турцией. Однако эффективность данной деятельности зависит не только от результатов двусторонних переговорных процессов, но и от уровня взаимопонимания между Тегераном и Анкарой. Для Москвы важно, чтобы противоречия в ирано-турецких отношениях не препятствовали взаимному сближению двух потенциальных союзников России. В противном случае союз с одним из них будет восприниматься как альянс, направленный против третьего государства, что, в свою очередь, может превратиться в угрозу для региональной стабильности (не говоря уже о взаимовыгодном экономическом сотрудничестве).Поэтому можно с уверенностью сказать, что в отличие от Вашингтона, сделавшего ставку на усиление противоречий между региональными державами, Москва объективно заинтересована в укреплении сотрудничества между Ираном и Турцией.Хотелось бы подчеркнуть, что эта заинтересованность объясняется не только (и даже не столько) соображениями экономической выгоды, но, прежде всего, вопросами региональной безопасности, которые приобретают для России особое значение. При этом в создании в Средней Азии и на Южном Кавказе новой системы региональной безопасности, формирование которой возможно только при сохранении партнерских отношений между Ираном и Турцией, Россия могла бы сыграть роль державы, усиливающей альянс своих потенциальных союзников и способствующей их сближению.Центральная Азия и Кавказ для России являются наиболее важными регионами Большого Ближнего Востока, дестабилизация которых неминуемо создаст непосредственную угрозу для российской национальной безопасности. При этом Ближний Восток традиционно привлекает особое внимание глобальных игроков, и соперничество между ними накладывается на противоречия между ближневосточными странами, которые часто становятся объектом внешнего воздействия, в том числе открытой военной агрессии. Подобное положение дел ведет к многочисленным конфликтам внутри региона, которые осложняют отношения между государствами Ближнего Востока и мешают построению системы коллективной безопасности даже в относительно спокойных ближневосточных регионах.Вполне возможно, что западные державы, вмешиваясь во внутренние дела ближневосточных государств под лозунгами их демократизации и либерализации руководствовались благородными намерениями, а не ограничивались реализацией собственных экономических и геополитических планов. Однако нельзя не признать, что вследствие вмешательства внерегиональных государств, прежде всего США и их союзников, за последние несколько лет, прошедших с начала "арабской весны", существенно возросла внутренняя нестабильность обширного (и чрезвычайно важного) макрорегиона. Процессы децентрализации привели к фактическому распаду Афганистана, Ирака, Ливии, Йемена, Сирии. При этом дестабилизация ближневосточных государств во многом спровоцировала потрясения за пределами региона. Список стран, надолго утративших внутреннюю стабильность, постоянно расширяется, его пополняют ранее спокойные и относительно процветающие государства, в числе которых оказалась и Украина.Ведущие региональные державы, в ряду которых, безусловно, находятся, как Иран, так и Турция, заинтересованы в том, чтобы остановить распространение нестабильности, сохранив при этом собственные позиции внутри региона.Россия, в свою очередь, готова принять активное участие в совместном противостоянии дестабилизирующим процессам и силам, пытающимися воспользоваться дестабилизацией Ближнего Востока в собственных целях. Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что для России это, прежде всего, вопрос собственной внутренней безопасности, а также безопасности ее партнеров в рамках ЕАЭС, ОДКБ и ШОС.Украинский кризис, до предела обостривший отношение Запада к России (что привело к большим политическим и экономическим потерям с обеих сторон), поставил под сомнение возможность выработки единой системы евразийской безопасности. В этой связи резко возросла значимость многопланового взаимодействия в треугольнике Иран-Россия-Турция. Это взаимодействие, безусловно, будет ограничено несколькими сферами, в которых интересы трех государств в наибольшей степени совпадают (в их число входит, прежде всего, поддержание стабильности на Кавказе и в Средней Азии). Однако подобная ограниченность трехстороннего сотрудничества в то же время увеличивает его прочность, заставляя сосредоточиться на поиске "точек соприкосновения", и позволяет "вынести за скобки" существующие противоречия.