10 июня 2010 года рано утром я получил короткое сообщение: на работу не идем, война! Смс прислали коллеги.
Ош, 10/06/10. Каково это – пережить межнациональную резнь
Виктор, экономист, коренной житель киргизского города Ош, 45 лет10 июня 2010 года рано утром я получил короткое сообщение: на работу не идем, война! Смс прислали коллеги.Еще накануне вечером ничто не предвещало беды. По городу ходили слухи, будто что-то намечается, но мало кто в них верил. На базаре продолжалась бойкая торговля, в парках играли дети.У гостинцы "Алай", где все и начнется, было тихо, когда я проезжал мимо на такси, возвращаясь с работы. Это было всего лишь 9 июня, за несколько часов до трагедии. В полночь позвонил встревоженный друг, живший рядом с базаром, он сказал, что слышит какие-то выстрелы, на что я ответил: это очередная свадьба, такие у нас традиции – стрелять из петард. Друга это не убедило, но я все равно спокойно лег спать.А утром получил смс.Беспорядочная стрельба, которую уже нельзя было перепутать ни с чем другим, началась ровно в 9 утра, как по плану. Я жил в Черемушках, районе с преимущественно узбекским населением, который и стал главной мишенью погромщиков. Выглянув из окна, я увидел столбы черного дыма, по улицам разъезжали непонятные люди на машинах без номеров, с автоматами наперевес, на рукавах черные повязки. Как я понял позже, они двигались из микрорайона "Западный" тремя ручьями, чтобы окружить "Черемушки", и затем замыкались на улице Араванской. Они методично и как-то деловито грабили магазины и дома, прерываясь на обеденный отдых в сквере. Я видел их в окно. Ровно в 6 часов вечера все затихло, чтобы утром начаться опять.И так три дня подряд, бойня с 9 утра до 6 вечера, эти люди орудовали, как в стандартный рабочий день.Знакомые рассказывали, что видели, как из Черемушек ехали груженные всяким скарбом машины, я сначала думал, что это убегали местные жители, но оказалось – погромщики увозили награбленный трофей.Первый день я безвылазно просидел дома. Хорошо, что продукты были, как раз накануне снял с карточки деньги и купил молодую картошку и огурцы, тем и питался. Труднее было с кофе и сигаретами, моими "наркотиками", которые как назло закончились. Это заставило меня нервничать.Звонили друзья из Бишкека, России, Америки: "Чем тебе помочь, какие передать продукты?" В разговоре с подругой я неудачно пошутил, что голоден, есть хочу, и она на том конце провода через океан заплакала. Пришлось успокаивать – не ей меня, а мне ее.К вечеру я все же решил рискнуть выбраться к соседям, узнать, что и как, оставаться одному в полном неведении было невыносимо. Но наш пятиэтажный дом оказался совершенно пуст, никого не было, все убежали еще ночью. Я поздно вернулся с работы, поэтому меня не успели предупредить. Все это я узнаю позже. Пока же я был несколько растерян и не знал, что предпринять дальше. Это было странное чувство одиночества, безысходности и неизвестности: что делать? Как долго это будет продолжаться? К кому обращаться за помощью, если власти, полиции, нормальных людей – никого и ничего не осталось?Мне повезло, если можно так сказать: этажные дома погромщики не трогали, даже не заходили. Бойня целенаправленно шла по махаллям, где в частном секторе жили узбеки. К ним никто не пришел на помощь…Как я уже сказал, ровно в 6 вечера все стихло, и я рискнул выйти еще дальше – дальше подъезда, на улицу, поискать сигареты.То, что я увидел там… это был шок. Район сожжен, магазины выпотрошены, вокруг ни души, даже кошек с собаками не видно. Поковырявшись в паре куч в надежде обнаружить выроненную кем-нибудь пачку, я пошел дальше, подхватив на случай самообороны длинный железный штырь. Мне как вздох нужна была затяжка. Я искал в этом аду магазин.А когда увидел его – чудом уцелевший маленький комок, – сам удивился. Осторожно и неуверенно постучал в окошко, за стеклом в темноте показалось испуганное лицо продавца, судя по всему, киргиза.Никогда еще кофе и сигареты не доставались мне так дорого во всех отношениях. Товар мне продали по цене военного времени – раз в пять дороже обычной цены.Назад возвращался как после военной операции, перебежками, зорко глядя вокруг. Света не было, его отключили сразу же, как начались беспорядки. Наступила власть тьмы во всех отношениях.Ночью я все же постарался уснуть. Мысль о том, что ты один в большом пятиэтажном доме и чуть ли не целом районе, спокойным сновидениям не способствовала. А может, я остался один в целом городе – я и мародеры? Всех эвакуировали, а про меня забыли…Один дома. "Ну, ты же не мальчик!" – говорил я себе и переворачивался на другой бок. За окном была тишина.Она взорвалась нездоровым шумом с наступлением рассвета. Сначала просто крики, беготня, а в 9.00 – стрельба.Я замаскировал окна, чтобы меня не увидели. Что-то горело. Кажется, Черемушки решили спалить дотла.Стараясь подавить противный липкий страх, я начал обдумывать план дальнейших действий. Этажные дома погромщики не трогали, но если начнут – что делать, выбегать с поднятыми руками? Может, кричать: я свой! А куда бежать, если люди с повязками на рукавах уже хозяйничали по всему городу?В конце концов я решил держаться стратегии "Мой дом – моя крепость". Однажды она уже спасла меня, во время резни 1990 года. Прошло 20 лет, я надеялся, что пронесет и на этот раз.