События в Южной Осетии актуализировали нефтяную тематику не только в зоне конфликта, но и во всем Каспийском регионе. В СМИ все чаще можно встретить высказывания о «нефтяной» составляющей операции, проведенной российскими военными в Грузии, о том, что «в Грузии идет война за нефть». Как бы то ни было, события в Грузии спровоцировали резкое повышение политических рисков для инфраструктурных проектов в регионе, прежде всего связанных с транспортировкой нефти и газа.
События в Грузии спасли казахстанский Кабинет министров
События в Южной Осетии актуализировали нефтяную тематику не только в зоне конфликта, но и во всем Каспийском регионе. В СМИ все чаще можно встретить высказывания о «нефтяной» составляющей операции, проведенной российскими военными в Грузии, о том, что «в Грузии идет война за нефть». Как бы то ни было, события в Грузии спровоцировали резкое повышение политических рисков для инфраструктурных проектов в регионе, прежде всего связанных с транспортировкой нефти и газа.
Оставим политическую составляющую в стороне - взаимные обвинения в намеренном подрыве трубопроводов и прицельных ударах по маршрутам транспортировки сырья. Здесь есть конкретные факты: была приостановлена эксплуатация нефтепроводов Баку-Тбилиси-Джейхан и Баку-Супса, газопровода Баку-Тбилиси-Эрзурум, ряда других транспортирующих мощностей, а также прекращены железнодорожные поставки нефти в грузинский порт Батуми. Баку был вынужден снизить объемы добычи и искать альтернативные пути транспортировки своего сырья. В итоге азербайджанская нефть прокачивается через российский маршрут Баку-Новороссийск. Турция намерена закупать дополнительные объемы газа у России и Ирана, чтобы компенсировать потери от временной остановки газопровода Баку-Тбилиси-Эрзурум. А Иран, к примеру, решил строить нефтепровод Нека-Джаск как конкурентный маршруту Баку-Тбилиси-Джейхан...
Оригинально повел себя Казахстан - правительство страны, по предложению премьер-министра Карима Масимова, постановило переориентировать поток казахстанской нефти, идущей через Батумский порт (когда-то приобретенный Казахстаном, инициатором сделки был зять Назарбаева Тимур Кулибаев, возглавлявший «КазМугайГаз») в страны Западной Европы, «на поддержку внутреннего рынка». Соответствующее поручение было дано национальной нефтяной корпорации «КазМунайГаз», которая управляет принадлежащим РК нефтеналивным терминалом в Батумском порту. Из акватории порта были выведены все сухогрузы и танкеры.
Причины такого решения в условиях действующего запрета на вывоз ГСМ в период уборки урожая, кажется, лежат на поверхности. Резкий скачок цен на топливо отрицательно сказался и на оценке эффективности работы правительства. Кабинет Масимова, для того чтобы исправить ситуацию и оправдаться в глазах президента, вынужден был предпринять такие неоднозначные меры, сославшись на возросшие риски в районе порта Батуми в связи с военными действиями в Грузии.
Однако в действительности все выглядит несколько иначе. Сообщения в казахстанских СМИ о сговоре нефтеперерабатывающих заводов, результатом которого стал рост цен на ГСМ, как оказалось, имеют под собой вполне реальную почву. Дело в том, что, по данным западных СМИ, чуть менее половины потребляемого внутри страны топлива ввозится в основном из России и Китая, и это при том, что мощностей трех казахстанских нефтеперерабатывающих заводов - Атырауского, Павлодарского и Чимкентского - более чем достаточно, чтобы обеспечить потребности страны в топливе. Однако, судя по всему, им попросту не хватает сырой нефти для переработки. Раньше значительная часть ГСМ шла на продажу в Россию и Китай, где цены на топливо выше, чем в Казахстане (то есть речь идет фактически о реэкспортных операциях), и этим (как вынужденной мерой) объяснялись возникший дефицит на продукты неф-тепереработки и рост цен на внутреннем рынке.
Но после запрета на вывоз ГСМ выгодно стало продавать сырую нефть, принимая во внимание, что экспортные пошлины почти в три раза ниже, чем в России. Естественно, что это не решало проблемы обеспечения внутреннего спроса на ГСМ. Тем более что поставки нефти за рубеж были «обеспечены» контрактами, а международные контракты, как известно, лучше не нарушать, так как это плохо сказывается на имидже страны... Именно поэтому призывы Кабинета Масимова к национальной нефтяной компании «КазМунайГаз» и ее «дочкам» не возымели действия: нефти на трех казахстанских НПЗ, по некоторой информации, располагающих достаточно значительным «НЗ», не прибавилось. Выходит, что сообщения о «заговоре НПЗ» частично, но подтверждаются, хотя, как видно, это лишь верхушка айсберга. В итоге Казахстан вынужден был пойти на крупные закупки ГСМ в России и Китае - по сведениям источников радиостанции «Немецкая Волна», порядка 45% всего потребляемого в стране топлива.
Конфликт на территории Грузии внес достаточно серьезные коррективы в этот сложный процесс и фактически в чем-то «спас» Кабинет министров. Событиям на Кавказе была дана характеристика «форс-мажорного» обстоятельства, что позволило правительству перекинуть экспортные объемы нефти, поставляемые по западному маршруту, на внутренние потребности.
Итак, все вроде складно получается, однако несколько туманной остается роль казахстанского нефтяного монополиста - национальной компании «КазМунайГаз». Получается, что «самая главная» нефтяная компания действует «не совсем в русле» национальных интересов, фактически «подставляя» Кабинет министров прежде всего в глазах президента. Однако, нужно отметить, что глава Кабинета Масимов смог воспользоваться ситуацией...