Всеобъемлющего сотрудничества в данном треугольнике в ближайшее время ожидать не стоит, хотя бы по той причине, что Турция, несмотря на наличие заинтересованности в дальнейшем углублении экономических отношений, как с Россией, так и с Ираном, не намерена отказываться от планов по свержению законного правительства Сирии Башара Асада (в сохранении которого заинтересованы Тегеран и Москва). Анкара продолжает поддерживать сирийскую оппозицию, даже не взирая на ее прогрессирующую радикализацию. По имеющимся утечкам в СМИ, Турция до сих пор не отказалась от подготовки на своей территории радикалов-исламистов, и убеждает США в необходимости создания вблизи сирийско-турецкой границы (под Алеппо) буферной зоны для размещения не только лагерей беженцев, но и лагерей по подготовке боевиков сирийской оппозиции. Между Ираном, Турцией и Россией сохраняются принципиальные противоречия по Ливии, Египту и Сирии, но при этом наметился некоторый коридор возможностей для сближения по проблемам Ирака, Ливана и Палестины.На примере экономического взаимодействия Турции с руководством Иракского Курдистана (в лице Масуда Барзани) можно констатировать трансформацию турецкой политики по курдскому вопросу.Очевидно, что это изменение турецкой позиции будет иметь важные последствия для всего региона. Однако пока непонятно, как эти перемены скажутся на положении Ирана, интересы которого напрямую затрагивает "курдский вопрос", представляющий также важность для Ирака и Сирии. Каждая из этих стран по-своему пытается найти решение этой проблемы с многовековой историей, и не случайно, что "курдский вопрос" постоянно находится в центре внимания экспертов, изучающих процессы в регионе.При оценке перспективы ирано-турецкого сближения следует учитывать, что Иран и Турция, являются не только ближайшими соседями, но и соперниками в борьбе за доминирующее положение в регионе. Обе страны стремятся закрепить за собой статус ведущего регионального лидера. Причем, как Иран, так и Турция в борьбе за лидерство сталкиваются со значительными трудностями, которые, как представляется, они не сумеют полностью преодолеть. В такой ситуации, когда две сильные региональные державы вынуждены конкурировать друг с другом, их приверженность различным моделям политического и экономического развития, представляется, скорее, фактором, способствующим их сотрудничеству. Однако, если между Ираном и Турцией возникнут серьезные противоречия, экономические и политические различия будут способствовать их дальнейшему усилению. Таким образом, Тегеран и Анкара при наличии доброй воли могут добиться укрепления добрососедских отношений. Но при этом неизменно будет сохраняться вероятность резкого конфронтационного обострения, которое может прервать ирано-турецкое взаимодействие.Для того чтобы уменьшить вероятность конфронтации, Ирану и Турции следует, прежде всего, укреплять двустороннее экономическое сотрудничество в надежде на то, что на каком-то этапе оно позволит сгладить имеющиеся (и потенциальные) политические противоречия. Привести к обострению ирано-турецких отношений, может, к примеру размещение на территории Турции элементов американской системы ПРО, непримиримые расхождения между Тегераном и Анкарой в позиции по Сирии или действия Турции на международной арене, вытекающие из обязательств, которые накладывает на нее членство в НАТО и тесный союз с США. Следует отметить, что Турция в обозримом будущем будет оставаться стратегическим партнером США, и это будет оказывать решающее влияние на турецкую военную политику в целом.Поэтому в нынешних условиях расширение торгово-экономического взаимодействия между Ираном и Турцией является приоритетным направлением двустороннего сотрудничества, и успехи в данном сфере позволят компенсировать настороженности на политическом уровне.Результаты состоявшихся взаимных визитов президентов двух стран свидетельствует, что Анкара и Тегеран хорошо осознают стратегическую важность укрепления двусторонних экономических связей. Уже в ближайшее время планируется довести товарооборот между странами до 30 млрд. долл. США в год (для сравнения товарооборот между РФ и ИРИ в 2014 году составил менее 1 млрд. долл. США). В случае вероятного улучшения отношений между Ираном и Западом (оно станет возможным даже в том случае, если финансово-экономические санкции будут сняты лишь частично) роль Ирана в качестве влиятельной региональной державы (и одновременно - одного из лидеров исламском мире) может в короткое время значительно вырасти.Особенно перспективным может стать сотрудничество Ирана со странами ЕС, которое откроет ИРИ доступ к современным технологиям. В пользу этого говорит и то, что потенциал экономического сотрудничества между европейскими компаниями и их турецкими контрагентами во многом изучен и не вызывает такого энтузиазма, как ожидания, связанные с "открытием" Ирана. В свою очередь Тегеран весьма заинтересован в привлечении на иранский внутренний рынок западных компаний, при содействии которых можно будет добиваться дальнейшего смягчения и полной отмены санкций. Таким образом, между Ираном и Турцией неизбежна конкуренция не только в политической сфере, но и в борьбе за европейские инвестиции.