Единственной связью с внешним миром оставался мобильный телефон. Небольшой трансформатор, который я давно поставил, поскольку у нас часты перебои с электричеством, оказался очень кстати, я не включал свет, зато мог заряжать телефон. Слава богу, связь не пропадала, только в каком-то смысле была бесполезной: полицию с пожарными или омбудсмена по правам человека все равно ведь не вызовешь. Зато мне по очереди начали звонить все соседи с просьбой присмотреть за их квартирами. Наивно, конечно, только представьте меня одного, отважно противостоящего бандам головорезов в попытке защитить имущество нашей многоэтажки. Рэмбо, да и только! Но я всех заверял, что непременно сохраню наш дом.Большинство звонили из Бишкека, люди бежали туда. Соседи аккуратно закидывали мне на сотку деньги, и каждый раз, получая бесстрастный смс о пополнении баланса, я с грустью думал: как жаль, что так же нельзя передавать сигареты.Мне их привезли на третий или четвертый день, целый блок. Друг-журналист приехал в полыхающий Ош делать репортаж. Сумасшедшие люди, журналисты…Задним умом все сильны, и я не исключение. Позже анализируя события тех дней, я пришел к выводу, что в городе задолго до 10 июня появились неизвестные люди. Молодые мужчины возле базаров, которых не видел раньше, таксист, не знающий, как довезти тебя до района ХБК, – такое со мной в нашем маленьком городке произошло впервые.Ош полнился слухами, росло напряжение, то здесь, то там происходили стычки, которые потом подтверждали милицейские сводки, а все отмахивались, не желая признавать проблему.В районе гостиницы "Алай", где начались беспорядки, живет моя пожилая мама. Услышав на улице шум, она выглянула и привычно по-стариковски прикрикнула, чтобы прекратили, мол, спать мешаете, но в ответ получила камень в окно. Хорошо, что саму не задело. Мы говорили по телефону, и я велел сидеть тихо, никуда не выходить, а сам подумал, и часто думал потом, что в нее могли выстрелить.Так под шум, который становился все страшнее, мама пережила первую ночь, чтобы утром увидеть в окно Куликово поле – сожженные машины и кровь людей…Второй день прошел как первый, а на третий рано утром я увидел БТР. Он ехал по улице, по самому центру проезжей части, без номеров. Вообще вся бронетехника, которую я видел в эти дни, была без номеров и опознавательных знаков. За БТРом двигался КамАЗ с солдатами, я обрадовался, думал, пришла помощь. Но они просто уехали.А в 9.00 опять началась стрельба – я даже удивился не свойственной нашим местам пунктуальности, как-то читал, что так воевали немцы. Тут и там валил дым густого черного цвета. Черемушки продолжали грабить.На третий день после 6 вечера я встретился с коллегой, который остался в своем доме, как и я. Мы обследовали все Черемушки: на этот раз меня вела потребность понять, что происходит, масштаб трагедии. И мы увидели – горел весь район.В тот день и последующий вместе с теми, кто не убежал, мы пытались тушить пожары. Также я собирал гильзы, они были странные, как жесткий пластик, рифленые, желто-зеленые, калибра 7.62.С наступлением темноты я возвращался домой.На четвертый день в 9.00 я уже привычно ждал стрельбу, но она не началась. 9.10 – тихо, 9.30 – тихо, 10.00…Будто ничего и не было.Я решил выйти в центр, дошел до центральной улицы Араванской, что в двадцати минутах от меня - по дороге не встретил ни одного человека. Город вымер. Дорога до аэропорта тоже простреливалась, но люди улетали через другой аэродром, сельхозавиации. Беженцев грузили в Ан-2 и отправляли в Бишкек.Первый открытый супермаркет я встретил там, где кончались границы нашего района, зашел внутрь: прилавки были целые, но пустые, а отдел со спиртным и пустой, и еще зачем-то закрыт железной решетчатой дверью на огромный замок. Цены в несколько раз выше, и так сохранялось еще несколько дней после того, как все закончилось и в город вернулась власть. Я купил у одинокого грустного продавца крупы, подумав, что смогу размочить ее водой, но до этого не дошло.Чувство, ощущение войны – это страшно.И странно, когда все начинает возвращаться. Чувствуешь себя как именинник на похоронах. Внимание, расспросы, посылки. Начали приезжать друзья с огромными пакетами с едой. Меня завалили кофе, сигаретами, тушенкой и почему-то шоколадом. Я предупреждал, что готовить не на чем, и всем, кому мог, советовал: если передаете гуманитарку, то передавайте то, что можно приготовить без электричества и газа.Спустя пару дней в том самом сквере, где в обед отдыхали погромщики, я встретил людей с автоматами, одеты в гражданское, и не понять, кто перед тобой. Я на всякий случай решил обойти их стороной, но меня довольно грубо подозвали. "Кто такой? Что здесь делаешь?" – а сами передергивают затворы. Я испугался, но, проверив мои документы и удостоверившись, что я местный, меня отпустили.Именно тогда, на пятый день, гуляя по разгромленному, пустому городу, я понял, что прежнего Оша – моего любимого солнечного Оша, в котором я родился и вырос, – больше никогда не будет. Дома можно построить заново, магазины и кафе открыть, даже сожженные деревья через несколько лет опять вырастут на пепелище. Но вот сломанные отношения людей уже не восстановишь. Кровь не смоешь.Записала Екатерина Иващенко, журналист, Кыргызстан
Источник - Esquire Kazakhstan