В итоге можно констатировать, что Ирану, России и Турции весьма сложно взаимодействовать на Ближнем и Среднем Востоке. Однако в Каспийском регионе (в широком толковании, включая Южный Кавказ) их сотрудничество может оказаться более успешным.В потенциале Россия является для Ирана наиболее привлекательным региональным партнером. Существуют ряд направлений, представляющих стратегическую важность для обеих стран, в которых российско-иранские интересы во многом совпадают. В их числе:- сохранение режима Башара Асада в Сирии;- сдерживание наркотрафика и радикального (суннитского) терроризма из Афганистана;- недопущения ввода в зону нагорно-карабахского конфликта миротворцев из США или НАТО;- поддержание стабильности в Таджикистане;- ограничение военно-политической деятельности США в Каспийской регионе.Если установить эффективное сотрудничество хотя бы в этих сферах, то можно со временем выйти на уровень стратегического партнерства, в рамках которого представляется возможным переход от военно-технического к военному сотрудничеству. В таком случае появится возможность наладить тесное взаимодействие ИРИ и ОДКБ на Южном Кавказе и согласовать внешнеэкономическую политику, чтобы избежать возможной конкуренции на европейском рынке природного газа. Российские корпорации и финансовые структуры могли бы оказать активную поддержку проектам, ориентирующим потоки иранского природного газа в направлении Пакистана, Индии, Китая, а также содействовать вовлечению Ирана в евразийскую экономическую интеграцию.Из-за членства в НАТО Турции Иран традиционно скептически относится к возможности создания новой системы региональной безопасности на основе треугольника Иран-Россия-Турции. В Тегеране считают более реалистичным и желательным для себя создания системы региональной безопасности на основе треугольника Иран-Индия-Россия. Но на самом деле, данные "треугольники" не являются взаимоисключающими. При этом для Москвы, несмотря на членство Турции в НАТО, ее стремление вступить в Европейский Союз и известные региональные амбиции, Анкара остается столицей дружественного государства, с которым удалось выстроить конструктивные отношения в политической и экономической сферах. Этому способствовали ярко выраженный "экономоцентризм" турецкого руководства, географическая близость, а также обоюдное стремление избежать взаимной конфронтации, которая в прошлом часто определяла внешнеполитический курс обеих стран.В этой связи при укреплении российско-иранских отношений, которые вполне возможно вывести на уровень стратегического партнерства, необходимо учитывать необходимость более тесного взаимодействия и с Турцией. Анкара, сделавшая ставку на завоевание регионального лидерства, сможет добиться данной цели только в том случае, если будет ставить турецкие национальные интересы выше обязательств в рамках НАТО. Соответственно, чем активнее Турция будет бороться за доминирующее положение в регионе, тем больше у нее будет мотиваций (и возможностей) для тесного сотрудничества с Россией. О справедливости данного тезиса красноречиво свидетельствует турецкая политика на российском направлении. В условиях экономических санкций Запада против РФ Турция нарастила экспорт в Россию (прежде всего, сельскохозяйственной продукции, продукции молочной промышленности, рыбы, кондитерских изделий). Турция не спешит присоединиться к экономическим санкциям США и ЕС против России и стремится с выгодой для себя воспользоваться противоречиями между Россией и Западом.К марту 2014 году по маршруту "Голубой поток" с момента его запуска было поставлено 100 млрд. куб м. природного газа. После визита президента РФ в Турцию в декабре 2014 года в двусторонних отношениях была открыта новая страница, и одним из важнейших признаков качественного укрепления российско-турецких связей стал серьезный разворот в энергетической политике РФ. В текущем году "Росатом" намерен начать строительство первой турецкой атомной станции в составе 4 энергоблоков по 1,2 ГВт каждый. Российско-турецкие отношения в экономической сфере имеют хорошие перспективы. Ожидается, что к 2020 году товарооборот между Турцией и Россией будет увеличен в 2 раза и достигнет 65 млрд. долл. США в год.Разумеется, российско-турецкое сотрудничество вызывает вполне понятное раздражение в США. Как известно, в последнее время внутриполитическая обстановка в Турции заметно обострилась. Вполне возможно, что это напрямую связано с американским недовольством внешнеполитическими действиями Турции. Попытки перенести "арабскую весну" на площади Стамбула могут служить наглядным подтверждением этого предположения. Однако попытки пошатнуть позиции Р. Эрдогана пока провалились. Более того, 10 августа 2014 на первых прямых выборах президента (до этого глава государства избирался парламентом) он был избран президентом Турции. Но несомненно, что стремление нынешнего руководства сочетать членство в НАТО с отстаиванием собственных национальных интересов посредством независимой внешнеполитической линии будет вызывать негативную реакцию администрации США. В то же время Турция в значительной меньшей степени, чем ранее, готова прислушиваться к рекомендациям Вашингтона относительно взаимодействия с третьими странами. Попытки американского руководства навязывать собственную волю все чаще вызывают общественное недовольство. Так, 22 ноября прошлого года в Стамбуле прошли массовые акции протеста против визита в Турцию вице-президента США Джозефа Байдена, а за несколько дней до этого члены Союза турецкой молодежи напали на трех американских моряков, сошедших на берег со своего корабля после черноморских маневров НАТО.Однако не следует забывать, что в обозримом будущем в турецком экономическом и политическом пространстве сохранится присутствие американских структур, которые напрямую заинтересованы в том, чтобы США получили контроль над основными маршрутами доставки углеводородов на европейский рынок. Поэтому российско-турецкие отношения в ближайшее время непременно будут подвергаться внешним атакам.К сожалению, внешнее воздействие может привести к возникновению значительных препятствий для развития российско-турецких связей. Ситуация вокруг Сирии обнажила уязвимые стороны существующей модели российско-турецкого сотрудничества и партнерства, обнаружив, в том числе, наличие дефицита доверия.При этом долгосрочные амбиции Турции нацелены на то, чтобы постепенно трансформировать роль импортера энергетического сырья в статус одного из основных субъектов мировой энергетической политики за счет максимально возможного активного использования преимуществ своего географического положения. Турция проводит последовательную и успешную (по крайней мере, пока) политику, направленную на аккумулирование на своей территории энергоресурсов, поступающих из нескольких стран региона. Несмотря на сохранение курдского сепаратистского движения внутри страны, Турция весьма активно развивает экономические и политические отношения с Иракским Курдистаном. Анкара не возражает даже против обретения им независимости после распада Ирака, при условии, что нефть и газ с месторождений, находящихся под контролем иракских курдов, пойдут на экспорт в ЕС через территорию Турции (в складывающейся ситуации это является единственно возможным маршрутом). Турецкие предприятия стремятся использовать нефтяной бум курдской экономики, и для турецких предпринимателей стало привлекательным делать инвестиции в Курдистане. 50% из 2241 компаний из 78 стран зарегистрированных в Курдистане – турецкие. На данный момент внутренний турецко-курдский оборот составляет около 8 млрд. долларов США, и по прогнозам, в течение 10 лет он должен достигнуть $20 млрд. Через таможенный пункт "Габур", действующий на границе Турции и Курдистана, ежедневно проходит до 2500 транспортных средств. Около 12.000 граждан Турции работают в Иракском Курдистане. 80% экспорта Курдистана приходится на Турцию.В случае нормализации отношений США и ЕС с Ираном, и в случае реанимации проекта "Набукко", турецкий энергетический транзит может стать еще более востребованным. Также хорошо известно, что Турция сознательно стремится завысить перспективные показатели внутреннего потребления природного газа, чтобы повысить свою привлекательность в глазах потенциальных партнеров. При этом надо понимать, что Турция, стремящаяся с наибольшей выгодой использовать свое благоприятное географическое положение, будет бороться за увеличение своей значимости в качестве страны-транзитера российского, иранского, иракского, азербайджанского и в отдаленной перспективе, возможно, и туркменского газа на их пути в Европу.Для этого Турция сознательно (на сегодня это уже очевидно) продолжит завышать свои "перспективные" потребности и "перезаконтрактовыться" в целях создания переизбытка предложения на внутреннем рынке. Добиваясь затем от поставщиков права на реэкспорт, Турция превращается постепенно в ведущего "перепродавца" импортного газа на юге Европы.Таким образом, перспективы развития российско-турецкого энергетического сотрудничества не стоит рассматривать чрезмерно упрощенно. Ведь, несмотря на признание статуса РФ как наиболее надежного поставщика газа, турецкая сторона предпринимала ранее, продолжает и, по всей видимости, будет и дальше предпринимать шаги по диверсификации источников его импорта.Поэтому перспективы тесного внешнеполитического партнерства между Россией и Турцией связаны не столько с реализацией совместных проектов в сфере транзита углеводородов, сколько с совместной деятельностью по поддержанию стабильности на Кавказе и в Средней Азии. Россию, Турцию и Иран объединяет, прежде всего, их непосредственная заинтересованность в сохранении прочного мира в этом регионе Большого Ближнего Востока.Турция в последнее время заметно усилила свою активность на Кавказе. Наиболее знаковым примером этому явилась встреча в мае 2014 года в Тбилиси президентов Азербайджана, Грузии и Турции. Помимо экономических проблем на трехсторонней встрече обсуждались и вопросы региональной безопасности. В некоторых СМИ журналисты поспешили анонсировать создание "новой региональной системы безопасности". Но, на наш взгляд, речь может идти лишь о создания некоего сегмента новой системы безопасности.Никто не будет оспаривать наличие серьезного влияния Турции не только на экономику, но и на внутреннюю политику Азербайджана и Грузии. Также не является секретом, что Иран имеет серьезное влияние на политическом уровне на руководство Армении и (в меньшей степени) Грузии. С Азербайджаном у Ирана сложились пусть не во всем простые, но достаточно прагматичные отношения. Россия в свою очередь способна воздействовать на позицию Армении, Южной Осетии и Абхазии. У России с Азербайджаном сохраняются прочные связи, а с Грузией – имеется понимание в необходимости постепенной их нормализации.При этом, ни Иран, ни Турция, ни Россия не заинтересованы в дальнейшей эскалации напряженности на Южном Кавказе и стремятся не допустить возобновления вооруженной стадии Карабахского конфликта, опасаясь оказаться втянутыми в региональную войну с непредсказуемыми последствиями. Поэтому, если эти три страны, являющиеся к тому же региональными экономическими гигантами, смогут "вынести за скобки" существующие противоречия и договориться по ключевым проблемам, то благодаря своему влиянию на конфликтующие стороны на Южном Кавказе они смогут добиться разрядки межгосударственной напряженности.Еще одной общей задачей может стать совместное противодействие возможной дестабилизации Азербайджана, не без ведома США в котором заметно нарастают социально-экономические проблемы, обостряются межнациональные отношений, ужесточаются политические преследования оппозиции. Причем эти опасные процессы протекают на фоне сокращения доходов от экспорта углеводородов, а, кроме того, наметившего сокращения добычи нефти.Необходимо напомнить, что Турция еще 11 августа 2008 года выступила с инициативой создания новой системы региональной безопасности. Она предложила Азербайджану, Грузии и Армении под гарантии России и Турции создать "Платформу стабильности и сотрудничества на Кавказе", которая получила название Кавказского пакта. Платформа предполагала не поиск приемлемого для всех варианта решения проблем Нагорного Карабаха, Абхазии и Южной Осетии, что было бы довольно проблематично, а выстраивание политики взаимного сосуществования двух сформировавшихся военно-политических союзов: России и Армении (включая новые де-факто независимые государства), с одной стороны, Турции, Азербайджана и Грузии – с другой. Москва в целом поддержала турецкую инициативу, однако Россия посчитала, что из системы региональной безопасности искусственно выведен Иран, без непосредственного участия которого невозможно строить какие-либо архитектуры в регионе.Ситуация в сфере региональной безопасности, как на Южном Кавказе, так и в Средней Азии во многом зависит от взаимодействия между Россией, Ираном и Турцией. Учитывая это, на основе трехсторонних договоренностей между Россией, Ираном и Турцией в условиях постепенного снижения западного влияния на Кавказе возможно построить новую систему безопасности. Ее важнейшие цели будут заключаться в утверждении мира и стабильности, исключении любых вооруженных конфликтов, развитии взаимовыгодного экономического сотрудничества и усиления интеграционных процессов.Если же говорить о Южном Кавказе, как части Каспийского региона, являющегося частью расширенного понятия Центральной Азии, то сотрудничество России с Ираном и Турцией может основываться не только на двухсторонних соглашениях. Для установления прочного взаимодействия может быть создана новая международная трехсторонняя коалиция. Турция и Иран могут присоединиться к Евразийскому экономическому союзу, что соответствовало бы интересам Казахстана и Белоруссии (и отчасти - Армении и Кыргызстана), которые получили бы благодаря этому новые экономические и геополитические возможности. Источник - ЦентрАзия

Поделиться: